Андреева Л.В. Ревизские сказки Братского острога 1721 года как источник по генеалогии братских родов. Из материалов конференции от 24.10.2018 (обновлено 28.12.2021)

Андреева Лилия Викторовна, 1959 г.р. родилась в пос. Заярск Братского района. Историк. Работала в Братском городском объединенном музее и в архиве города Братска. Краеведением занимается с 1990 года. Сфера интересов – забытая история Братского района и судьбы людей разных поколений. Член Совета по культуре при мэре г.Братска. Автор книг «И воззовет прошедшее», «Земляки» и публикаций на сайте bratsk-starina.ru. Пенсионер.

Многие русские фамилии, распространенные в городе Братске и, особенно, в Братском районе, встречаются в документах Государственного архива Иркутской области, относящихся к XVIII веку. Благодаря им можно выявить русских первопоселенцев братской земли и вести дальнейшие генеалогические исследования. Для осуществления этой задачи познакомимся с ревизскими сказками 1721-1722 гг., иначе говоря, переписями населения, проводимыми по указу Петра I[1]. В ГАИО  имеются два дела фонда №1 с ревизскими сказками Братского острога. Это 6 и 9 дела первой описи. Рассмотрим дело №6, написанное древней скорописью на 98 листах. Будем использовать и другие доступные нам источники для подтверждения или дополнения прочитанного.

Обратим внимание на то, что не все население Братского острога названо в данном документе. В деле №6 ревизских сказок перечислены жители самого Братского острога, а также монахи и вкладчики монастыря Спасская пустынь и деревень Окинско-Ийской части района, а именно: Бадинской и Кобинской деревни, Тангуйской, Ербинской заимки, Тэми, Большой Кады, Малой Кады, Большой деревни (Большеокинска), Долоново. Население деревень северной части и восточной части района в данное дело не вошло.

Согласно ревизским сказкам в центре волости — Братском остроге проживало 3 группы населения: служилые люди — казаки, посадские и самая малочисленная группа оброчников — крестьян.

                                                                                                                            Е.Политковский. Братский острог в 17 веке

Служилые Братского острога

Старейшей казачьей фамилией Братска является фамилия Храмцовых. Казак Иван Храмцов известен еще из документов 1696 года, как подписавший челобитную против приказчика Кафтырева, он был среди тех, кто, по словам того же Кафтырева, учинил бунт против него.  Это редкий факт участия Храмцова в сопротивлении властям. Храмцовы всегда верно служили Российскому государству в разные периоды истории России. В.Н. Шерстобоев приводит в своей работе письмо, направленное в 1721 году в Братский острог из Илимска казаку Ивану Храмцову следующего содержания: в Братский острог посылались указы Гавриилу Рыбникову и Алексею Ознобихину, чтобы они правили доимки, но отчетов от них не поступало. На основании этого илимский воевода поручает Хромцову держать «оных Рыбникова и Ознобихина в тех зборах самих на правеже и бить их босых без всякой пощады, не норовя им ни в чем…  А ежели ты…на правеже держать не станешь и за то тебе самому учинено будет жестокое наказание».[1] Думается, что указ этот был выполнен без проволочек.

Согласно ревизии, Иван Храмцов был главой большой семьи. У него были сыновья: казачий сын Семен Иванович Храмцов (44 года),  34-летний «Братского острогу служилый пеший казак Осип Иванович Храмцов» («служит Осип в Братском остроге пешим казаком, службу несет на карауле ясачными сборами и получает денежного жалованья 5 рублев и 2 пуда соли»), а также казачий сын Василий Иванович Храмцов (46 лет).  Через четверть века Ефим Храмцов, сын Семена Ивановича будет значиться в челобитной  служилых  людей Братска, а  в 1815 году в  исповеда- льных росписях Братской церкви племянника Ефима — Сергея Никитина Храмцова запишут, как отставного казака.

Еще одной старейшей казачьей фамилией Братска является фамилия Поповых. Во время известных событий 1696 года «Якушка да Федька Поповы» были активными их участниками. В ревизских сказках Братского острога 1721 года Федор Попов жил на приказчиковом дворе. Также были записаны: казачий сын Герасим Иванов Попов, служилый человек Леонтий Иванов Попов с семьей и  служилый человек Василий Яковлев Попов  («служил он Василий Великому Государю по Братскому острогу пешим казаком»).

Колгины. Фамилия эта в Братске известна с конца XVII века. Енисейский казак Иван Колга был подручным Кафтырева; тот его посылал в Енисейск с челобитьем о бунте, но казаки тогда попали в засаду, в Енисейск их братчане не пустили. Пройдет время, настанет 1721 год. 74 летний Иван Остафьев Колгин так и будет жить в Братске вместе с женой Фотиньей, сыном Федотом и семьей другого сына — служилого человека Степана Ивановича Колгина («Степан служит в Братском остроге вместо отца своего Ивана»). И еще одна интересная информация из ревизских сказок: «у оного отставного казака Ивана Колгина …строится малая часовня во имя Покрова Пресвятой Богородицы. А строит де он Иван тою часовню по обещанию своему».  Сыновья Ивана Стефан и Федот получали жалование вплоть до 1746 года. Севериан и Гавриил Федотовичи с семьями жили в Братске и в 1810 году.

Рыбниковы. В Братском остроге двор служилого человека Гавриила Степанова Рыбникова, (57 лет). Сын у него Иван, 18 лет. «Служит он Гаврило Великому Государю по Братскому острогу с давних лет в пешей казачьей службе настенных караулах и за ясачными сборами и во многих посылках».  Известно, что Иван Рыбников  продолжал службу Великому Государю и  в 1746 году.

Еще одна фамилия — Ермаковы. В 1696 году  енисейский казак Васька Ермаков в Братске был среди выступивших против Кафтырева.  Его сыновья тридцатилетний Никифор Васильев Ермаков и двадцатитрехлетний Андрей имели свой двор в Братске. В сказках написано: «служил он Никифор Великому Государю пешую казачью службу в настенных караулах и в посылках и за ясачными сборами». Одновременно Никифор пахал землю «пахал вверх по Ие, по Теме речке и засевал 2 десятины ржи и пополам десятину овса и пшеницы, а также немного конопли». Один из Ермаковых был в братских старостах в 1740 году, когда происходило переселение илимских крестьян в Охотск и на Камчатку. Тогда, отобранная для этого группа крестьян, разбежалась. Среди беглецов был староста и его сыновья. К сожалению, невозможно проследить за судьбой этих братчан, ясно только, что, несмотря на побеги, фамилия Ермаковых в наших краях осталась.

Долгое время сохранялась и фамилия Кисельниковы. В Братском остроге находился двор  служилых людей Василия Иванова и Алексея Иванова Кисельниковых. Служили они «пешую казачью службу на стенных караулах за ясашными сборами». Кроме того, Василий Кисельников работал на государственной мельнице колесчатой. Фамилия эта для Братска редкая, но сохранившаяся. В 1810 году в Братске жила одна семья Кисельниковых; в 1900 году в Братске родился Кисельников Василий Петрович, жертва репрессий 30-х гг. ХХ века.

Баженовы. В  переписной книге служилых людей Енисейского уезда 1669 г. значится Данило Баженов. В 1721 году его сын служилый человек 65-летний Яков Данилович Баженов с семьей жил в Братске.  Служил «он Яков Великому Государю по Братскому острогу всякую пешую казачью службу, настенных караулов, за ясачными сборами и во многих посылках». Получал 5 рублей и соли 2 пуда. Сын Якова Алексей  нес службу в Братске до 1746 года; в этот год по указу вице-губернатора Иркутской провинции Ланга выбирали «для  посылки в Анадырский острог молодых, здоровых и лепных 15 человек». Алексея причислили к этой группе и отправили с семьей в Якутию. И все же Баженовы в Братске  остались.  В 1810 году жили вдовы: Настасья Федотовна Баженова с сыном Василием и Мария Егоровна Баженова с дочерью Ириной.

 Некоторые фамилии служилых значились в списках 17-18 веков, но в Братске не закрепились. В ревизских сказках назван отставной пеший казак Василий Пантелеев Минин, 80 лет.  У него сыновья Михайло, Филипп, Илия. Михайло  и Филипп Минины упоминаются в челобитной 1746 года о выдаче казакам жалования. В этом же году  Филип Минин был отправлен на службу в Якутию. Потомки казаков Мининых и сегодня живут там.

Тоже можно сказать о Голятиных. В переписной книге служилых людей Енисейского уезда 1669 назван Омелька Иванов Голята Каргополец.  В Братском остроге 1721 года находился двор служилого человека пешего казака Якова Емельяновича Голятина (50 лет) с большой семьей. Его сын братский казак Семен Голятин в 1746 году получал жалование за службу.  В настоящее время фамилия эта встречается в Забайкалье и на Алтае, куда также по указу отправляли служилых.

Еще одна фамилия — Иконниковы. Среди противников Кафтырева был  казак Федька Иконник.  Его сын Иван Федоров Иконников долгое время служил в Братском остроге, как и внук Михайло Иконников (1746 год). В 1810 году этой фамилии в Братске уже не было. Зато эта фамилия достаточно известна в Забайкалье.

 Записанный в ревизских сказах Данило Иванович Пачирский жил «в Братском остроге многие годы»  с  женой Анной и сыном Василием. Отец Данилы тоже жил в Братске и был приказчиком Братского острога.

Илимская фамилия  Березовских достаточно известна в истории Сибири. Петр Березовский был приказчиком в течение одиннадцати лет в разных острогах воеводства, в том числе, и в Братском. Постоянно же он жил вместе с братьями в Илимске. В Илимске в 1703 году стоял двор служилого Михаила Березовского.  Предположу, что и служилые люди Братского острога  Степан да Николай Михайловы Березовские происхождение имеют илимское, дети илимского служилого Михаила Березовского. Степану в 1721 году было 27 лет, Николаю — 24 года. С ними жила их мать Авдотья, 57 лет. Фамилия эта также не осталась в Братске Острожном.

Посадские Братского острога

 Теперь о посадских в Братске.  Братск Острожный создавался как слобода с торгово-промышленным свободным сословием. Характерной особенностью хозяйских занятий посадских было их участие в земледельческой деятельности. Посадские люди, имевшие пашни, были обязаны уплачивать с них денежные налоги и оброки. Посадские люди несли и «государевы службы»: ежегодно выбирали из своей среды таможенных голов и целовальников в таможни, кабаки, хлебные и соляные амбары, к пушной казне, табачной продаже и прочее.

В Братске отмечен двор посадского Ивана Васильева Дьячкова. У Ивана брат родной посадский человек Андрей Дьячков. Иван и  Андрей служат Великому Государю по Братскому острогу и «всякую посадскую службу и в посылках в целовальниках бывают».

Двор Братского острога посадского человека Евстафия Петрова Пономарева. У него и у жены его Марфы сыновья: Алексей, Борис, Степан, 6  лет. Род этот в Братске продолжился; в 1810 году в селе жили сродные братья Афанасий Степанович Пономарев и Николай Алексеевич Пономарев.

Фамилия Кокориных широко распространена в Сибири. В Енисейском уезде, к примеру, в 1669 году служил Корнилко Иванов Кокорин. А в Братске в 1721 году в поповском поместном дворе жил на подворье нищий безрукий 35-летний Максим Макаров Кокорин, который правую руку потерял на мельнице в шестерне. У него были жена Пелагея и дети. Другой Кокорин Петр Васильевич жил в своем дворе и  «служил он Великому Государю по Братскому острогу в посаде». Личность эта в Братске была достаточно уважаемая, так как именно его  в 1737 году братчане отправили в Иркутск для решения вопроса об «отрешения Братского острогу от Илимска».

 Шерстобоев В.Н. в своей книге  упоминает Ивана Тимофеевича Попова, который «поверстан в посад в прошлом 700-м году …и служит …в целовальниках поочередно с братскими посадскими …и в Якутск за государевым вином в провожатых он, Иван, бывал».  В ревизских сказках назван двор семидесятилетнего посадского человека Ивана Тимофеевича Попова. Жена у него Палагея, 70 лет. Детей нет.

Воронковы. Двор посадского человека Ивана Андреевича Воронкова. Жена у него Катерина. Сыновья Гаврило, Дементий, Степан, Архип. Род продолжился в Братске по линии Степана.  В 1810 году сыновья Степана Ивановича Воронкова жили в Братске. Последние представители этого братского рода братья Михаил, Александр и Василий Ивановичи Воронковы погибли в годы Великой Отечественной войны.

Пономаревы, Кокорины, Дьячковы, Воронковы жили в Братске не одно столетие. А вот фамилии Бочанцевых, Витушкиных, Крюковых, Мячковых, Калугиных, Тупицыных, Москвиных, Воробьевых, Болотовых исчезли из Братска. Но остались в ревизских сказках.

Бочанцовы. Двор Братского острога посадского человека Федора Филипповича Бочанцова. «Оный Федор Боченцов служит Великому Государю по Илимску и Братскому острогу в посаде. И в целовальниках по выбору братских посадских людей он, Федор, у денежных зборов и у раздачи и в таможнях у десятинного пошлинного сбору и у винной продажи и на государевой мельнице в целовальниках он бывал по многие годы».

Двор посадского человека Григория Ивановича Крюкова. У него жена Анна, сыновья Иван, 8 лет, Никола, год;  дочери Матрена, 13, Арина, 12, Мария, 5 лет, Марфа, 4 лет. «Служит в посаде…у десятинного и пошлинного Великого Государя збору, и у винной продажи в целовальниках он, Григорий, бывает»[2].  Но что-то не заладилось  у Григория, раз он продал Николаю Березовскому свою дочь «девку именем Марию в вечное холопство».  Ссыльный илимский житель Иван Фадеев женился на девушке и за это обязался жить у Березовского вечно. В этой истории, рассказанной Шерстобоевым, видны отголоски существовавшего в России крепостного права.

Двор посадского человека Василия Алексеева Витушкина, 40 лет. У него мать Парасковья, 70 лет. Жена у него Варвара и две дочери.  «А поверстан де он, Василий, в посад на отцовское место… в прошлом 712 году … А с 722 г…по выбору посадских людей живет он на государевой колесчатой мельнице в целовальниках у збору помольной государевой денежной казны». Со смертью Василия его фамилия исчезла из списков братчан. Но остался на старых картах рядом с Братском остров Витушкина.

Двор посадского человека Саввы Маркова Мячкова, 25 лет. У него мать Авдотья, 70 лет. Жена у него Агафья, 25 лет. Дети: сын Потап, 6 лет и дочь Агафья, 2 лет. Поверстан он, Савва, вместо отца своего Марка Мячкова в его денежный оброк.    В документах илимской ратуши Шерстобоев обнаружил письмо из Братского острога от 31.03.1726 года, что этот посадский Савва Марков зарезал свою жену Агафью «от похвальных речей…служилого человека Болдина, а как де оный Болдин похвалялся ево Савиною женою и называл ее сердцем и любушкой». Преступления на этой почве были редкими. Как замечает Шерстобоев, преобладающими судебными делами являлись дела о драках.

«Ведомый вор и разбойник и становщик воровским людям…  на Москве явился во многих разбоях и пытан и приговорен  был к смерти и сидел в покаянной. И вместо смерти дан ему живот и послан в Сибирь на пашню», — писал в челобитной Кафтырев про одного из тех, кто выступил против него, про Ивана Тупицу. Ко времени переписи населения  Ивана Петрова Тупицына в живых уже не было, во дворе его жила его нищая вдова Катерина Онциферова, 80 лет. Детей, рогатого скота, пожитков у нее не было. «Кормилась она, Катерина,  Христовым именем».

В ревизских сказках записаны посадские люди Иван да Иван же Ярофеевы Болотовы. Ивану Большому — 37 лет, Ивану Меньшову — 30 лет. С их семьями жила 80-летняя мать их Варвара, а также «у них же у Ивановых» жил пашенный крестьянин Никифор Ерофеев Болотов (35 лет) с семьей. Фамилия Болотовы одна из старейших сибирских фамилий. Во вт. пол. XVII  века был известен енисейский пятидесятник Иван Болотов. Видимо, братские Болотовы его сродники.

И еще один житель Братска, поверстанный по Братскому острогу в посадскую службу, Иван Иванов Москвин, 43 лет. Интересно то, что у него на бывшем поповском подворье жил стрелец Семен Матвеев Дьяконов, 60 лет. Кормился он черной работой. Этот интересный факт подтверждает слова историка Любавского М.К.: «Стрельцов при Петре Великом было сослано так много, что в Сибири в это время не существовало почти ни одного острога, где бы ни было сосланных стрельцов». Появление стрельцов в Сибири было вызвано стрелецкими бунтами, прокатившимися по России в начале 18 века и направленными против Петра I.

 Крестьяне – оброчники Братского острога

Следует назвать и немногих крестьян-оброчников Братского острога. На подворье в приказчиковом дворе Братского острога служилого человека Федора Попова жил оброчник Сергей Семенов Солодовников с семьей. Фамилия Солодовников, казалось, давно исчезла из Братска. Но вот  обнаружился факт гибели в годы Великой Отечественной войны в 1943 году уроженца Наратая Солодовникова Андрея Иннокентьевича.  А это значит, что Солодовниковы не покинули наши края.

Другая фамилия  Заваруевы. В ревизских сказках на денежном оброке находился бобыль Алексей Иванов Заваруев, 50 лет. У него мать Катерина, 90 лет. У него жена Анисья и сын Аврам.  Отмечено, что «рогатого скота, площадей и иных промыслов и заводов и бани он не имел». «А кормится он, Алексей, Христовым именем». Аврам оставил сыновей Марка и Гавриила  Заваруевых, которые отмечены в переписи Братска в 1810 году. Братья эти оставили потомство, которое живет в Братске и поныне. Похвальное постоянство.

То же можно сказать и о фамилии  Фрыгиных, волею судеб появившейся в Сибири. Известно, что Фрыга – это прозвище всех иностранцев на Руси, чаще всего немцев и французов. В Братске в 1721 году во дворе на денежном оброке жил 41 — летний Максим Ефимов Фрыга. Жена у него Орина, 30 лет, сын Иван, 13 лет, Трофим, 4 лет; дочери Парасковья, 9 лет и Оксинья, 2 лет. В 1810 году в Братске жил сын Ивана Дмитрий Фрыгин и вдова Акулина Кузьминична Фрыгина с детьми Василием и Захаром. Из этого же рода Фрыгин Иван Осипович, начальник Братской пристани, награжденный за труд в годы Великой Отечественной войны орденом Ленина.

 Монастырь Спасская пустынь

 В шести верстах от Братского острога находился монастырь Спасская пустынь с церковью во имя Спаса Вседержителя. При той церкви «во граде» были расположены кельи. В одной пребывал 70-летний игумен Иона, в  другой келье старец монах Козма, 55 лет. Третья келья пустовала. Про игумена Иону сказано, что «служил де он Иона в церкви у Вседержителя Спаса по указу бывшего архиерея Феодора митрополита». Названный митрополит – это прославленный в лике святых Филофей (Лещинский). В  схиме он стал Феодором. В 1719 -1720 году он пребывал в Енисейске, Иркутске; и  Братск не мог миновать. Иона был ровесником митрополита и, видимо, его сподвижником, за немощью оставленным здесь.

Рядом с монастырем «за оградой» селились вкладчики и работные люди монастыря Канашонков, Калманев, Колобов, Наумов, Чесноков, Маячков… На монастырь работали пашенные крестьяне монастырских деревень, в том числе Бадинской деревни.

Бадинская деревня

В ревизских сказках написано: «По Ие реке Спаской же пустыни деревня Бадинская».  В деревне двор посельщика и вкладчика Григория Давыдова Лигасова, 80 лет. «И живет де он Григорий у досмотра Спасских хлебных запасов, и рогатого скота, и лошадей и прочих всяких заводов.  И у оного двора баня, мельница колесчатая…». Назван и вкладчик Андрей Иванов Устюжанин (60 лет), да гулящий человек Осип Еремеев Попов Устюжанин (54 года), который «в Сибирь пришел для прокармливания».

Основные работы у крестьян земледельческие. Традиционным своим трудом занимались: Кирилл Никифоров (39 лет) с сыновьями и с жившим у него на подворье, Михаилом Борисовичем Дорофеевым с семьей; Никифор Григорьевич Цывозенцев (40 лет) с семьей и со сродным братом Андреем (31 лет); братья Пневы — Леонтий (50 лет) Борисов и Андрей (40) Борисов, а также Матвей (50 лет) и Игнатий (30 лет) Кириловы Лухневы. Последние фамилии Пневых и Лухневых в Братском районе закрепились. Иначе и не могло быть, если у Леонтия Пнева было пятеро сыновей и три дочери и такое же количество детей у его брата Андрея. Распространена была и фамилия Лухневы. В то время они жили не только в Бадинской деревне, в самом Монастыре работал вкладчик 25-летний Яков Иванович Лухнев.

 Ярбинская заимка

 Вверху на Ие реке на Ярбе речке заимка … в одном двору. Это был двор пашенных крестьян Ильи (55) да Егора (54) Федотовых Сутыриных с большими семьями. Рядом с ними поселилась семья оброчника Игнатия Ивановича Парамонова.

        Кобинская деревня 

В ревизских сказках записано: «Вверху по Ие реке на правой стороне в Кобинской деревни 4 двора». В них жили  семьи пашенных крестьян Бориса Дорофеева (74), Федора Федоровича Кузнецова (67), Василия Петровича Корнаухова (55). Они пахали «Великого Государя десятинную пашню прежнего своего давних лет владения».

 Тангуйская деревня

Большинство в деревне составляли Распопины; русская фамилия эта одна из древнейших на нашей земле и ведет свое начало от слова «распоп», т.е. поп  – расстрига. Наше воображение сразу ведет к церковному расколу, мучениям тех, кто стоял за старые обряды. На самом деле, правду мы не знаем. Известно лишь, что в 1664 году одна из деревень называлась Распопино, в одном из ее дворов жил Андрей Распопин. Его сын Владимир Андреевич Распопин в 1721 году числился и в с. Большеокинск, и в с. Малая Када. Ему было 96 или 100 лет, жил он с женой Марьяной и внуками. Был нищим, записано «кормятся они Христовым именем».

В 1696 году в списках, выступавших против Кафтырева, Герасим и Оська Распопины; они и были, скорее всего, основатели Тангуйской деревни. Сыновья Осипа составляли основное население деревни в 1721 году.  В деревне жили Распопины: Григорий Осипов (56 лет),  Илья Осипов (40 лет), Никита Осипов (51 год), Иван Осипов (72 года).  Также был двор Матвея Осипова (70 лет) и его сыновей Григория Матвеевича и Савелия Матвеевича Осиповых.    Все братья имели большие семьи.

Тэмь 

По Ие реке деревня Тэминская. В ней пашенные крестьяне Василий и Петр Елизарьевы Татариновы и Гаврило Яковлев Татаринов, Степан и Семен Александровы Ермаковы, Иван и Семен Яковлевы Ермаковы. Они держали «Великого Государя десятинные пашни прежнего владения отцов своих».

Большая Када

В деревне Большая Кадинская обосновались пашенные крестьяне Алексей Иванов Сутырин (57 лет), Сергей Яковлев Беломестных (50 лет),  Андрей Власов Черкашенин (50), Марко Родионов Терпугов (53 года). Они пахали «Великого Государя десятинную пашню прежних лет отцов своих». И у Сутырина, и у Терпугова еще и мельницы были колесчатые.

Отец Алексея — Иван Сутырин работал еще на Кафтырева — «молол из-за гроз на мельнице своей всякого хлеба 800 пудов в страдную пору в сенокос и тот хлеб отвозил к нему Христофору своими работными людьми, боялся его Христофорова грозы и мучения». Этот Иван значится в «Книге пашенных крестьян при Братском остроге» за 1702 год, проживал он также в Большой Каде вместе с Сергеем Яковлевым (Беломестных) и Родионом Васильевым (Терпуговым). Родька Терпуг не только крестьянствовал, в документах по делу Кафтырева числился казаком.

В переписи 1721 года в этой деревне также обозначены дворы: Семена Яковлева Беломестных (49 лет), Григория Галактионова Трапезникова (26 лет), Афанасия Яковлева Соловьева (64 года). Эти пашенные крестьяне Семен Беломестных, Григорий Трапезников, Афанасий Соловьев «пашут Великого Государя десятинные пашни. Семен прежнего владения отца своего, Григорий деда своего Давида Трапезникова».

    Деревня Побединиха (Победуниха) по Лкатоге (Клатоге, Калтоге)

В ревизской сказке записано первое название д.Калтук: ««Вверх по Калтоге речке деревня Победухинская и в ней три двора». Указан также житель деревни Алексей Исаков Брусенкин (в др. документе Брусункин), 76 лет. У него дети Тимофей, 50 лет и Григорий, 40 лет. В подушной переписи по десятинному тяглу и другим окладным сборам (РГАДА. Фонд 494. Оп. 1-1. Ед. Хр. 254. Л. 181) за 1728 год указаны «деревни Калтукской в двух дворах крестьяне Тимофей и Григорий Алексеевы дети Победухины». Из всего изложенного можно сделать вывод, что свое первоначальное название «Победухинская» деревня получила от ее основателя. Позднее же название —  по речке, на которой стояла. Так чаще всего и возникали в Среднем Приангарье названия деревень: по именам первопоселенцев или по рекам, вблизи которых они рубили первые избы.

В первой переписи названы и другие первопоселенцы этой деревни. Написано, что пашенные крестьяне Алексей Брусенкин, Еремей и Андрей Карнауховы с детьми, Кондратий Суетин пашут Великого Государя десятину прежнего своего давних лет владения. Названные Еремей (42 года) и Андрей (40 лет) Петровы дети Корнауховы жили со своими семьями. У Еремея дети Алексей (12 лет), Митрофан (6 лет). У Андрея сыновья Данило (3 года) и Герасим (2 года). У Андрея во дворе — хлебный оброчник Кондратий Семенов Суетин с женой Авдотьей.

Малая Када

Одной из старинных селений  Братского острога являлась деревня Малая Када.   В ней были дворы пашенных крестьян Федора Алексеева Распопина (48 лет), Якима Зиновьева Туркина (47 лет), Максима Никифорова  Мироманова (32 года),  Максима Косьмина Семенова (25 лет) и Косьмы Трофимова Тарасова (24 года). Они пашенные крестьяне Федор Распопин, Яким Туркин, Максим Никифоров Мироманов, Максим да Косма Тарасовы пашут «Великого Государя десятинную пашню прежнего давних лет владений отцов своих».  Интересно, что при дворе Якима Туркина записан дед его, уже названный, Володимир Андреев  Роспопин. Фамилия Тарасовых осталась в этой деревне вплоть до затопления в 1961 году.

Большая Окинская деревня

Вниз по Оке реке на левой стороне Окинская Большая деревня.  При той деревне церковь во имя Илии Пророка. При той церкви во дворе священник Стефан Иванов, 40 лет.  В селе были и  дворы церковного дьячка Никифора Иванова Чиркова и пономаря  Афанасия Никифорова Барсукова.

Остальные дворы принадлежали пашенным крестьянам, чьи фамилии, отчасти, и в наши дни сохранились в Большеокинске.

Двор пашенного Никиты Панкратова Зырянова (20 лет). Это сын того Панкрата Зырянова, про которого записано, что у него «взял он Христофор (Кафтырев) напатками своими 60 пуд ржи»[3].

Двор крестьянина Федора Алексеева Гусельникова (50 лет).

Двор пашенных  крестьян Василия и Андрея Игнатьевых. Еще был жив отец их 80-летний Матвей Игнатьев, числившийся в этой деревне  и в 1702 году. Не был ли он братом Тимофея Игнатьева, который носил уже столь известную в наших краях фамилию Больших Шапок — Большешаповых? Крестьянину Тимофею Игнатьеву Больших Шапок было тогда 77 лет. У него были дети: сын Григорий, 26 лет, Иван, 25 лет, Семен, 22 года;  дочери Авдотья, 17 лет, Матрена, 15 лет. Пройдет пару лет и по указанию Сибирского приказа крестьян станут высылать с семьями на Аргунь для развития там земледелия. Высылке подлежала и семья Тимофея  Больших Шапок. Семен Тимофеевич остался дома по болезни, но через три года его выслали вслед за отцом.

Отмечены также дворы пашенных крестьянин Степана Федорова Шадрина (45 лет) и Сергея Федорова Шадрина (50). Похоже, это сыновья  енисейского служилого Федора Максимо- вича Шадрина, записанного в Переписной книге Енисейского острога 1669 года. Еще одна семья Афанасия Федорова Шадрина находилась  на подворье у отставного пашенного крестьянина Якова Артемьева.

 Был еще двор Ивана Елизарьева Татаринова (47 лет). Его племянник Гаврил Яковлевич Татаринов поселился в Большой деревне, хотя числился в Тэми, где жили «дяди ево  Гавриловы — Василий и Петр Татариновы».  Но «явился он Гавриил в другом дворе».

Двор пашенных крестьян Ивана и Семена Яковлевых Ермаковых.  У них отец отставной пашенный крестьянин Яков Ермаков, сказался 60 лет.

Двор крестьянина Андрея Миронова Ермакова (30 лет).

И еще двор пашенного крестьянина Василия Александровича Ермолина (40 лет).  Василий пахал «Великого Государя десятинную пашню прежнего владения отца своего Александра Ермакова».  Ермак — народная форма имени Ермолай, поэтому писали то Ермаков, то Ермолин. «У Александрика Ермолина взял он Христофор… коня доброго». Это из книги Кудрявцева о событиях 1696 года. Василий платил «денежные поборы … с братьями со Степаном да Семеном Ермаковыми с одного двора. А братья ево Василия живут в Теминской деревне в одном дворе, а он де Василий живет во отцовском дворе. А в продаже у него Василия хлеба, скота не бывает. С нуждой он питается».

 Из исчезнувших фамилий – Гилевы, Расторгуевы. В 1721 году Филипп Сидоров (Гилев) (25 лет) с братом Софроном (23 лет) жили в Большеокинске. Андрей Гилев, их дед упомянут в литературе среди пострадавших от Кафтырева. В другом дворе пашенный крестьянин Василий Федоров Росторгуев. У оного брат Федор Росторгуев.

Долоновская

Вниз по реке Оке деревня Долоновская. В ней дворы Кирилла (49 лет) и Якова (46), Алексеевых Бухаровых, живущих с большими семьями. С ними же брат их Прохор (15 лет). Еще двор пашенного крестьянина Дмитрия Семенова Невидимова (52 года). Двор Косьмы Иванова Долговых (45 лет). Двор крестьянина Родиона Федорова Заикиных (35 лет). У всех жены, дети. Отмечено, что «оные пашенные крестьяне пашут Великого Государя десятинную пашню прежнего владения пашенного крестьянина Кондратия Яловицына».

У  Космы Иванова живет хлебный оброчник Иван Михайлов Назимовых (30 лет). Фамилия Назимовых – енисейская. У Шерстобоева назван среди челобитчиков енисеец Аничка Назимов. Семья была бедная, по замечанию В.Н. Шерстобоева, за Овдотьей, матерью Ивана, в 1713-1714 гг. числилась недоимка.

Еще одно группа крестьян, проживающих в Долоново, «пашут Великого Государя десятинную пашню прежнего давних лет владения отцов своих». Это Григорий Васильев Бухаров (50 лет) с женой Агафьей и детьми Семеном, Иваном, Гаврилой, Дмитрием и четырьмя дочками. Имя отца его Василия неоднократно встречается в литературе в связи с событиями 1696 года. Написано, что «Васька Бухаров сослан в Сибирь в Брацкой в пашню за многое воровство», что был он одним из главных бунтовщиков против Кафтырева, потому как пострадал от приказчика, ведь «молол на него Христофора из-за гроз и из-за мучения на мельнице своей без помолу 3 тысячи пуд всякого хлеба на винное куренье и тот хлеб возил он Васька на своих лошадях и работными своими людьми к нему Христофору».

В другом дворе пашенный крестьянин Василий Михайлов Яловицын сказался 70 лет. Жена у него Окулина, 50 лет. У него сын Артемий Хромой, 30 лет, дочь Фекла, 14 лет.  Фамилия эта появилась в наших краях одной из первых. Окладников в книге «Очерки по истории западных бурят-монголов» написал о пашенном крестьянине И. Яловицыне, который уже в 1653 году пахал землю. Упоминание это было связано с борьбой енисейцев с красноярцами. Яловицына увел с собой пятидесятник с Красноярска. Отец же Василия – Михаил есть в списке пашенных крестьян Братского острога, а именно д.Распопина, за 1664-1668 гг.  Дополню, что у В. М. Яловицына на подворье находился хлебный оброчник Василий Никитин Лоскутников с семьей.

В ревизских сказках еще названы: двор Михайло Якимова Костиных (40 лет) с братьями Илларионом (30 лет), Василием (28 лет), двор крестьянина Федора Данилова Бухарова (35 лет) с братьями Кондратий и Федором и двор  пашенного крестьянина Афанасия Тимофеева Носова.

Заключение 

Формирование русских фамилий в центральных областях России длилось достаточно долго, вплоть до XIX века. Фамилии же в Сибири возникли уже в конце XVII — начале XVIII века. Списки жителей Братского острога 1696 года и Ревизские сказки 1721 года это подтверждают. Шерстобоев В.Н. в книге «Илимская пашня» писал: «В Братской волости в 1723 году  было 155 фамилий, из них встречалось в 1948 году 100. Следовательно, с 1722 года сохранилось 64,5 % фамилий. Но так как большинство их носителей встречается еще ранее, частью до 1645 года, то возникает возможность проследить историю многих семей  современных северных районов Иркутской области за 250-300 лет».

Другой исследователь Ровинский И.А., опубликовавший в 1871 году «Сообщение о поездке … по Ангаре и Лене» обратил особое внимание на русское коренное население этих мест: «Собирая, таким образом, сведения, я пришел к заключению, что все это население происходило из северных и северо-восточных губерний России; и было вольное, а не ссыльное. Как с Илима населялась Ангара, так впоследствии Ангара высылала своих сынов на Лену, а жители Илима и волоков при женитьбе не могли обойтись без ангарских. Этот край, следовательно, нужно считать коренным относительно всего иркутского населения и, судя по языку, оно сохранилось гораздо чище, чем  у населения вверх по Ангаре».  Население Братской волости «сохранилось гораздо чище» (законсервировалось) вплоть до вт. половины XIX века. Долгое время оно жило старым патриархальным бытом, вдали от бурного развития Иркутска, ставшего в XVIII веке центром торговых путей как в  Европейскую Россию (после строительства Московского тракта), так и в Китай. Благодаря этому, многие фамилии первопоселенцев в Среднем Приангарье сохранились и оставили большое потомство, которое сегодня может осуществить задачу, поставленную Шерстобоевым: «проследить историю многих современных семей северных районов Иркутской области за 300 лет».

Источники:

1. ГАИО. Ф.1, оп. 1, д. 6. Сведения о количестве дворов и жителей в населенных пунктах Илимского уезда и количестве оброчных денежных сборов с них. Ревизские сказки Иркутской области 1721 года.
2. ГАИО. Ф.291, оп.1, д. 3. Исповедные росписи Богоявленской церкви Братского острога 1810-1839 гг.
3. РГАДА Ф.214, оп.1, д.527. Переписная книга служилых людей Енисейского уезда 1669 год //http://sharipov-nar.ru/Eniseysk1669.php.
4. РГАДА Ф.214, оп.1, д.527, л. 66-68. Имянные книги крестьян Братского острога за 1669 год.
5. РГАДА. Ф.214, оп.1, д.1374, л. 592-595. Имянные книги крестьян Братского острога за 1702 год.
6. Кудрявцев Ф.А. Восстания крестьян, посадских и казаков Восточной Сибири в конце XVII века. Иркутск. 1939.
7. Окладников А.П. Очерки по истории западных бурят-монголов (XVII-XVIII вв.). Ленинград. ОГИЗ. 1937.
8. Ровинский И.А. Сообщение о поездке его по Ангаре и Лене. Известия Сибирского отделения Императорского Географического общества. Иркутск. 1871. №3
9. ШерстобоевВ.Н. Илимская пашня. Т. 1. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века. Иркутск. 2001.
10. ШерстобоевВ.Н. Илимская пашня. Т. 2. Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века. Иркутск. 2001.

[1] Слово «сказка» от слова сказать, т.е. запись сведений, записанных со слов; ревизии — переписи.