Об авторе. От встреч и разговоров с уроженкой с.Дубынино Братского района, жительницей Иркутска, краеведом Дубыниной Анной Васильевной остался в памяти очень светлый образ, в котором соединялись ум с доверчивостью, открытостью души, а неприятие зла во всех его проявлениях с горячей любовью к своей родине и к тем людям, которые жили в ее памяти. Родители Анны Васильевны — дубынинские жители Дубынин Василий Сергеевич и Мария Дмитриевна прожили вместе 60 лет, вырастили шестерых детей. Мария Дмитриевна была родом с с.Усть-Вихорево, деревня эта славилось по Ангаре своими невестами. Василий Сергеевич был из семьи «врагов народа»; его отца и братьев Андрея, Михаила и Дмитрия арестовали в 1937 году. В этот страшный год 10 декабря в семье родилась старшая Анна. Когда началась война, отца призвали в армию, но вскоре комиссовали, сказав, что жить ему осталось не более полугода: ренгеновский снимок показал, что в почках застрял огромный камень. Василий Сергеевич вернулся домой и излечился; спасла его деревенская бабка Ксения, вылечив настоями из можжевельника.
Между тем, Анна Васильевна окончила начальную школу в Дубынино, затем в 1956 году десятилетку в Братске; рано начала работать, сначала в Братске, потом в Иркутске. Большую часть трудовой жизни отдала системе Облкниготорга. Заочно окончила филологический факультет Иркутского госуниверситета.
Всю жизнь училась. Много ездила. И не только по России. Бесплатную поездку в Германию в 1971 году заработала за участие в интеллектуальной радиоигре. Была в Болгарии, участвовала в круизе по Средиземному морю, путешествовала по Средней Азии. Имела большую домашнюю библиотеку, говоря, что «библиотека — ее единственное богатство». За полгода до смерти подарила старинные книги из своего собрания Успенскому храму г. Иркутска.
Желание написать о прошедшем пришло в 90-е годы, в период переосмысления советского прошлого и появления всеобщего интереса к тому, что было до нас. В эти годы Анна Васильевна стала изучать документы архивов: Госархива Иркутской области, Центра документации новейшей истории Иркутской области, Братского городского архива. Долгие часы проводила в библиотеках. С сияющими глазами она появлялась в Братском городском музее (по дороге в Дубынино, где обычно жила летом) и рассказывала о своих находках в областном центре. Такой мы ее и запомнили.
В Иркутске у нее было много друзей из общества «Родословие», активным членом которого она была. Ее работы публиковались в газетах «Сибирское наследие» (№ 5 за 2004 год) и Красноярской краевой газете «Наш край» (№ 31 за 2005 год). В создании работ помогали руководитель Иркутского общества «Родословие» С.А.Гурулев, зав. краеведческим отделом библиотеки им. Молчанова-Сибирского Л.А.Казанцева.
Первой она заговорила о выступлениях крестьян против Советской власти в 1930 году, списалась с родственниками Константина Серышева в Москве. Пытливо вглядываясь в прошлое, она пыталась понять причины тех событий, которые произошли в ее селе, когда лилась кровь, а односельчане становились врагами.
Анна Васильевна ушла в иной мир 12 сентября 2006 года. В Иркутске ее провожали члены общества «Родословие». Тело перевезли в Дубынино, где похоронили на сельском кладбище.
Остались труды, которые, думается, будут востребованы до тех пор, пока есть люди, неравнодушные к прошлому родной земли.
Л.В. Андреева
ДЕРЕВЕНЬКА МОЯ
Деревня моя деревянная, дальняя,
Смотрю на тебя я, прикрывшись рукой,
Ты в легком платочке июньского облака,
В веснушках черемух стоишь над рекой.
(из песни)
1. Из воспоминаний
Бабка Дарья, по-уличному Ефимиха, была, как и все деревенские жители, наблюдательна, приметлива, пересмешлива. Проходя утром мимо сельсовета, она громко скомандовала: «Бабы, обопнитесь на минутку, я ситяс вам че-то покажу».
На стене сельсовета, прибитый большими гвоздями, красовался новый плакат, призывающий к очередным сельхоз- заготовкам. На ярко-зеленом лугу паслись тучные черно-пестрые коровы, а на втором плане, на такой зеленой улице, что даже трава не примята, по линеечке, в два ряда, стояли аккуратные белоснежные домики под красными крышами; при летнем полуденном солнце, почему-то, из всех труб валом валил дым. Подчиняясь законам перспективы, домики стремительно уменьшались, и над последним крохотным квадратом вилась не то что бы тоненькая струйка дыма, а так, чуть заметная изогнутая черточка. Вот эта-то едва различимая ниточка и послужила поводом для бабкидарьиного выступления. «Вот, глядите, бабы, в этих домах, супротив друг друга, живут два председателя («передседателя» в её выговоре), колхозный и сельсовета. Вишь, дым густой: видать, мясо варят. Рядом с ними колхозный счетовод и сельповский продавец». Далее, по её раскладу, жили заведующий фермой, сельсоветский секретарь, бригадиры, и прочее население. Себе она отводила последний квадратик без окон, с чуть заметной черточкой над трубой: «А это я живу, вишь, дыма нету. Шшепочками чаишка вскипятила и все. Варить некому и нечего. Телочку в недоимку взяли, поросенок пускай сам себе пропитание ищет. Беда, если председатель не даст конишка, дрова привезти осенью, совсем замерзнем с Дамкой» (ее собака).
Бабы охотно вступили в игру. По утрам в сельсовете никого не было и можно было без опаски высказывать все, что накипело. Выпустив пар, заторопились в поле, на ходу договаривая наболевшее, и трудились до самой ночи, оставив без присмотра свое далеко не тучное хозяйство и ораву вечно голодных ребятишек.
…Странная штука память человеческая. Я даже не помню, сколько мне было лет, когда я стала нечаянно свидетелем этой сценки. Нигде и никогда не вспоминала о ней и вообще, как говорится, думать не думала. И вот на склоне лет, перебирая в архиве пожелтевшие сельсоветские бумажки, написанные деревенскими грамотеями на чем придется, я вдруг, как на огромном цветном экране, увидела то солнечное летнее утро; какую-то белесую, не успевшую остыть за ночь улицу; дорогу в поле; потемневшие бревна сельсовета и бабку Дарью, с серьезно-лукавым видом показывающую, где живут «передседатели».
Вот, если бы такой же прожектор высветил из мрака веков, как все тут начиналось…
Многое даже из недавнего прошлого ушло безвозвратно. Уходит из жизни и то, что определяет самобытность любого народа: верования, домашний обиход, традиции, обычаи, ремесла, память о прошлом. Меняется язык. Исчезает устное творчество, не стало народного пения, когда за работой или застольем ладно, красиво и щемяще пелись раздольные «проголосные» песни.
Люди городской культуры пишут мемуары, ведут дневники. Архивы, может быть, сохранят их для будущего историка в том виде, какой придаст им автор, и они дойдут со всеми положительными и отрицательными сторонами. Но с угасанием деревни, особенно у нас, в Иркутской губернии, когда целые села в одночасье, в силу известных причин, исчезли с лица земли, потерян целый пласт культуры и, можно сказать, прервана цепочка поколений..
Как известно, первыми русскими насельниками нашего края были выходцы из северных российских губерний, потомки древних новгородцев. Отсюда довольно распространенные фамилии от прозвищ по месту исхода: Устюжанины, Вологжанины, Вологжины, Каргопольцевы, Каргополовы, Пермяковы и др.
Поражает исключительная прочность привязанности первых поселенцев к старому укладу их жизни. Попав в чужой, незнакомый мир, они умудрились не только не потерять своих, веками привитых, хозяйственных и художественных навыков, но, пронеся их через громаднейшие расстояния и через века, дали возможность на новом месте, в новых условиях, расцвести им новым пышным цветом.
Заслуга их в том, что в условиях оторванности от старой родины и в окружении других культур и обычаев, они не только сохранили свое, но и проникающее извне смогли переварить и сделать своим. Всегда беспокойный и вечно ищущий народ не любит останавливаться на одних и тех же формах, постоянно варьирует их, оставаясь в то же время верным своим основным мотивам.
С открытием Транссиба на сибирскую землю хлынул вал переселенцев из разных мест России, который влился в старожильческое население. Вдоль дороги начала строиться новая жизнь, совершенно отличная от принятых норм и традиций старо-сибирского бытия. Сильно всколыхнула сибирскую жизнь русско-японская война, последовавшая за ней первая революция, потом первая мировая война. Но, однако, Среднее Приангарье, в силу своей удаленности и захолустности, еще долго сохраняло первоначальный уклад жизни.
Октябрьская революция принесла полное разрушение прежних устоев и воззрений не только городского, но и сельского населения. Появились новые порядки, отрицание вековой морали и традиций, уничтожение церкви и неписанных мирских законов и правил.
Зародилось новое понятие и содержание «поэзии сегодняшнего дня», все старое безжалостно изгонялось и высмеивалось. Прошли гражданская война, репрессии, Отечественная война, нужда, голод, непосильный труд, но все же, хотя бы на бытовом уровне, старина так быстро не забывалась. Все рухнуло с началом строительства Братской ГЭС. Деревня, как хранительница этнографической и исторической памяти народа перестала существовать.
Бестоварье и нищета в деревне как начались в 20-е годы, так и не прекращались до конца 50-х. Особенно тяжело было в войну и после ее окончания. Все было отдано для фронта и победы. Работников то осталось – измотанные бабы да пацаны. Техники никакой, лошадей почти не осталось. Работали за «палочки», т.к. делить на трудодни практически было нечего. Исчезли «положки» от кроватей и занавески, у кого они еще сохранились. Из них шили праздничную одежду для детей и взрослых.
Пряли, ткали, шили, красили своими красками: корой лиственницы, брусничником, травами; украшали самодельными кружевами. Вязали чулки, носки, варежки; мужикам под верхонки «ветошили» ватные или кудельные рукавицы. Научились обходиться без мыла, с помощью древесной «губы» (нарост в виде чаги) и зольного «шшолока». Не было спичек: применяли огниво и трут. Не хватало керосина для освещения – жгли лучину, устраивали «камины» – утолщения в железной печной трубе с открывающейся дверцей. Не было врачей и лекарств — лечились своими средствами; да и болели, кажется, меньше. Роды всегда принимала повивальная бабка, в каждой деревне была такая.
И все эти потрясения и изменения, от лучины до космических кораблей и интернета, пришлись на долю почти одного поколения – ровесников двадцатого века, и их же трудом была создана великая советская держава.
Наше поколение уже не водило хороводов, не соблюдало обрядов, религиозных праздников, не хранило и не передавало «преданий старины глубокой». Но все же кое-что помнится из детства, чего нет у нынешних детей. Игры: игра под странным названием «крын» с прятанием, выслеживанием и «боем» (причем никто не хотел быть немцами, поэтому каждая сторона считала, что нападает на «немцев»), догонялки, считалки с последующим «голением». Молодежь играла в «беговую лапту» обычно весной, когда улица уже подсохла, а работы в поле еще не начались. Иногда в каждую команду брали кого-нибудь из нас, из детворы, кто быстро бегал, чтобы «передавать голы».
В вербное воскресенье кто раньше встанет, хлещет вербой спящих, приговаривая: «Верба крест, дерни в лес». Уж лучше было раньше встать. Пасха запомнилась крашеными яйцами и катанием их по лункам, в чью лунку больше закатится, тот и выиграл. Или «кокались», т.е. бились ими, у кого крепче – выигрывал. Мальчишки еще играли в бабки. Празднование Пасхи было запрещено, но родители не работали в этот день, еда была вкуснее и обильнее, чем в обычные дни.
Гуляла деревня и в революционные праздники – 1 мая и 7 ноября. Детям не разрешалось гоняться за родителями, и всеобщему осуждению подвергались матери, бравшие с собой детей в «гулянку».
До революции престольными праздниками в с. Ильинском -Дубынинском были Рождество и Троица. Со всех окрестных деревень съезжались гости, молодежь, знакомилась, потом засылали сватов. В 20-х праздники запретили, но по традиции молодежь на Рождество все равно съезжалась «погостить». Веселых гулянок с калядками, катанием на лошадях уже не было, но в клубе устраивались вечера с плясками, играми и с теми же знакомствами. А Троицу, когда она совпадала с окончанием сева (так подгадывали), приспособили под праздник сева. Готовились к нему всей деревней: варили пиво, сусло, стряпали хлеб и «преснушки», т.е. сдобу, готовили закуски и горячее. Прямо на улице у конторы выстраивали столы, за которые усаживалась вся деревня, работающая и пожилая. Ребятню за стол не сажали, но и не гнали, как из других гулянок. Наоборот, матери старались чего-нибудь пихнуть нам со стола, а иногда давали «питнуть» сусла из своего стакана. Веселье царило всеобщее. Со временем, то ли из-за того, что цель была достигнута и люди уже не жалели об отнятой Троице, то ли в связи с очередной кампанией, праздник сева отмечать перестали. На революционные праздники в клубе устраивались «представления» — нехитрый концерт силами молодежи и школьников. В моем детстве, несмотря на всеобщую бедность, в селе была хорошая библиотека с русской и советской классикой. Мы, дети и молодежь, были активными читателями.
Деревенское детство заканчивалось рано. С 10 – 12 лет ребята становились активными помощниками в поле и по хозяйству, хотя определенные обязанности по дому дети несли, едва научившись ходить. Одна из них — собирать щепки, используя их летом можно было сварить нехитрый ужин. Экономили дрова, да и деревня была чистой. Еще из детства. Матери выгоняли под теплый летний дождь детей — «скорей расти будете» и не ругали строго, если дети «угваздывались» в лужах. Мы под дождем прыгали и пели: «Дождик, дождик, пушше, мы посеем гушше! Дождик, дождик, припусти, дай гороху подрасти! Мы поедем за кусты Богу молиться, на Христа (креста) креститься, у Христа сирота отворяет ворота ключиком-замочком, шелковым платочком». Когда дождь надоедал, пели — приговаривали: «Дождик, дождик перестань, мы поедем на росстань — Богу молиться, на Христа креститься». Или: «Солнышко, солнышко, выгляни в окошко, дам тебе горошка». Завидев коршуна, отпугивали от цыплят громко: «Коршун. коршун, ж…у сморшил, курицу украл, петуха потерял» и опять сначала.
2. О первопоселенцах
Американские ученые установили, что первое русское поселение на американской земле основали новгородцы ещё в 1571г., т.е. задолго до похода Ермака и до того, как Сибирь стала считаться русской землей. Существование «затерянной колонии Новгорода», так назвал русское поселение американский историк Фарелли, подтверждено раскопками и обнаруженным письмом в одной из русских церквей Аляски, в котором сообщается точная дата основания поселка. Подтверждения этому имеются и в рассказах о событиях ХVII – XVIII веков, когда русичи, пройдя Сибирь, одолев океан, ступили на американский материк. Даже Г.Шелихов в своих записках отметил необычную «русскую» внешность и обычаи некоторых аборигенов Аляски. Попытки напоить и выведать их происхождение успеха не имели. Молчали. Может быть, боялись: царские слуги пожаловали. Для такой боязни были основания…
Не одно любопытство и жажда наживы гнали отважных новгородских ушкуйников на восток. Тяжелые времена переживал Господин Великий Новгород…
28 марта 1462 года на московско-владимирский престол вступил Иван III, имевший среди прочих и прозвище Грозный, присвоенное позднее его внуку Ивану IV, несправедливо более прославленному в историографической и литературной традиции, чем его дед. Правил Иван III долго, 43 года. Время это стало переломным в отечественной истории. Медленно, но верно и неуклонно, великий князь продолжал курс на объединение земель и окончательный разрыв с Ордой. Именно в этот период, точнее в конце XV столетия, возрождается единая Российская централизованная суверенная государственность. Особое значение в этом имела ликвидация Новгородской феодальной республики. После походов 70-х годов она бесповоротно стала «отчиной» Ивана III, составной частью России. Неоднократные попытки новгородцев возродить былую вольность жестоко пресекались…
Карательный поход Ивана IV Грозного да тяготы многолетней ливонской войны окончательно разорили и обезлюдели древний город. Кого казнили, кого переселили вглубь России, кто сам бежал из родных мест. А бежать из Новгорода было куда. Помнили новгородцы, как с давних пор хаживали их предки в те края дальние, сибирские, где вдоволь зверя и рыбы и житье привольно. Знали, что тяжелы дороги в те края, да ведь не было выбора. Виновны были новгородцы перед царем за намерение отойти от Москвы и жить по-своему. Думалось, что по-своему, а вышло, что ляхам, шведам да Ордену на руку. Вот и пришлось царю Ивану карать, а беглецам искать себе «землю обетованную». Велика была царская опала. Вот и приходилось или на плахе умирать, или искать счастья вдали от родины.
Шли на север к морю, затем плыли вдоль берега и шли по старинным тропам – дорогам. Иные погибли в пути, многие оседали на новых местах; упорные, любопытные и выносливые продвигались дальше, одержимые верой, что есть впереди земля, куда не дотянутся царские слуги. Но не райскую землю увидели однажды новгородцы, а мыс каменистый, за ним море, волны пологие. Налетевшая буря разметала кочи — корабли и вынесла некоторые к берегам неведомой земли.
Пригляделись: заросла земля буйным лесом, много в ней зверя и птицы, в реках рыбы. И живут на ней краснокожие люди. И решили новгородцы осесть на новой земле. В дипломатии своей с хозяевами преуспели, а со временем и родниться начали… Не с тех ли времен в Восточной Сибири появилось много русских зимовий и поселений. Пенда с товарищами, «истинные открыватели» Восточной Сибири, во время своего беспримерного похода с удивлением отмечали, что много встречалось на их пути русских зимовий.
Думается, что и само движение русских на восток в XYII веке по бездорожью, дремучей тайге, без знания местности и языка вряд ли было бы таким стремительным, если бы кто-то не помогал им. Новгородцы были почти поголовно грамотны, легки на подъем, предприимчивы, связь друг с другом и с родиной поддерживали долго, знали кто и где осел.
В газете «Иркутские губернские ведомости» за 1857 год опубликованы воспоминания ленского старожила д. Марково.
«Первыми выходцами на Лену были Антип, Подымах и Марко. Поселились они в угожем месте, где было много зверя и дичи. Особенно много было «кокушек» /кукушек/ в соседнем лесу на горе. Оттого и прозвали ту гору Кокуй-гора. Потом и вся местность стала называться Кокуй. Ну, поселились, стали жить-поживать. Сначала хорошо жили, дружно. Потом стали ссориться из-за баб. Известное дело, все ссоры из-за баб бывают.
Дальше больше, пошла вражда, давай делиться да расходиться. Бросили жребий. По жребию выпало Антипу остаться на старом месте, Подымаху упало вверх по Лене идти, а Марку вниз по Лене плыть, а ему хотелось на старом месте остаться. Стал
он просить Антипа поменяться местом, но Антип не согласился. А Марко колдуном был. Делать нечего, отплыл он вниз по Лене, сказав Антипу: «Будешь помнить меня». Только отплыл, появилась на сопке нечистая сила и стала пакостить Антипу. Стали Антипины выживать нечистого: на сопке крест поставили, ладаном курили, молились. Выжили. Ушел он опять к Марку, а Марка уже нет в живых. Куда деваться? Остановился нечистый у Марковой деревне и попросился у одного марковского мужика поселиться. Мужик-простота и сказал: «Селись, если хочешь». Поселился нечистый опять возле Марка и давай жителям пакостить: то скотину уведет, то людей и плутают подолгу. А Марко хоть был дока по части нечистой силы, но добрый. Вот так и появились деревни и фамилии Антипины, Подымахины, Марковы».
В рассказе не указана точная дата появления русских на Лене, но сказано, что это были первые выходцы. Слово «выходцы» исстари соотносилось с Новгородом. И выходили первые ленские поселенцы, судя по рассказу, по примеру стародавних новгородских ватаг, коими издревле заселялись северо-восточные и поморские земли: не одиночками, а группами, с бабами, снабженные всем необходимым для быстрого освоения нового места. В пользу того, что выходцы были с русского севера, говорят и «чудские штучки» в виде обязательной нечистой силы. Куда же без нее? Известную достоверность рассказу придает тот факт, что первые Антипины в Илимском воеводстве появились с Лены. А в д.Дубынино в 1851 году.
С возникновением моей деревни связано другое повествование. Старожил деревни Дубынина Т.И., знавшая свою родословную до шестого колена, утверждала, что в семье из поколения в поколение передавалось, что первые русские поселились здесь в 1605 году. Память не сохранила ни их имен, ни кто они и откуда. Но существует официально записанное в XIX веке1, со слов жителей с. Ильинского, предание о том, что название порога и название села произошли от женщины по имени Дубыня.
1 — «Сборник историко-статистических сведений»/Титов В.Я. статья «Ангарские пороги». Иркутск. 1875 год
В стародавние времена Дубыня, якобы, была сослана из Новгорода потомками Ивана Грозного, и в помощь ей были даны два сына-подростка. Была она очень высокого роста, могучего сложения, сильная, мужественная, бесстрашная. В деревне даже в ХIХ веке ее называли Дубынчихой. Она одна преодолела в лодке страшный Долгий порог, который с тех пор получил свое второе название – Дубынинский. Ей же принадлежит и открытие главных ворот в пороге для прохода судов. Так говорит предание. Дата прибытия и поселения Дубыни неизвестна.
Приемники Ивана Грозного на престоле: царь Федор и Борис Годунов. Тогда год 1605-й подходит как время ссылки и поселения Дубыни. Но эти цари не могли сослать ее на Ангару; завоевание и заселение Восточной Сибири официально началось после смуты, а Приангарья в 30-е гг. XVII века.
Восточная Сибирь местом ссылки стала с 1653 года. Ссылали в Енисейское, Илимское, Якутское воеводства. Если Дубыня была сослана в это время, то, во-первых, не потомками Грозного, во-вторых, она вряд ли могла быть направлена адресно в это место, коль скоро там ничего не было.
Что же заставило Дубыню преодолеть тысячи верст бездорожья лишения и невзгоды, страшный неистовый порог и поселиться именно в этом месте? Что влекло ее сюда, несмотря на вое трудности и препятствия? Ответ напрашивается такой, что кто-то уже жил здесь из родных или близких, возможно, из тех искателей неведомых земель, кто, спасаясь от царской опалы, вынужден был бежать из Новгорода, а человеческая память связала два этих события с царями и ссылкой.
Дубыня — реальное лицо. В 1969 году при подготовке ложа Усть-Илимского водохранилища велись раскопки Могильного угора, самого старого деревенского кладбища, оказавшегося к тому времени в самом центре села. Среди прочих было обнаружено интересное захоронение: два скелета в одной могиле в долбленых гробах, в каких хоронили в Новгороде в XVI — XVII веках. Сохранилась часть платья из черного шелка. Поразили размеры костей женского скелета. «Могильщики» (так деревня сразу окрестила археологов) говорили: «И среди мужчин не часто встретишь таких богатырей». А рядом – скелет девочки-подростка лет 12. Какая трагедия, несчастье или эпидемия унесла жизни этих двоих? Кто они по родству друг другу?
Подобно многим поселениям, наша деревня возникла рядом со стоянками аборигенов. Свидетельство этому сохранилось в некоторых названиях окрестных мест. Старожилы помнят «Пронькины лужки». Отец говорил, что это место летних кочевий крещенного тунгуса Прокопия /Проньки/ со своей семьей. На горе до сих пор сохранился пограничный Условный Камень, разделявший когда-то русские владения и кочевья тунгусов-эвенков. Со временем название «Условный Камень» трансформировалось в «Услонный камень», «Услонный», «Услонно — Услон».
Не удалось пока найти эвенкийское слово, от которого произошло название ручья Эрлыдей. Самым близким по созвучию считается общемонгольский гидроним Элигей. Монгольское ЭЛЕГ входит в состав терминов, обозначающих систему гор. Бурятское Эльгэ/н/ – значит печень, солнечная сторона чего-нибудь. Элигей-река, стекающая с «печени», с южной стороны горы.
Речка Ильинка, разделявшая старую деревню на верхнюю и нижнюю «заречку», возможно, переделана из эвенкийского «Иля, Иле», что значит левый. С приходом русских многие названия аборигенов переделывались на свой лад, но часто давались и по именам или прозвищам основателей поселений.
Так возникла деревня Сахорова. Название произошло от имени Сахор, так звали главу эвенкийского стойбища, на месте которого обосновалась крестьяне. Деревня Анчирикова появилась, как выселок от д. Московской, д.Буслайка /Хомякова/ – от д. Бурнино, д.Алексеева — выселок от Дубынино, в ней первым поселился Алексей Дубинин; д.Чупина была сначала заимкой Усть-Вихоревского крестьянина Чупина.
Кобляково первоначально упоминается как ясашная деревня Кобыляковская; потом некоторые писари писали «Кобеляковская», «Колебековская». В 1846 году деревня в церковных книгах упоминается как Кобелековский улус, потом потерялись «лишние» буквы и стала Кобляковская. Судя по распространенной впоследствии здесь фамилии Черемных, основателем деревни Кобляково могли быть выходцы из Илимского воеводства. Был в Илимске такой казак Чермной, а вообще эта фамилия встречается с 1661 года. В 1705 г. в падунской деревни жил Иван Черемной (Чермной – Черемной – Черемных).
Первое упоминание в документах отнюдь не означает дату основания деревни. Селения возникали гораздо раньше. Если вспомнить, как медленно росли ангарские деревни, станет ясно, что, к примеру, не один десяток лет существовала та же Кобляковская деревня, чтобы «наростить» 11 дворов к моменту первого упоминания. А упомянута она в книгах Падунской церкви в связи с бракосочетанием ясашного Ширяева и крестьянской девицы в 1789 году.
Итак, впервые в книгах Падунской церкви 1898 года упоминаются: д. Алексеева – 3 двора, 11 душ мужского пола, 9 женского, д. Анзеб – 3 ясашных двора, 10 мужчин, 7 женщин, д. Анчирикова –5 дворов, 16 мужского пола, 26 женского. В книгах Падунской церкви 1904 года – д. Грихуткина, Гришуткина –5 дворов, 23 мужского пола, 28 женского.
Береговые и островные селения в приход Падунской церкви были включены раньше. Деревня Усть — Вихоревская до 1710 года входила в состав Кежемской волости. Начало надо искать там. Спафарий не упоминает этой деревни, хотя им отмечена река Вихоревка и «по ней живут тунгусы многие». По переписи 1723 года в д. Усть — Вихоревой отмечен один двор; главой большой семьи – 12 душ мужского пола – указан Козма Масюков, 70 лет.
В 1675 году впервые, из известных источников, в путевом дневнике Николая Спафария упоминается наша деревня под названием «деревня Ильина».
Как верно заметил В. Н. Шерстобоев, столь интенсивное движение по Ангаре в начале завоевания Восточной Сибири едва ли могло происходить без промежуточных остановок, и делал вывод о том, что многие ангарские деревни возникли гораздо раньше своей официальной даты. С этим трудно не согласиться. Некоторые левобережные и островные поселения долго оставались неведомыми начальству ещё и по той причине, что у Енисейска, за отдалённостью, до них не доходили руки, а для Илимска они были чужими.
Для примера можно взять Антоновскую деревню. Официальной датой её возникновения, как и Бурнинской, считается 1723 год, но острова Антоновы или Антонова упоминаются гораздо раньше, т. е. первым владельцем островов был некий Антон. По переписным книгам 1739 года житель деревни Степан Чюпин указывает, что его предки владели землёй с 7151 года (т. е. с 1643 года) и на матёрой стороне, по р. Одорме. Спафарий не упоминает эти деревни.
А кто знает, сколько тут жили люди до 1643 года? Ещё Н.Н. Витковский отмечал, что кости и предметы, найденные на Антоновском острову, гораздо древнее Тункинских стоянок древнего человека. А раскопки археологов в Дубынино в 2005 — 2006 годах говорят о том, что люди в этих местах жили еще в каменном веке.
Долина Ангары ниже Братска с её скалистыми берегами мало пригодна для хлебопашества. К концу 18 в. все большие и малые острова уже были основаны, поэтому наряду с охотничьими угодьями энергично велись и поиски земель для распашки. Выручала долина р.Вихря (Вихоря). Обильные зверем угодья и открытые места, доступные для обработки, привлекли крестьян от Братска до устья р. Вихря. Заимки и зимовья стали разрастаться в селения. Так и появились вышеупомянутые деревни.
По первой переписи 1719 — 1723 годах в дер. Ильиных значилось 2 двора и 16 душ мужского пола. Учитывался только мужской пол. Причём Данило Дубынин видимо вёл хозяйство брата Ильи Константинова сына Дубынина (70 лет), т. к. в графе примечаний сделана пометка «этот у брата Дубынина 70 лет». Илья был грамотен, расписался сам — «Илья Константинов».
В 1728 году илимским служилым человеком Тимофеем Баженовым в Братском остроге учтено 25 деревень, 99 дворов и 515 душ мужского пола. Этот список, как и предыдущая перепись, интересны тем, что указывается в них возраст главы семьи.
В д. Падунской проживали: Терентий Дубровин (35 лет) с семьей в 5 человек, Федор Дубровин (45 лет) с семьей в 10 человек, Иван Хромовской (55лет) с семьей в 7 человек, Федор Серышев (58 лет) с семьей в 7 человек, Никита Храмовских (10 лет) с братом двух лет, Ермолоай Дубровин (45 лет) с семьей в 4 человека.
В деревне Московский остров жили: Василий Московских (50 лет) с семьей — 2 человека, Михаил Заикин (45 лет) с семьей — 3 человека, Клим Московских (40 лет) с семьей — 5 человек, Федор Московских (35 лет) с семьей — 4 человека, Евсей Московских (45 лет) с семьей — 5 человек, Игнатий Московский (45 лет) с семьей — 5 человек. В деревни Ильиных жил Данила Дубынин (50 лет) с семьей 5 человек и Михайло Дубынин (48 лет) с семьей в 4 человека. В дер.Антонова острова жили: Чюпин Степан (45 лет) с семьей 5 человек, Чюпин Иван (20 лет) с семьей — 3 человека, Степан Огородников (14 лет) с семьей — 2 человека. В дер. Пьяновская жил: Яков Рыбников (45 лет) с семьей в 5 человек, Мирон Ведерников (48 лет) с семьей – 7 человек.
В дер. Бурнина – Сергей Бурнин (30 лет) с семьей — 8 человек. Причем, по отписке из Братского острога 1709 года упоминаются, сопровождавшие сплав хлеба, Степан Бурня (основатель фамилии и, видимо, отец Сергея Бурнина), а также Юрий Московской, Павел Дубровин и Семен Онтонов Чюпин.
Потом была перепись 1745-1748 гг. и третья перепись 1760-1762 гг. Сравним рост семей и деревень.
|
№№ п/п |
Селения и главы
семей |
Семья в 1745 г.
(чел.) |
Убыло (чел.) | Прибыло (чел.) | Семья в 1762 г.
(чел.) |
Примечание | ||||
| умерло | бежало | рекруты | в другое место | переселилось | родилось | |||||
|
1 |
2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |
| д. Пьяновская | ||||||||||
| 1. | Леонтий Микляев | 6 | 1 | 1 | 1 | 5 | Леонтий умер в 1750 г. | |||
| 2. | Иван Микляев | 3 | 2 | 2 | 3 | |||||
| 3. | Павел Мироманов | 3 | 1 | 4 | 6 | |||||
| 4. | Гаврила Мироманов | 3 | 1 | 1 | 3 | |||||
| д. Падунская | ||||||||||
| 1. | Терентий Осипович Дубынин | 13 | 1 | 1 | 13 | |||||
| 2. | Федор Дубровин | 10 | 4 | 1 | 7 | |||||
| 3. | Иван Хромовских | 17 | 1 | 2 | 13 | 27 | ||||
| 4. | Иван Серышев | 8 | 3 | 3 | 2 | Тулун | ||||
| 5. | Петр Серышев | 5 | 1 | 4 | — | |||||
| 6. | Лазарь Трофимович Перевалов | 3 | 3 | Трое бежали после смерти отца | ||||||
| 7. | Никита Лукин Хромовских | 7 | 1 | 4 | 10 | |||||
| 8. | Алексей Дубровин | 3 | 3 | |||||||
| 9. | Федор Дубровин | 2 | 1 | 1 | ||||||
| д. Бурнинская | ||||||||||
| 1. | Сергей Бурнин | 5 | 1 | 6 | 10 | |||||
| 2. | Михаил Пономарев | 5 | 2 | 1 | 4 | |||||
| д. Московский остров | ||||||||||
| 1. | Василий Московских | 5 | 1 | 4 | 6 | |||||
| 2. | Михаил Заикин | 8 | 2 | 1 | 2 | 7 | ||||
| 3. | Климентий Московских | 4 | 1 | 5 | ||||||
| 4. | Сергей Московских | 12 | 2 | 1 | 7 | 16 | ||||
| 5. | Федор Московских | 12 | 6 | 4 | 10 | |||||
| 6. | Василий Емельян. Московских | 2 | 1 | 3 | ||||||
| 7. | Ефим Дмитриевич М-их | 3 | 1 | 1 | 3 | |||||
| 8. | Дементий Московских | 4 | 1 | 3 | ||||||
| 9. | Ларион Заикин | 2 | 1 | 4 | 5 | |||||
| 10. | Попов | 1 | 1 | — | ||||||
| 11. | Никифор Московских | 2 | 1 | 1 | ||||||
| д. Ильиных | ||||||||||
| 1. | Данило Дубынин | 15 | 1 | 1 | 4 | 17 | ||||
| 2. | Андрей Мих. Дубынин | 9 | 2 | 5 | 12 | |||||
| 3. | Илья Савин. Дубынин | 3 | 2 | 1 | 2 | |||||
| д. Антонова острова | ||||||||||
| 1. | Терентий Степ. Чюпин | 5 | 1 | 1 | 3 | |||||
| 2. | Александр Чюпин | 7 | 1 | 2 | 8 | |||||
| 3. | Федор Огородников | 5 | 1 | 1 | 5 | |||||
| 4. | Василий П.? Чюпин | 4 | 4 | 3 | 3 | |||||
| 5. | Максим Тарасов | 2 | 2 | |||||||
| 6. | Василий Серышев | 5 | 8 | 13 | ||||||
| 7. | Яков Иванов | 4 | 1 | 2 | 1 | 2 | ||||
| д. Усть-Вихоревская | ||||||||||
| 1. | Родион Заикин | 5 | 1 | 1 | 3 | |||||
| 2. | Тимофей Федор. Дубровин | 4 | 2 | 1 | 3 | |||||
| 3. | Семен Антонов? | 6 | 2 | 7 | ||||||
| 4. | Михей Говорин | 5 | 7 | 12 | ||||||
| 5. | Андрей Пагадаев | 3 | 4 | 7 | ||||||
Всего по Братскому острогу в 1745 году учтено 1217 человек. За 1745 – 1762 г. г. умерло 308 из них, бежало – 68, взято в рекруты – 69, сошли в другие места – 88, переселились из других мест – 40, родилось 628, учтено в 1762 г. – 1352 чел. Учитывались только души мужского пола.
В начале 18 века в Падунской деревне проживало несколько Дубыниных. В том числе, два Василия Ильина Дубынина — Большой и Меньшой. В 1709 г. марта в 22 день в челобитной Братского уезда Падунской деревни пашенный крестьянин Алекс… (-ей, -андр) Тимофеев пишет: «…В прошлом, государь, в 1707 годе по указу Илимского воеводства по розыску Братского уезду Падунской деревни сосед мой пашенный крестьянин Василий Ильин сын Большей Дубынин за смертное убийство в Братску скажнён смертью. Осталась жена и два сына Иван по одному, Терентей по другому году». Он (Тимофеев) женился в 1708 году «того кажнённого на Васильеве жене Дубыниной Татьяне». Он взял её себе в дом и поэтому просит её тягло с него не спрашивать.
При малочисленности тогдашнего населения Приангарья фамилии редко повторялись без родственных связей. Что же заставило сыновей Ильи Дубынина жить в другом месте за 50 вёрст? Общая ли подвижность и неусидчивость населения той поры, семейные неурядицы или та же беда – эпидемия, которая унесла жизни Дубыни и девочки, разметала его семью и оставила доживать беспомощного старика при семье брата Данилы. Этот Илья дал первое название деревне или ещё до него был Илья – основатель деревни?
Деревня росла очень медленно. Это видно по переписным таблицам. К 1762 г. двор Михайлы Дубынина возглавлял его сын Андрей. По окладной книге 1748 г. двор Ильи Савина не упоминается. Перепись же 1762 г. велась в сравнении с 1745 г. и в том году семья Ильи состояла из трёх человек. В 1762 г. в дер. Ильиных учтено 3 двора и 31 душ мужского полу. Если с Васильями Ильиными и Андреем Михайловым более-менее ясно, дальше – темно. Кто были Борис и Володимир Дубынины в Падуне, чей сын Савва, Михаил, кто все они Дубыне? По недостатку и отрывочности материала невозможно составить непрерывную цепочку «размножения» и расселения Дубыниных, но во второй половине 18 века Дубынины уже проживали в Иркутске. Узнать бы имена сыновей-подростков, с которыми Дубыня уже пришла на Ангару. Константин, отец Ильи – муж Дубыни или сын ее? Брат Ильи Данила /6ез указания отчества во всех известных упоминаниях/ родной ему брат или нет? Разница в возрасте 20 лет.
Положение усугубляется тем, что до 1704-1705 годов неписаная граница между Илимским и Енисейским воеводствами проходила по Ангаре. Все, что находилось на левом берегу, относилось к Енисейску, правый берег – Илимский. Енисейский архив сгорел, Братский утопили в Ангаре. Уцелевшие остатки Илимского хранятся в РГАДА, что делает их практически недоступными. Единственная надежда – найти, если повезет, хоть какие-то следы в архивах и библиотеках Иркутска. Одно можно сказать уверенно: имя Дубыня не такое уж редкое в древней Руси. Даже в одной из сказок действует богатырь по имени Дубыня. Подтверждением обычности имени служат одноименные названия деревень в Ленинградской, Ивановской, Московской и других областях.
Пожалуй, ни одна ангарская деревня, столько раз не меняла свое название, как наша. У Спафария она Ильина, в чертежной книге Семена Ремезова 1696-1701 годов – Илюшкина деревня. В первом Российском атласе 1745 года и еще ранее в переписных книгах она – д. Ильиных /Материалы для Атласа представлены в 1740 году П.Скобельциным/. В некоторых сохранившихся клировых книгах и даже у Миллера – Долгопорожная. В 1784 году – Ильинская. Позднее в клировых книгах начинается путаница: д. Ильинская или Дубынинская, селение Ильинское или Дубынинское. С постройкой церкви в 1863 году – село Ильинское официально, а не официально – Дубынинское, Дубынино.
Троицкая церковь в Ильинском, приписная к Падунской церкви, была построена на средства местных жителей сначала как часовня. Но, поскольку в ней был устроен алтарь и иконостас, то, по завершению строительства, с разрешения архиепископа Иркутского Парфения ее освятили по чину церкви 23 февраля 1864 года. Была она деревянная, одноэтажная, с колокольней над папертью; обшита была тесом и окрашена охрой. В это же время построены церкви в д.Усть-Вихоревой во имя ап. Петра и Павла и в Московской во имя мч. Кирика и мц. Иулитты. После закрытия церквей в 30-х гг. ХХ века здание Троицкой использовалось для разных целей. Сначала ее приспособили под вторую школу. Учились дети с окрестных деревень: Антоново, Грихутки, Сахорово, Алексеево, Кобляково. Старая школа не вмещала всех. Жили дети на квартирах в семьях. Здесь же размещался ликбез: учителя Иван Прокопьевич Зайцев и Анна Семеновна Литвяк, учитель для взрослых Терпугов П.Н. Потом в летнее время в церкви устраивали детясли. Позднее приспособили под склады.
Официального названия села Ильинского никто никогда не отменял, и в центре села до 1940-х годов красовалась табличка «Село Ильинское». Там же, по словам старожилов, лежал чёрный камень с надписью об истории села. В период борьбы «с наследием проклятого царизма» приложили много труда, чтобы тот камень расколоть и утопить в реке.
В черновиках В.Н. Шерстобоева /1947-1953гг./ всякий раз при упоминании деревни стоит вопросительный знак, т.к. в официаль-ных, даже послереволюционных, документах, идет название Ильинское, а в разговоре, в почте и в бумагах местных властей – село или деревня Дубынино. Названия многих населенных пунктов стали оканчиваться на «о» с 1919 года, тогда целились стереть память о прошлом, в том числе и об основателях поселений.
«Чертежная книга Сибири», представленная в 1701 году Петру I тобольским сыном боярским Семеном Емельяновичем Ремезовым, представляет уникальный памятник старинной русской картографии. Русская историческая география не имеет другого подобного памятника, да и в мире таких произведений не много. Сам Ремезов называет три рода главных источников, которыми пользовался при составлении своих чертежей:
- Прежние сибирские чертежи.
- Географические рукописи.
- Допросы сведущих людей.
Он точно отмечает, что из 24 листов его Атласа только семь он написал вновь, а остальные 17 листов переснял «с прежних образцов городовых сибирских низовых чертежей, с привозных и снятых на Москве». Ремезову было известно «Первое чертежное описание Сибири», составленное в 1668 году в Тобольске. Кроме общего сибирского чертежа он пользовался и частными чертежами, составленными в Тобольске, причем до нашего времени в России не сохранился ни один из указанных Ремезовым чертежей. В делах Сибирского приказа встречаются указания на сотни чертежей, составлявшихся в Сибири в течение 17 века. Это были чертежи городов, уездов, волостей, разных «землиц», речных систем, урочищ и пр. Но, по словам Н.Оглоблина, «во всех 2048 столбцах Сибирского приказа мне удалось найти только 3 чертежа: I. Чертеж волостей по р.Тунгуске Илимского и Енисейского уездов 192 года /1684 г./, составленный енисейскими боярскими детьми Алексеем Галкиным и Федором Распутиным. 2. По Ленским волостям чертеж Якутского и Илимского уездов 200-201 гг./1692-1693 гг./ местной работы. 3. Чертеж р.Амура и его системы 207 г./1699 г./ московской работы».
Нас больше интересует чертеж волостей по р.Тунгуске. На 14 листе Атласа Ремезова по р. Ангаре указана д.Илюшина и кроме того, по левому берегу указаны д.Безсоновская /Пьяново/, Падунска, Андрюшкина /ниже Илюшкиной/ и заимка старца Путилова. По правому берегу д. Юшкова, Кризых/?/, Косаткина, Привалихина, Кежемская /в Кежемской указана церковь/. Все деревни Илимского присуду. По р. Оке – Кадинска, Ермакова, Большая.
Древние чертежи составлялись людьми бывалыми или со слов памятливых бывальцев. Большую помощь русским в этом деле оказывали тунгусы / эвенки/, поскольку они были прирожденными искусными топографами.
Естественно предположить, что в памяти и на слуху были те поселения, которые являлись постоянными местами привалов или пополнения запасов, т.е. были ключевыми в движении по Ангаре и наиболее ранними. Имея в виду источники, которыми пользовался Ремезов, можно уверенно сказать, что в 60-х годах ХIХ столетия Илюшина деревня уже существовала и Илья Константинов Дубынин, которому в 1723 г. было 70/?/ лет, родился в 1653 г. уже здесь, в 1660-х был еще подростком и, следовательно, не мог быть основателем деревни. Не был он, по всей вероятности, и сыном Дубыни, скорее внуком, правнуком или еще каким-то родственником. Если учесть, что новгородцы редко садились на новых отдаленных местах поодиночке, значит, был раньше еще один Илья — основатель деревни. Так косвенно подтверждается предание о поселении здесь новгородцев и возникновении деревни в начале 17 века.
До 60-х годов XVII столетия в Восточную Сибирь вольные /»гулящие»/ промышленные люди шли только из городов Северной Руси и Западной Сибири – Тюмени, Тобольска, Тары, Верхотурья. Не отмечено ни одного человека из мест южнее Нижнего Новгорода /не считая ссыльных/. Причем на Лену шло в три раза больше людей, чем на Ангару. Ангарой река называлась вверх от устья Илима. Ниже Илима она оставалась Тунгуской или Верхней Тунгуской. Интенсивное движение казенных грузов по реке началось примерно с половины XVII столетия. До этого она была, в основном, дорогой служилых и беглых людей.
3. «Старые» времена
С открытием Сибирского /Московского/ тракта Среднее, а особенно Нижнее Приангарье, превратилось в забытое Богом захолустье. Оторванная от центров промышленного и кустарного производства ангарская деревня жила натуральным хозяйством. Деревенский мужик умел всё: от охоты на зверя до постройки дома, изготовления туесков и упряжи до кузнечного дела. Подстать им были и женщины: пряли, ткали, шили, вязали, валяли сукна, мастерили сетки от гнуса и пр. Это притом, что в доме должно быть тепло, чисто и сытно, запасы заготовлены, скот ухожен, ребятишки пригожие и еще работа летом в поле наравне с мужиками. У хорошей хозяйки так все и было. Поэтому невест выбирали разборчиво «из хорошей родовы». Особым вниманием и «спросом» пользовались девушки из низовских деревень, в частности из Усть-Вихорева. Не знаю, чем объяснить, но при работе в архиве с метрическими книгами, с удивлением обнаружила, что в Усть-Вихорево больше рождалось девочек, а в д. Бурнинской мальчиков.
Деревня жила своим миром, очерченным извечным крестьянским календарем – бесконечным по кругу, как сама природа. Капали года, протекали столетия в тяжком труде, изнурительных поисках так и не найденного ответа на извечный вопрос: «Зачем (почё) родится человек, «почё» приходит он в этот мир? Не была исключением и наша деревня, только, может, чаще звучало в ней это «почё?». Но все же было что-то, отличавшее её, делавшее «столицей» окрестных деревень, хотя и уступала иным по числу жителей. Никуда так не съезжались гости на престольные праздники, как в Ильинское — Дубынино. Потому ли, что праздники эти – Рождество и Троица, сами по себе великие, приходились на «нерабочее» время в крестьянском календаре? Или потому, что ильинцы чаще общались с внешним миром? Ведь в «Дубыниной» жили «вожи» – лоцманы-проводники судов через Дубынинский порог, значит, и новостей знали больше. А, может быть, играл свою роль и характер жителей?
Новгородский ли неугомонный дух, передававшийся из поколения в поколение, красота ли окружающей местности, или изобилие тайги и реки, дающее надежду на выживание в любое лихолетье, наложили отпечаток на характер дубынинских жителей, чем-то неуловимо отличались они от жителей окрестных деревень.
С одного взгляда приклеить не отмываемое прозвище, уметь форсисто одеться /по местному «поставить копейку на ребро»/, на лету сочинить частушку, просмеять, учинить не всегда безобидную шалость, побузотерить – в этом им не было равных, за что и сами носили малопочетное прозвище – «ощеульники». Не унывали. Девушки дубынинские, попадая замуж в другие деревни, с тоски пропадали.
Вот как вспоминается мне Рождество у нас в доме. Накануне в сочельник в доме все убрано, хозяйственные работы закончены раньше, всех ждала баня. Перед застольем папа и мама крестились перед иконами и что-то шептали, это было в каждый праздник. После мама ехидно замечала, что отец «нарошно креститца, а сам ни одной молитвы не знат».
Не помню, что ели днем, может и не обедали и до «вечерней звезды» не ели. Когда была жива бабушка, говорила: «Добры люди и хлеба не едят». Ужин был скудный, то ли из-за голода, то ли по обряду, хотя постов, сколько помню, не соблюдали. Но в сочельник запомнилась отвратительная тушеная с зерном в русской печке квашеная капуста и вкуснейшее сусло из сушеной черёмухи.
Посуду не убирали со стола. Мама «загадывала» на Рождество: отмеряла воду ложками по количеству членов семьи. Утром вычерпывала том же ложкой. Если получалось больше – прибыль в семье, меньше – убыль, столько же — семья останется в том же составе. По правилам с ложками ворожат так: наполненные ложки с водой выносят на мороз и загадывают на каждого человека. Утром по тому, как замерзла вода, определяют: горкой – прибыль тому человеку, вогнуто – убыток.
Спать ложились рано. К Рождеству всё убрано, приготовлены явства и сварено пиво /в наше время брага/ для предстоящих гулянок. Рождество Христово праздновали с гулянками три дня: ходили из дома в дом, везде угощенье, песни, пляски, веселье. В день обходили избы три. Компании были постоянными. Святочное веселье продолжалось до Крещенья, примерно столько гостили гости, особенно молодежь.
В наше время гостей съезжалось меньше, гулянки были скромнее, хотя «положенные» три дня отгуливали. Рождество уже не славили, т.к. религиозные праздники были под запретом. А раньше, по воспоминаниям мамы, «на Устье /она родом с Усть-Вихоря/ на свету /на рассвете/ первого дня ребятишки бегают и славят: «Рождество твоё, Христе Боже наш», после чего припевают: «Славите, славите, сами про то знаете: я по булочку пришел, по калачичек пришел и по шанежку пришел. Хозяин во дому, што Адам во раю, а хозяйка во дому, что оладья во меду». Иногда и с вертепом молодежь ходила. Хозяину и хозяйке, не пустивших в избу «славельщиков», пели: «Не крешшона изба /до трех раз/. Хозяин во дому, што дьявол во аду, а хозяйке во дому – головней бы ей в дыру»
В д. Московской престольными праздниками были: свв. Кирика и Иулиты в июле /разгар летних работ/ и свв. Кузьмы-Демьяны в ноябре. В деревнях Бурнино и Антоново – Никола Зимний в декабре /там не было церкви/, а в Усть-Вихорево был, и поныне чтимый, Петров день /церковь Петра и Павла/ и еще какой-то зимний праздник.
Вернемся к ильинцам. Их неунывающий характер проявлялся не только в веселье праздников. Ещё Н.М.Карамзин отметил в новгородцах легкомыслие, упрямство, ветреность, т.е. легкость и веселье. Редко кто из проезжающих не оставался ночевать в Ильинском. О привлекательности атмосферы для гостей говорит такой факт. В январе 1915 года Его Преосвященство Зосима епископ Киренский совершал поездку для обозрения церквей и школ в Нижнеудинском и Балаганском уездах. Братская волость в то время входила в Н-Удинский уезд. Владыко посетил все деревни волости, даже самые отдаленные. После Братска ночлег, по расписанию, был назначен в Падуне, где находилась приходная церковь для окрестных деревень. Но, несмотря на быстро наступившие сумерки и 40-градусный мороз, епископ велел ехать дальше с тем, чтобы ночевать в «Дубыниной» деревне. Из отчета о поездке читаем: «…хотя в с.Падунском был назначен ночлег,но Владыка, имея ввиду дальность расстояния и неудобство дороги, решил остановиться на ночлег в селении Дубынинском, где имеется приписной храм /в 50 верстах от Падунского/. В ночь Владыка со своими спутниками двинулись далее… Дорога здесь идет по Ангаре, из-за торосов проезжать здесь весьма трудно: экипаж, даже удобный, бросает из стороны в сторону. Преосвященный же ехал в простой местной кибитке. Термометр стоял по-прежнему ниже 40 0. С немалыми затруднениями к 12 ч. ночи прибыли в с. Московское в 30 верстах от Падуна. Здесь — ветхий маловместительный храм во имя свв. мучеников Кирика и Иулиты. Оправившись в приготовленной квартире, Владыка проследовал в храм, где был встречен собравшимся народом во главе со своим пастырем. В храме Владыкой была прочитана молитва о даровании победы, провозглашено многолетие и оказано поучение о почитании святых угодников. Несмотря на глубокую ночь, Преосвященный пошел в церковную школу, куда из храма собрались учащиеся. Учительнице владыка рекомендовал обратить внимание на обучение церковному пению. Ночью же Владыка отправился далее в с. Дубынинское, куда прибыли в 5-м часу утра. Остановка здесь была в простой крестьянской избе. В 7 часов утра начался звон и Владыка проследовал в церковь. После обычной встречи Преосвященный обратился с поучением о значении молитвы в деле спасения и о тех путях, которыми Господь ведёт к спасению. Одним из них является настоящая жестокая война. Владыка утешал скорбящих, преподал благословение присутствующим и роздал крестики и иконки Святителя Иннокентия. В министерском училище, посещенным еп. Зосимой на пути из церкви, он спрашивал учащихся по закону Божию и лучшим из них роздал Святое Евангелие…. На пути в следующее селение Усть-Вихоревское, в дер. Кобяковой /переезд 25 верст/, была смена лошадей. В крестьянском доме, куда вошел Владыка, собрались жители этого селения. Владыка помолился с ними, благословил каждого и роздал крестики и иконки Св.Иннокентия.
В Усть-Вихорево /еще 25в./ прибыли в 5-м часу вечера. В церкви во имя ап. Петра и Павла к этому времени было большое стечение народа. В своем поучении к народу Преосвященный говорил о значении для христианина таинств покаяния и причащения и о необходимости прибегать к ним возможно чаще. Посещена была владыкой школа. В Усть-Вихоревском, свиту Преосвященного оставил священник из с. Падунского — Ильенков, сопровождавший до сих пор Владыку, в пределах своего почти стоверстного прихода».
А вот маршрут поездки в январе-феврале 1875 года Преосвященного Вениамина, епископа Иркутского и Нерчинского, для обозрения епархии.
«…22. Середа. В Илимске всенощная и ночлег… 25. В Карапчанке всенощная и ночлег. /В Карапчанку явится Кеульский священник с церковными документами/. 26. В воскресенье там же литургия. В Воробьеве всенощная и ночлег. 27. В Шаманском всенощная и ночлег. 28. Там же литургия. В Усть-Вихоревском всенощная и ночлег.29. В Ильинском всенощная и ночлег. 30. Там же литургия. В Падуне всенощная. В Братском остроге ночлег. 31.Там же литургия. /В Братск явится Кежемский священник с церковными документами/. В Николаевском заводе всенощная и ночлег». Далее Большеокинск, Шаманово, Тангуй, а далее до Иркутска.
Даже по этим двум поездкам высоких церковных лиц замечается особое положение Дубынинского селения среди окрестных деревень и особое отношение к нему. Только здесь владыку
встречали колокольным звоном, только здесь провел он «философскую» беседу о путях Господних, расспрашивал учеников и, несмотря на немноголюдность, здесь была назначена литургия; в то время как в приходских церквях Илимска и Падуна это не предусматривалось.
Надо сказать, что особой набожностью ильинцы не отличались, но жить старались по совести. И как-то всегда здесь дружили с грамотой. Дореволюционная сибирская деревня, как и вообще российская, не была перенасыщена школами. В основном школы или училища были при приходских церквях. В Братской волости только в самом Братске с 1850-х годов было приходское училище, это в 80 верстах от Дубынино. Крестьянам и в голову не приходило посылать детей в такую даль от дома, лишаться дополнительных рабочих рук, да еще тратиться на их содержание. Кто мог, учил читать и писать сам, но чаще заводили так называемые «вольные» школы. Желающие обучать детей грамоте сообща нанимали грамотного ссыльного, покупали учебные принадлежности. Обходилось это недорого, главное, дети были дома. Снимали свободный дом или занимались у кого-нибудь по очереди. Уровень образования зависел, может, даже не столько от способностей и старательности обучаемых, сколько от компетентности учителя.
В 1902 году ильинцы на свои средства построили стационарную школу, но в 1910 году она сгорела. В 1912 году была построена Министерская школа /Министерское училище в отчете о поездке владыки/. Учителя, если не было назначенного, без особого труда находили среди ссыльных. Министерская школа была открыта и в Усть-Вихорево, а в Падуне и Московском – приходские. В других окрестных деревнях школ не было до революции. Самое большое число учащихся было в Ильинском, самое маленькое –– в Московском, хотя по числу жителей с.Московское превосходило Ильинское. В 1912 году в Ильинском 40 дворов, 140 мужчин и 148 женщин; обучающихся детей: мальчиков – 15, девочек – 10. Село владеет 227 пахотными десятинами земли /1 десятина = 2,4га/. В селе — хлебо- засыпная мангазея и одна лавка мелочной торговли.
С дореволюционных времен было в селе что-то вроде избы-читальни. Это изобретение ссыльных, от них и досталось по наследству советской власти. В 1921 году при образовании Дубынинского сельсовета об избе-читальне говорилось как об обычной данности, хотя избы-читальни начали создаваться год-два спустя и то только в крупных населенных пунктах.
К 1924 году во всём громадном Тулуновском уезде от Нижнеудинска до Нижней Тунгуски, куда входили и Братская волость и Илимский край, числилось всего 22 избы-читальни; одна из них была в Дубынино. В 1953 году в Братской районной библиотеке было 12 тыс. книг, в Дубынинской сельской более 7 тысяч на 115 читателей.
К началу революции в селе жило восемь ссыльных мужчин и, особо отмечено, проживало 4 еврея. Что же касается в целом Иркутской губернии, то в ней было более 6 тысяч политссыльных, не считая отбывших срок ссылки. Формой организации ссыльных, в том числе и в сельской местности, были кассы взаимопомощи и библиотеки с библиотечными кружками. Эти кассы и кружки были связаны между собой, и таким образом была объединена вся политическая ссылка. Одним из звеньев этой цепочки и была Дубынинская изба-читальня.
Старая деревня блистала чистотой. Не было большего позора для хозяйки, чем попасть в пересуды или «прославиться» в частушке за неряшливость. Более трех с половиной столетий простояла старая деревня и не оставила после себя мусора. Новая же менее чем за полвека сама погрязла в свалках и все окрестности загадила. Правда, раньше и выбрасывать особо нечего было. Все, что горело, сжигалось, одежда донашивалась до предела, затем шла на дранки, из которых ткали половики и дорожки. Посуду и вещи берегли, пластмассы и стеклотары не было.
Еще одна черта, вынесенная с далекой родины, долго сохранялась жителями Нижнего Приангарья. Это как бы одна из составляющих частей поморской скромности. Зная себе цену и умея «раскусить» человека с одного взгляда, они, тем не менее, всегда старались как бы принизить себя, представить этакими недалекими простачками, даже выставить в смешном виде. В ответ предполагалось встретить равный ум, деликатность и опровержение своих недостатков. Это проявлялось даже в таких бытовых мелочах, как прием гостей. Хозяйка, зная, что все у нее в порядке, обязательно скажет после приветствия и приглашения: «…не обессудьте гости дорогие, не побрезгуйте, запуталась /или запурхалась/ вся, ребятишки, скотишко – ничё /чаще никаво/ не успеваю». В ответ гости восхищались чистотой жилья, красотой рукоделия, пригожестью ребятишек. Эта привычка к самоуничижению сохранилась до сих пор у еще оставшихся немногих дубынинских старожилов, но теперь она воспринимается «цивилизованными» окружающими как факт, позволяющий им утвердиться в своем превосходстве.
Надобно отметить еще одну деталь, придававшую особую привлекательность и уют старой деревне – наш знаменитый остров. Остров-красавец, остров-кормилец, остров-пастбище для всего деревенского скота, в том числе и колхозного. Отделенный от деревни протокой, позволявшей ходить катерам, груженым баржам и карбасам, и доступной, чтобы ее мог переплыть скот, остров был как бы продолжением деревни. Берег его, обращенный к деревне, как по заказу, был усажен черемухой, боярышником и вербой, остальная часть занята ельником.
Весной белая капель цветущей черемухи на фоне темно -зеленых елей выглядели потрясающе и пьянящий аромат плыл по всей деревне. Ягод черемухи, боярышника, смородины и кислицы, хватало на всю деревню. Росли и рыжики. Была
на острове и пашня, и покос, и выпас для всего скота. Особой радостью была сама протока, проточка, как называли её жители.
Летом она хорошо прогревалась; это был купальный рай для деревенской детворы. Вечерами после работы иногда купались и взрослые; ребятишки не могли пропустить такой случай и не похвастать своими достижениями в плавании и нырянии.
Только в одном месте сплоховала протока и называлось это место «у Озерка». Там было какое-то необыкновенно илистое засасывающее дно и это место старались избегать. Беда, если там оказывалась скотина. Именно на этом месте в 1930 году расстреляли Ивана Власовича Дубынина при его попытке к бегству.
Больших богатеев в нашей деревне не было, но и беспросветной нужды и голода до послереволюционного разорения тоже не было. Крестьянин во все времена зависел от природы. И в старые времена природные катаклизмы сводили на нет крестьянский труд. Так в 1904 году в антоновской деревне 20 июня выпал небывалый град, от которого погибло 29 десятин хлеба. Этот случай отмечен в газете ‘»Иркутские губернские ведомости». А сколько таких случаев было не замечено.
4. После революции
28 декабря 1917 года всюду были приняты постановления о переходе всей власти к Советам. Освобожденные революцией, ссыльные активно включились в работу. Молодая власть национализировала землю и недра в Иркутской губернии. С первых дней советская власть думала об использовании природных богатств Сибири. Уже в июне 1918 года по решению Иркутского губернского совнархоза снаряжается изыскательская партия в 60 человек для исследования энергетических возможностей Ангары от Братска до устья р.Вихоря. Но гражданская война остановила на время изыскания.
В Приангарье лилась кровь. В Братском районе против белогвардейцев действовал партизанский отряд Н.А.Бурлова и в начале декабря 1919 году белые, в основном, были разбиты. Окончательно советская власть в Братском районе установилась в 1920 году, но борьба с отдельными группами, их называли бандами, на территории района продолжалась до 1923 года.
Несмотря на голод, разруху и эпидемии советская власть приняла план ГОЭЛРО, имевший непосредственное отношение к нашему краю. Уже в 1929 году было создано бюро «Ангарстроя», и на Ангару прибыла первая гидрологическая экспедиция. С 1930-х годов начались геолого-разведочные работы.
В 30-х годах в нашей деревне отбывал ссылку то ли провидец, то ли кто-то из причастных к грандиозным планам будущего освоения Ангары. По воспоминаниям мамы, звали его Матвей. В деревне бородатый дедушка Матвей слыл у деревенских баб то ли за святого, то ли за блаженного. Тому, что он рассказывал, изнемогавшим от жары, гнуса и непосильного труда женщинам, никто не верил. А он им говорил: «Вот, бабоньки, сейчас вы клянете жизнь, а потом будете вспоминать, как самое хорошее время, потому что были молодые, здоровые и надеялись на лучшее… Все здесь изменится. Деревню перенесут на другое место, островов не будет, всё затопит вода. Мошки тоже не будет. Лес вырубят, много будет всяких машин, в каждой избе будет кино и «лестричество» /по маминому выговору/, но радости в душах и покоя не будет. Зверя в тайге и рыбы не станет, редкие птицы останутся. Дожди будут отравлены, люди станут другими, и живой будет завидовать мертвому».
«А мы с бабами слушам и думам себе на уме: «Он че же кружит то? Острова не будет, мошки не будет, деревню перенесут… Видать помешался совсем». А теперь-то вижу, что он правду говорил», –рассказывала мама.
Итак, советская власть в Средней и Нижней Ангаре окончательно установилась в 1920 году и началась она с продразверстки, громовых митингов, зажигательных речей, угроз, громких обещаний и бесконечных поборов.
8 ноября 1920 году в Братске состоялась беспартийная конференция. Из-за ледостава не смогли приехать крестьяне островных и многих нижнеангарских деревень. В докладах с мест подчеркивалось общее обнищание деревни, непосильная продразверстка, нехватка инвентаря, отсутствие товаров первой необходимости. Дети не ходят в школу, т.к. их не во что одеть и обуть. Большинство лошадей забрано для нужд Красной армии и милиции. Этой протокольной фразой отмечены общие для всех деревень беды. Сами тексты выступлений изъяты. Настроение крестьян повсеместно антисоветское. В Верхоленском, Балаганском, Качугском районах активно действуют белобанды и контрреволюционные выступления. В Киренском и Н.-Илимском районах голод.
В ноябре уже действовала полномочная губернская Тройка в составе предcедателя губревкома Шнейдера, губвоенкома Певзнера и председателя Губчека Марцинковского. В Дубынино такая тройка, она же комячейка, была создана в феврале 1921 года в составе Шестакова, Темникова и Черниговского.
В декабре они просят Уком выслать оружие: «две русских трехлинейки на Черниговского Федора и Филонова Семена, прибывших из НРА. И хотя бы одно карманное оружие для безопасности, потому что комячейка находится в тяжелых условиях».
Из доклада инструктора Мельникова Губпарткому: «На беспартийную конференцию съехалось 18 крестьян, а нужно было 90. Конференция состояться не могла; и тогда я вступил в разговор с приехавшими, а они мне сказали открыто, что «Советская власть нас ограбила, кругом обобрала и убивает всякими разверстками. За что? Вы, коммунисты, насулили нам всего и ничего не дали. На конференции мы ничего больше не услышим, окромя того, что мы должны отдать все власти и …/неразб./ бросить свое дело, за что вы нам будете обещать на конференции всяких товаров, но никогда ничего не дадите».
В сводке Губчека за октябрь 1921 года отмечено, что, в основном, банддвижение по губернии сведено к минимуму, но появился так называемый «красный бандитизм». Это, когда ретивые местные активисты самочинно творят расправу и изъятие имущества; как правило, безнаказанно, прикрываясь нуждами Советской власти.
В 1921 году вводится НЭП, продразверстка заменяется продналогом. Но, судя по документам, на местах, да еще в такой глухомани, как наша, она продолжалась. Небывалая засуха и страшный голод в Поволжье усиливает всевозможные поборы с крестьян. Бесконечные «добровольные красные обозы» в помощь армии, голодающим, угнетаемым капиталистами иностранным рабочим доконали деревню.
Из политсводки Губчека за 1921 год: «Тяжелое экономическое положение населения, разные злонамеренные действие советских органов вызвали повсеместное обнищание. В отдельных районах губернии население в буквальном смысле раздето догола. Есть факты захвата семенных пунктов оголодавшими людьми. К продналогу отношение враждебное, как и к продразверстке. Продналог начисляется на все земли, включая залежи. Товарообмен неравноценен. Товары первой необходимости не завозятся своевременно кооперацией, чем пользуются спекулянты всех мастей, выкачивая из населения все, что возможно. Острый продовольственный кризис и контрреволюционная агитация привели к тому, что население сочувственно относится к бандам, видя в них избавителя от того кризиса, в который его загнали. Со временем крестьяне уверились в бесплодности бандитизма, но в Братском районе из-за его оторванности от мира, все события происходили с некоторым опозданием».
В Братском районе также появилась банда во главе с бывшим офицером В. Поповым. По донесению Н. Бурлова штаб ее состоит из 7 человек, остальные — примкнувшие крестьяне до 300 человек. В Дубынинском пороге группу Попова окружили, но она сумела уйти. По телеграмме из Нижнеудинского Укома Попова поддерживали крестьяне Дубыниной, Антоновой, Матерой, Бурниной деревень. В Дубынино с участием крестьян был расстрелян продагент Тарасов.
Для того, чтобы крестьяне выдали Попова Уком предлагает: 1) наложить контрибуцию на население; 2) взять заложников; 3) в Братской и Большемамырской волостях восстановить трибунал, иначе, дескать, банды не уничтожить.
5. О ломке крестьянской жизни
В 1921 году образован Дубынинский сельский Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. С 27 декабря 1960 года в соответствии с решением № 587 исполкома Иркутского Облсовета, Дубынинский и Падунский сельсоветы были объединены в один Московский с центром в с.Московское, почти на равном расстоянии от всех входящих в него деревень. Не прижилось. Просуществовав до 3 июня 1964 года, сельсовет снова стал именоваться Дубынинским и переехал в Дубынино, где и пребывал до 1969 года, когда из зоны затопления исчезли все деревни, ранее входившие в него. Оставшиеся с. Дубынино и п. Береговой были переданы в Кобляковский сельсовет, а Дубынинский упразднен. Чехарда по административно-территориальному делению в России, области и районе как началась после революции, так и продолжается, по сей день.
Несмотря на это сфера деятельности сельсовета, начиная с 20-х годов, была широкой: от выполнения распоряжений и постановлений высших органов Советской власти и правительства до установления границ рыбной ловли на реке и назначения уборщиц в школу и сельсовет.
В начале своей деятельности Дубынинский сельсовет объединял 3 селения: Дубынино, Антоново, Грихуткино. Потом укрупняли, разъединяли, снова укрупняли. На 1 января 1953 года в составе Дубынинского с/совета числились: Дубынино – 284 человек, Антоново – 220, Грихутка – 76 , Матера – 146, Московская – 251. Всего на территории с/совета в это время проживало 997 человек.
Во все времена ни одно мероприятие не обходило стороной Дубынино. По легкомыслию или по судьбе дубынинцы всегда были в первых рядах всех начинаний. Начиная с 20-х годов, множилось при сельсовете число уполномоченных по разным направлениям: коллективизации, заготовкам, страхованию, контрактации скота, отдельно посевов, налогам; выбирались агроуполномоченные, уполномоченные по антирелигиозной работе, ликбезу и т.д. Собрания граждан шли почти беспрерывно, при этом надо было когда-то и хозяйством заниматься.
В 1928 году в Дубынино уже действовала ячейка осоавиахима, в мае 1930 году жители Дубынино создали при сельсовете Общество Красного Креста и Красного Полумесяца, избрав в его комиссию аж 3 человек. Союз Безбожников в Дубынино был самым активным и многочисленным из семи действовавших в районе, причем ниже Братска «СБ» был только в Дубынино. Как не вспомнить Карамзина: «Легкомысленный, увлекающийся народ новгородцы».
Первый из сохранившихся документов Дубынинского сельсовета относится к январским выборам 1927 года. Документы сельсовета сохранились не в полном составе: сохранены за 1927-1935 гг. и 1947-1969 гг. Документы за 1936-1946 гг. утрачены. По свидетельству бывшего секретаря сельсовета Московских Е.И. председатель сельсовета Антипин И.П. специально положил папки с делами этих годов под протекавшую крышу и сгноил их, чтобы замести следы своей деятельности и деятельности помощников в эти годы… Но это произошло в 1960-е, а у нас пока начало 1920-х.
Трудовое крестьянство, разочаровавшись в коммунистах и не видя никакой пользы для дела в их действиях, становится равнодушным и уходит из-под влияния комячеек. Тогда в Тулунском Укоме2 решили создать «Союз земли и леса» якобы для защиты интересов крестьян, особенно бедноты, наподобие профсоюзов на производстве. Это была очередная недееспособная кормушка для ловкачей и бездельников, поскольку орудовали там те же говоруны, не привыкшие работать в поле. Губком в целом этот план не утвердил, но на местах все шло своим чередом.
2 — Братский район до 1926 года входил в состав Тулунского уезда.
Снова армия уполномоченных двинулась в глубинку убеждать крестьян в необходимости платить взносы якобы для их же блага. О вольготной жизни некоторые уполномоченных и «борцов за народное благо» можно судить по докладу уполномоченного ГПУ С. Баженова Братскому Райпарткому 6 марта 1923 года: «Порученное мне вами расследование по делу обезоруживания члена партии т.Знаменского крестьянами в д.Бурниной 16 февраля 1923 года мной исполнено, и из следствия видно, что Знаменский до … /неразб./ сознался: пьяным выехал к д.Антоновой и, не доезжая до д.Гришуткиной (Грихуткиной), третьего дня открыл стрельбу, около 10 выстрелов. И в д.Гришуткино лошади пришли одне, где их задержали крестьяне. И после через несколько времени Знаменский пришел с ямщиком в д.Гришуткино пешком. На улице коим встретилась девочка, у которой под угрозой спрашивали: «Самогонка у кого есть — сказывай, а то мы тебя отлупим плеткой». Девочка, не зная, ничего не сказала и с Гришуткиной вынуждены были поехать в д.Бурнино, но по неизвестным причинам ямщик Обломков остался в дороге пешком с одним кулем пушнины, а Знаменский на двух подводах приехал в Бурнино без шапки и без рукавиц и остановился на улице, где у крестьянина у ворот стояли лошади на выстойке. Знаменский, подойдя к одной лошади, взял рукой за шлею и стал бить коня. Хозяин лошадей, подойдя к Знаменскому, попросил отойти, но Знаменский не подчинился, хозяин взял было за руку Знаменского, дабы оттащить от лошадей. Последний дал плюху крестьянину, а затем крестьянин Знаменскому три плюхи. Последний побежал к саням своим, за винтовкой, а крестьянин за ним. Знаменский взял винтовку за ложе, а крестьянин за стволку и таким образом крестьянин отобрал винтовку. Дальше Знаменский за гранату. Крестьянин, видя опасность, отобрал и гранату. После подошел и Обломков, ямщик с кулем, сели и поехали в Братск. Винтовку и гранату крестьянин сдал Куклину, проживающему там коммунару. То что происходило в д.Бурниной с крестьянином и Знаменским свидетельскими показаниями доказать невозможно, ибо были только они вдвоем и фиксируемое мною происшествие в Бурниной, со слов того же крестьянина, который обезоружил и доказать следствием не удалось – потерял ли Знаменский 52 боевых патрона, 80 бумажек иголок и 20 грамм сахарину или взял крестьянин, но здесь обвинять крестьянина никак невозможно, ибо Знаменский был сильно пьяный, дорогой производил стрельбу. В д.Бурнино приехал один без ямщика, без шапки и без рукавиц. Это все говорит за то, что Знаменский был действительно пьяный и свидетельскими показаниями доказано, хотя официально допросов не производил». Выписка из протокола заседания Президиума Братского РК РКП/б/ от 19 апреля 1923 года: «Дело прекратить за недоказанностью с обеих сторон и предупредить Знаменского избегать подобных слухов на себя».
Информации, кроме слухов и докладов уполномоченных, крестъяне не получали. Радио и газет не было, а если какие и доходили, то с большим опозданием. Слухи и доклады анализировали своим крестьянским умом и выдавали прогноз.
Реакция крестьян на известие о том, что Троцкий назначен комиссаром торговли и промышленности: «Все распродаст иностранцам и сам потом к ним уедет. Частная торговля открыта по его указу, на руку евреям, которые работать не хотят, а жить надо хорошо. Когда все богатства будут переданы евреям и иностранцам, они возьмут к себе и Троцкого, который, как и генерал Стессель, сдавший Порт-Артур, будет жить за границей».
После того, как выгребли все закрома, натуральный налог заменили денежным, что ускорило разорение крестьян, так как: дензнаков в губернии и тем более в деревне хронически не хватало; цены на хлеб стремительно падали и крестьянину, чтобы заплатить налог, надо было продать хлеба в полтора-два раза больше; на месте хлеб продать было невозможно, приходилось везти его за сотни верст и всё равно отдать за бесценок; промтовары в цене не снижались, скорее наоборот.
Росли недоимки. Реакция крестьян: «Говорят смычка, смычка между городом и деревней. Какая же это смычка: от нас, считай, задаром все выгребают, а нам аршин ситца за два пуда хлеба продают», «Хлеб у нас нипочем, а налог здоровый, платить нечем. Кому от этого польза?».
Усугубляли положение и местные власти, и ретивые исполнители, куражившиеся над населением из-за бесконтрольности и безнаказанности. В январе 1925 года по СССР отмечено 127 случаев террора против низового советского аппарата, в том числе 21 в Сибири.
Начинается работа по созданию батрачкомов к перевыборам в сельсоветы. Отношение крестьян к этому: «Коммунисты выдвигают и назначают советы, пусть они и слушают доклады и вырабатывают резолюции, а наше дело сторона. В совет надо избирать только зажиточных крестьян, они умнее бедняков и потому могут поставить работу сельсовета лучше. А коммунисты на хитрость берут нашего брата»…
«Все мы здесь обсуждаем зря. Здесь все коммунисты, которые всегда и всюду обманут нас. Если бы у власти были наши крестьяне, было бы совсем другое дело. Мы бы всегда сговорились, а тут смотрят, как бы побольше с тебя сорвать, да получше вынести резолюцию, чтобы опять поймать на удочку и дать какой-нибудь налог».
Посевная площадь по Дубынинскому сельсовету в 1925-1926 годы уменьшилась, при общем увеличении по району. Сельсоветы объясняют это тем, что часть площадей были снесены водой, после чего стали непригодными для посева. В Дубынино в 1926 году уже был селькреском и с этого года руководство по проведению посевной и прочих сельхозкампаний переходит к райупомоченным. В этом же году телеграммой из Братска в Тулун сообщается, что в Дубынино открыта изба-читальня, избачем назначен Пожиток Г.П. /Изба-читальня существовала в Дубынино и раньше, но не было подходящего штатного избача/. Работа закипела: регулярно стали проводиться собрания, доклады, читки, вечера вопросов и ответов и т.д. В итоговой сводке по району отмечается, что в Дубынино 50% заданных вопросов – по международному положению. Комментарии на доклады и сообщения разные: от ура-патриотизма до «для нас все равно, кто будет. Раньше драли шкуру и теперь дерут». По списку машинных товариществ в Дубынинском числилось 23 двора, из них 6 бедняков, 16 середняков и 1 зажиточный.
Иркутским Окружкомом ВКП/б/ разослана депеша за № 2050 от 22.XII-26 года, по которой предлагалось делить крестьянство на категории. 1 категория – бедняки. К ней относить крестьян, имеющих в своем хозяйстве доход от 2 десятин посева, 1 лошадь, 1 корову, 5-6 едоков, из них 2-3 трудоспособных, тех, кто не пользуются наемным трудом, а даже сами вынуждены подрабатывать побочно для поддержания своего хозяйства.
2-я категория – середняки. К ней относятся хозяйства, живущие на свой доход от земли, скота. Побочный заработок своим трудом без постоянных наемных работников, а если прибегают к найму, то не более одного рабочего в сезон. Имеют до 5 десятин посева, 2 лошади, 3 коровы, 2-3 едоков.
3-я категория – зажиточные. Доход от земли, скота, от спец- доходов: пчеловодство, охота. Имеют наемных рабочих, но не более 2 постоянных, и, в то же время, лично работающих наравне с наемными. Обрабатывающие свою землю машинами, без эксплуатации за эти машины населения. Имеют 3-4 лошади, 3-5 голов КРС, до 12 десятин посева, при наличии 3-4 трудоспособных в хозяйстве
4-я категория – кулаки. Относятся все хозяйства за пределами вышеуказанных трудовых, с применением 1-2 человек постоянных наемных работников и временных. Занимающихся торговлей, подрядами, имеющих мельницы, крупорушки, сельхозмашины с целью эксплуатации населения.
Придерживаясь этой классификации можно уверенно оказать, что в Дубынино, как и во многих ангарских деревнях, кулаков вообще не было и только единицы можно отнести к зажиточным. Были крепкие середняки и однолошадные бедняки. На 1 января 1930 года официально по всему Дубынинскому сельсовету не было указано ни одного кулака и только 17 зажиточных. По низовским деревням и того меньше. По всему Братском району указано 9 кулаков и 217 зажиточных. Неизвестно откуда вскоре взялись десятки «кулатских» хозяйств, не говоря уж о зажиточных. В разгул раскулачивания в кулацкие и зажиточные были возведены бывшие середняцкие и бедняцкие хозяйства. Отсюда и заявления «батраков» и «бедняков» об их почти дармовой «исплотации», написанные одним почерком.
1927 год. Уполномоченный по перевыборам в Дубынинский сельсовет Пожиток Г.П. отмечает активность населения, особенно молодежи и женщин. Ячейка ВЛКСМ работает активно, никакого давления зажиточных на бедноту нет. Срыва собраний не было. В сводке Тулунского Окружкома от 21 марта 1927г. отмечено, что в трех населенных пунктах Братского района работает женский актив: в Громах, Малой Каде и Дубынино. В Братском районе всего 4 избы-читальни, одна из них — Дубынинская. Из семи руководителей политчиток района также положительно отмечен Дубынинский – Трофим Беломесных. В селениях ниже Братска только в Дубынино отмечено самое большее количество всевозможных собраний, в том числе и с участием первых лиц района. Через год, в январе 1929 года, бюро Братского РК партии постановило открыть детские ясли в Шаманово, Д. Лугу, Б.Мамыри и Дубынино, так как «в этих селах женщины активно участвуют в общественной жизни и быстрее идет коллективизация». А пока, в 1927 году в Дубынино закрыли фельдшерский пункт.
1928 год. На первой Братской райпартконференции с докладом выступил представитель Иркутского окружкома т. Савкевич. Братчане, поверив лозунгу о критике и самокритике, не сробели перед начальством.
Из прений по докладу: Волошин /управляющий РИКа/ «…Надо расширять сеть просвещения, а Окружком взял курс на ее сокращение…»
Колдунов /РУМ/:»…Нет контроля со стороны окружкома за землеустройством. Землеустроители земледельческой партии никому не подчиняются и творят безобразия..»
Караваев /ОГПУ/: «Не целесообразно держать в Братске отделение «Союзхлеба». Наши кооперативы сами справятся с хлебозаготовками. В перегибах по обложению сельхозналогом крестьян в индивидуальном порядке виноват окружном, а не места. Мы выполняли его предписания. Недоверие окружкома к местам и обюрокрачивание являются причиной многих бед: в страховых делах ничего нельзя понять из-за так называемой «рационализации делопроизводства». Николаевский завод загубили, оборудование и ценности растащили по всему району. Низовье Ангары поражено сифилисом, а вместо помощи заведующий окрздравом предложил подать письменное заявление об этом. Агронома настолько завалили всякими бумагами и ведомостями, что он не видят крестьянина, а крестьяне потеряли его. Создалось такое положение, когда мы вычищаем из аппарата чуждые элементы, то округ их великолепно устраивает. Пример с Гроссманом. Он спекулянт и уголовный преступник. Это установлено и доказано прокуратурой и дело передано в Окружной суд. Окрсуд, вместо решения по существу, требует выяснить и сообщить социальное положение свидетелей. Разве это не бюрократизм?».
Полухин /агроном А.Д./: «Помощи и руководства со стороны окрЗУ не видит, шлют одни бумаги с требованием отчета. Приезжающие вместо помощи ведут себя как комиссары. Непонятно, например, зачем ОкрЗУ потребовало немедленно исследовать все воды в колодцах, ручейках и реках и представить ее в бутылках. Или представить точный план и календарное расписание по использованию сельхозмашин. Как можно составить расписание по дням, если неизвестно, какая завтра будет погода. Землеустроители творят безобразия. Свои действия не согласуют ни с райисполкомом, ни с агрономами, вызывают возмущение населения и противопоставляют его советским и партийным органам. Путаница распоряжений по хлебозаготовкам, что также вызывает разорение крестьян».
Попов /Шаманово/: «В окрселькредитсоюзе творятся форменные безобразия. Народу тьма, один приказывает, другой за ним отменяет. По два еврея на стуле сидят, а добиться ничего нельзя».
Каменев /РК партии/: «Окружком много говорит о самокритике, а сам ее замазывает и скрывает все аморальные явления среди руководителей. Вояжеров — уполномоченных, которые приезжают неизвестно зачем, нам не надо, помощи никакой, лучше бы больше доверяли местам. Охоткооперация ни к чему. С заготовкой пушнины может и потребкооперация справиться. Руководство окружкома с жиру бесится, получая по партминимуму, вот они и пьянствуют, тут и половая распущенность…».
Рагозин /секретарь РК партии/: «Ненормально положение, когда крестьянин платил налогу 20 рублей, а теперь будет платить 240. Увеличение в 22 раза. Ясно, что хозяйство за год так вырасти, ни в коем случае, не могло. Налог не должен превышать прошлогоднего».
Дорого обошлась эта критика братчанам. На многие годы району план сдачи всевозможных заготовок был установлен выше среднего по области, даже выше южных, хлебородных районов…
Выполнял указания сверху, бюро РК приняло решение:
1.Развернуть сеть сельхозкружков в наиболее крупных и развитых населенных пунктах – Кобь, Шаманово, Долгий Луг, Братск, Большая Мамырь, Дубынино, в содержании работы которых должны преобладать вопросы коллективизации сельского хозяйства.
- Вся культработа должна также сосредоточиваться на обслуживании коллективизации. Вовлекать в общественную жизнь женщин.
- В работе школ добиться воспитания в первую очередь общественников. Усилить работу избы-читальни в популяризации очередных задач партии.
- Организовать радиоточки. Развивать селькоровское движение. Развернуть сеть ликпунктов.
- Закрепить избачей и культпросветоргов на одном месте на более продолжительный срок.
- Обязать всех коммунистов вести антирелигиозную работу, для чего всемерно развивать сеть Союзов Безбожников.
Из политсводки видно, что в Братске недовольство прокатилось после запрещения вывозить хлеб за пределы района и принудительной сдаче его в кооперацию по низким ценам. Бурное негодование крестьян вызвало повышение цен на семена: «Вы заставляли сдавать хлеб почти задаром, а семенной материал продаете втридорога. Не будем сеять». Некоторые бросают хозяйство и уходят в город.
1929 год. Введен единый сельхозналог. Кроме него остались выплаты: очередной заем, пополнение паевых, сбор задолженности кредитным, потребительским и прочим обществам, страховые платежи, взносы в постоянно создаваемые нужные и не нужные общества. Ранее было введено самообложение на содержание школ.
В этом году Дубынинским сельсоветом принято дополнительно самообложение 50%. Из них 25% райисполкому на достройку райбольницы и 25% на местные нужды. И по каждому платежу ехали, и не единожды, уполномоченные, не считая уполномоченных по очередным кампаниям, всевозможных инструкторов, проверяющих, агитаторов и пр. Собрания собирались беспрерывно, не считаясь со страдным временем, приезжими и своими начальниками и активистами. Ораторы – один громче другого, угрозы – одна другой страшнее, а кроме того подворные обходы по выявлению излишков, по взысканию недоимки, по сбору «добровольных» пожертвований, вступлений во всевозможные ячейки, союзы, общества и т.д.
5 июля в Дубынино создано машинное товарищество «Заря» путем слияния двух существовавших ранее товариществ «Заря» и «Товарищ». Слияние состоялось потому, что из пайщиков изгнали зажиточных. Полный пай установлен в 20 рублей, бедноте дано право выплачивать его в 4 года. Машин имеется: 2-3 молотилки, 1 жнейка на сумму 777 рублей. Долг уплаты 389 рублей, земли 4 десятин общей и 233 — у пайщиков. Пайщики к уборочной четырех общих десятин отнеслись прохладно, поэтому пришлось нанимать людей и лошадей, хотя рабочего скота в товариществе числилось 170 голов (рогатого 320).
Апатия у пайщиков появилась после того, как стало известно, что правление в лице Антипина Д.Г. присвоило деньги за проданный хлеб, предназначавшийся в уплату долга. Далее правление постановило: поскольку подходит срок уплаты ссуды за машины, обязать каждого внести по 20 коп. c овина хлеба.
Причем беднякам взнос засчитывался в пай, а середнякам как за пользование машинами. И еще правление решило заключить договор с гужартелью, чтобы та выплачивала по 5 коп. с заработанного рубля для погашения долга за машины и, таким образом, меньше взять с пайщиков. Гужовики возмутились. Страсти кипели.
Масла в огонь подлил уполномоченный Дорофеев в декабре 1929 года, который голословно обвинил правление в правом уклоне, что, якобы, середняки выезжают за счет бедняков. Беднота забурлила. Товарищество на грани распада. Взносы никто не платит, долг в срок не погасили, растут пени. Некоторые специально молотят руками, дескать, не будем пользоваться машинами и платить за них не будем. Судя по опросам пайщиков, виноват в их охлаждении к коллективному труду был Антипин В.Г., радевший больше о своих интересах. Навредил своим заявлением и т. Дорофеев, внеся раздор и вражду среди населения, чем привел фактически к распаду товари- щества «Заря».
В 1928-1929 годах в Дубынинском крестьянском комитете числилось 108 пайщиков, креском еще действовал. 4 сентября 1930 года собрание бедноты констатировало, что документов крескома не сохранилось, так как «когда бывший председатель кресткома ушел в банду, то все списки уничтожил». В резолюции записали: «Работа крескома завалена, причиной этому послужило отсутствие руководства со стороны Совета».
Из сводок т. Беломестных из Дубынино: » За последнее время в деревне обострились отношения между активной беднотой и зажиточной верхушкой. Проводятся ли тайные совещания зажиточ- ными точно не установлено. Сейчас забираем сведения…»
С июня 1929 года т.Беломестных посылает сводки из Долго-Лугского сельсовета, потом из Коби. После его отъезда, по сводкам уполномоченных, дубынинская беднота на предложение продолжить выявление излишков хлеба у зажиточных заявила: «Вы заберете последний хлеб, а чем мы питаться будем. До чего власть дошла – натравила нас друг на друга, мы как собаки грыземся, стараемся друг друга утопить, выдать у кого есть хлеб и прочее. Они всё выгребают, а нам одна вражда остается».
Из сводок ОГПУ: «Из-за дождливой погоды затянулась уборка хлеба, часть урожая погибла, план хлебозаготовок не выполнен. Во время хлебозаготовок по Иркутскому округу только по дополнительным спискам арестовано 336 зажиточных крестьян… В Братском районе в с.Коби секретарь сельсовета Конопля, член ВЛКСМ, настаивал перед избачем Беломестных, членом ВКП/б/, быть осторожнее с «кулаками» и дать им отсрочку на 5 дней в сдаче хлеба за октябрь-ноябрь и «пореже проводить собрания, а то крестьянам надоело собираться на собрания каждый день, работать некогда». Вот бы в Дубынино такого смелого секретаря в период деятельности там этого Беломестных. И далее: «Тем не менее, коллективизация вокруг идет довольно резво. Хоть и не всегда гладко. В селах Падун и М.Мамырь предложения об организации колхоза срывались, т.к. большинство селян заявляли, что они не пойдут в колхозы с беднотой, потому что те лентяи, работать не хотят, а только дележа ждут. В коммунах и колхозах вообще дело поставлено так – один работает, а пятеро распоряжаются. Вот уж многие коммуны разбегаются».
Из разговоров /по сводке ОГПУ/: «допартизанил на свою голову, защищая эту советскую власть, которая теперь зачисляет меня в кулаки, велит все в колхоз внести, не считая того, что мы своим трудом все добывали». «Вот пришел опять двадцатый год, начали выгребать из амбаров хлеб и арестовывать людей». Разговоры среди служащих: «Все здравомыслящие люди понимают, что крестьяне будут уменьшать посевную площадь, чтобы не попасть под индивидуальное обложение и раскулачивание. После такой политики крестьянам нет никакого смысла увеличивать посев».
В Братский РК ВКП/б/ поступила директива из Окружкома от 29/Х-29 года «Об усилении работы с бедняком и батрачеством в связи с объявленным двухнедельником по коллективизации сельско -го хозяйства и по дальнейшему решительному наступлению на кулачество».
Позднее по райкомам разослан «план проработки вопроса о ликвидации кулачества как класса». Раскулаченных делили на 3 категории: По первой отправляли с семьей в концлагерь или расстреливали, если в семье был организатор выступлений и террора. По второй высылали в отдаленные места. По третьей расселяли в необжитых местах округа. Имущество конфисковали у всех категорий в пользу колхозов, кооперации и бедноты. Отмечалось, что количество ликвидируемых кулацких хозяйств по районам округа не должно превышать 4-5%.
Далее в инструкции говорилось: «Проведение экспроприации имущества кулачества является генеральной проверкой классовой выдержанности и стойкости наших сельских партийных и комсомольских организаций и сельсоветов, опирающихся на батрачество и бедноту, широко привлекая на борьбу с кулачеством середняков и сельскую интеллигенцию».
При образовании колхозов бедняки должны были сдать в неделимый фонд 30% своего имущества, середняки – 50%, у зажиточных отбирали все. Их обьявляли кулаками.
Итак, сигнал к действию был дан. Далее многое зависело от местных властей. Хорошо, если у власти на местах находились достойные люди. Дубынино в этом не повезло.
6. Трагический 1930 год
1930 год. С момента завоевания власти политической советская власть взялась за разрушение всех форм хозяйственной жизни, на которых держалось государство и общество, этим вызвав неизбежную враждебность со стороны сибирского крестьянства. Такие меры как продразвёрстка, установление твёрдых цен, госмонополий, запрещение свободной торговли, установление госповинностей неизбежно должны были вызвать антагонизм между пролетарской властью и крестьянством, по существу классом собственников. Но на крестьян смотрели только как на бездонный источник снабжения и обеспечения.
Советская власть была оторвана от масс. Только громкие слова, что власть принадлежит народу. Местные комячейки в большинстве своём представляли уродливое явление, возбуждавшее недовольство и даже ненависть крестьянских масс. Кто жил покрепче и считался хорошим хозяином? Тот, кто работал в поте лица и к тому же соображал. От века даже в церковные старости выбирали тех, с кого было что взять, в случае растраты церковных денег. А кто шёл с комячейкой, чтобы командовать деревней? Бедняки и лодыри, которые не умели и не хотели работать и даже в изобильной Сибири не могли себя прокормить. И эта голытьба да наглые карьеристы, претворяя в жизнь лозунг «кто был никем, тот станет всем», занимала привилегированное положение и пользовалась им для осуществления своих шкурнических интересов, менее всего заботясь об интересах и укреплении советской власти.
К тому же продовольственная политика велась так, что трудно удержаться от мысли о целенаправленном разорении крестьянства. По инстанциям сверху донизу летели срочные депеши и инструкции (одна другой грознее) о раскулачивании, высылке по разнарядке и категориям, о коллективизации, обобществлении скота, семян, о проведении очередных кампаний и прочее. Доходило до того, что находящимся в командировках работникам запрещалось выезжать с места до тех пор, пока не будут мобилизованы все фонды и средства производства, доведены планы, завершены кампании и т. д. К этому добавлялся произвол местных властей.
Что творилось в деревнях видно из рассказа врача Братской участковой больницы Климовой заведующему больницей (почему рассказ и оказался в архиве): «После моей поездки по району у меня не остаётся сомнения, что выселение кулаков – это не дело народа, а дело кучки людей, которая что хочет, то и делает, козыряя своим политическим «авторитетом» и безнаказанностью. Мне пришлось наблюдать массовые проводы кулаков, и я думаю, что ни одна советская демонстрация не привлекла столько народа по зову сердца. Тут и плач, и стоны, и слёзы – всё, что хотите. Получается кошмарная картина дикой трагедии, злое подсмеивание над людьми тёмными, не развитыми, не понимающими своей вины, не отдающими отчёта в том, что они враги. Раскулачивали тех, кто сеял по 6 десятин и имел 3 лошади. У крестьян полное отсутствие инициативы в поднятии своего хозяйства. Правительство и местные власти поставили крестьян в такие условия, что у последних нет никаких стимулов к расширению хозяйства и увеличению посевной площади. Животноводство пришло к полному краху, а всё хозяйство к упадку. Коммунисты раскулачивание проводят безжалостно. Бесчеловечность подчёркивается таким фактом: по пути из с. Громы до Большой Мамыри у одной кулачки начались роды. Ребёнка просто выбросили, несмотря на то, что родственники просили оставить её у себя до родов. Кулаки не представляли угрозы для существующего строя, а теперь они организуют банды, будут беспокоить население»
Если всё это поняла после одной поездки по сёлам женщина – врач, то трудно поверить, чтобы никто из властей не понимал гибельности проводимого курса. Не все же были отпетые негодяи. Но видно невозможно было остановить раскрученный маховик, ибо над каждым был нанесён карающий меч и угроза оказаться завтра на месте осуждённых и высылаемых. Был план грандиозного и быстрого преобразования страны и осуждённые представляли дармовую рабсилу, к тому же бесправную.
Из сводок ОГПУ: «Районы парализованы из-за того, что без указания сверху боязно что-либо предпринять, ждут дополнительных директив, которые постоянно меняются. Созданные колхозы разных уровней дополняют путаницу: то в одно место отпустят технику без заказа, а куда надо не выделят; то отправят без комплекта и она стоит». Братский и Нижне-Илимский районы отмечены в числе активных по коллективизации, хотя возникающие колхозы мало получают помощи от районных властей, варятся в собственном соку, отсюда перегибы и угрозы развала. Перегибы на местах в выявлении кулаков допускают как прокуратура, так и милиция, производя массовые аресты семей якобы бежавших кулаков, в то время, как те находились на лесозаготовках. В Братском районе так было арестовано и осуждено на разные сроки ссылки 23 человека, в основном женщин.
В с. Кобь Братского района партячейка под руководством Беломестных и председателя сельсовета Кузнецова приступила к созданию «общественного мнения» вокруг раскулачивания, при этом выявив 8 кулаков, из коих четверо давно находились в сельхоз коммуне и при вступлении в коммуну кулаками не являлись. Беломестных выявленных кулаков разделил на «колхозных» и «не колхозных». Таким образом, «довыявление» 8 кулаков к общему числу всех хозяйств составило 13 %, тогда как по установке окружкома должно было не более 4–5 %; впоследствии это «довыявление» призналось перегибом.
Беломестных без санкции вышестоящих органов организовал отряд в 20 человек, вооружил отобранными у кулаков ружьями и привел его в боевую готовность, вызвав этим у населения панику. Беломестных и Кузнецов без разрешения РИКа и утверждения списков подлежащих раскулачиванию и выселению, сразу же после вынесенного ими постановления на собрании бедноты, приступили к изъятию имущества и выселению кулаков.
В Братске такие же описи произвели уполномоченные РИКа Жуковцев и Швец у середняка и бывшего активиста Кустова Ф.Ф. и Кльпина А.А. В некоторых селах кулаков выселяли из лучших домов в худшие, а в их дома вселяли бедноту или своих родственников.
Стараниями таких активистов Братский район шел «впереди планеты всей» не только по темпам коллективизации, но и по высылке людей. Из сводок ОГПУ усматривается невыполнение контрольной цифры по высылке по Иркутскому округу. На север Братского района намечено выслать 1264 хозяйства, выслано 305. По некоторым районам это выглядит так:
| Название района | Намечено | Выслано |
| Черемховский | 200 | 218 |
| Нижнеудинский | 10 | 6 |
| Оекский | 50 | 22 |
| Жигаловский | 100 | 22 |
| Н-Илимский | 10 | 12 |
| Братский | 10 | 25 |
«При обсуждении вопроса о высылке кулаков раздаются возгласы: «Мы все кулаки, немного погодя и за нас возьметесь. Каждый день по-новому определяете кулаков, а у нас кулаков нет, есть только трудолюбивые крестьяне». В Нижнеилимском районе в селах Оглоблино, Избушкино, Тушане, Невоне, Черново, Воробьево и Коробейниково собрания бедноты вместе с середниками и с присутствием зажиточных вынесли постановление с ходатайством о восстановлении высылаемых кулаков в избирательных правах и принятии их в колхоз. В деревне Туба даже комсомольская ячейка собралась на общее собрание бедноты и предложила дать положительные отзывы на выселяемых кулаков и снятия с них индивидуального обложения».
Сводя личные счеты, под кулаков подводили даже бедняков, бывших красных партизан. Большинство дел на индивидуальное обложение не подкреплялось ничем, кроме справки «есплотатор» или «исторический кулак», написанных зачастую одним и тем же человеком.
Прием в колхозы производился огульно, кампаниями без оценки последствий. Одни ожидали бесконечных благ, другие шли «на убой». Была взята высшая форма колхозов – коммуна, без учета возможности её проведения в жизнь. Следствием этой формы явилось обобществление всего имущества, продовольственные запасы отдельных хозяйств были свалены в одну кучу. Всех посадили на одинаковый паек на радость лодырям. Последствия известны: при отсутствии скотных дворов, кормов и надлежащего ухода начался стремительный падеж скота и голод, усиленный неурожаем 1929 года. Кроме раздражения крестьян, привыкших к труду и экономии, это ничего дать не могло. Даже бедняки стали враждебно относиться к этой политике. Крестьяне справедливо считали, что над ними произведено насилие, их ограбили, обманули, а активисты и армада уполномоченных продолжали долдонить об улучшении жизни и вредных элементах, мешающих этому.
Раскулачивание производилось без участия масс, но от их имени. Собирали так называемый «актив бедноты», предлагали списки кулаков, составленные часто по личным мотивам. Мнение бедноты тоже никого не интересовало. Главное отметить, что было собрание и действовать на основании «принятого» им постановления.
Не только крестьяне были в недоумении, мыслящие люди понимали, что делается в деревне вопреки здравому смыслу. Это не могли не использовать в своей пропаганде ссыльные и контрреволюционные элементы, а ссыльных в Братском районе к 1930 году было более чем достаточно. Были среди них бывшие царские офицеры и просто обиженные советской властью люди, были и дореволюционные ссыльные, разочарованные ее действиями. Все они видели и понимали, что политика властей ведет к уничтожению основы государства – его крестьянства. Но понимали они и то, что местные мужики никогда не пойдут за чужаками.
В Падунском сельсовете даже в 1931 году не было ни одного колхоза, а в Дубынино к 1930 году сменилось четыре формы обобществления: два совместных товарищества, селькреском, артель-коммуна «Красная Пятилетка» и вновь организованный колхоз «Коминтерн». Падунчане в колхоз не шли потому, что «всё равно скоро у нас будет «Ангарстрой» и все надо будет бросать».
Обстоятельные мужики в деревнях Московской и Бурнино, не увлекаясь громкими речами, долго «мороковали», прикидывали, приглядывались. Зато и колхоз у них был крепкий, обошлось без крови и репрессий. У них не было таких активистов и карьеристов, как в Дубынино, у них не жили уполномоченные всех мастей, даже ссыльных у них было меньше. Деревни жили своим миром, сельсовет особой активности не проявлял, бесконечных будоражащих собраний не проводил.
13 марта 1930 года в Иркутске из Москвы получена секретная директива за № 1045/941 с указанием — снять с нее копии и разослать в районы. В директиве сообщалось постановление ЦК ВКП/б/ о борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении. Отмечалось, что попирается принцип добровольности, практикуется насильственное принуждение и обобществление имущества. ЦК предлагает повести решительную борьбу с этими искривлениями и обязывает секретарей всех уровней сосредоточить внимание на хозяйственном улучшении колхозов, усилении политработы, вернуть колхозникам в личное пользование скот, продукты, птицу. Проводя контрактацию, не закрывать базары, не запрещать крестьянам продажу продуктов труда. Не применять репрессий к крестьянам, не идущим пока в колхозы, одновременно проводя работу по коллективизации на основе добровольности. Немедленно проверить списки раскулаченных и исправить допущенные ошибки в отношении середняков, бывших красных партизан и членов семей красноармейцев, вернув им отобранное имущество, исправить ошибки в отношении лишенных избирательных прав. Прекратить закрытие церквей в административном порядке, фиктивно прикрываясь желанием населения. За издевательства над религиозными чувствами крестьян виновных привлекать к строгой ответственности. Не допускать в колхозы кулаков и лишенцев, за исключением членов их семейств, преданных советской власти. Газете «Правда» дано указание усвоить соответствующий тон в освещении задач партии в колхозном движении.
До низов эта директива дошла намного позднее. Виновными в перегибах, в искривлении разных линий и других грехах при изменявшихся обстоятельствах объявляли, как правило, бывших руководителей и все опять шло по кругу.
Для Дубынино год 1930-й особый. Переломный и трагический. Можно сказать, что с этого времени стало исчезать коренное ильинское население, а деревня хиреть и разрушаться, хотя еще долго былая слава самой грамотной, веселой и «шебутной» деревни держала ее на плаву.
Одна из причин печальных событий 1930 года в Дубынино находится несколькими годами раньше. 16-18 января 1926 года в Братске проходила беспартийная конференция. Крестьяне задали столько вопросов, что решено было направить по сельсоветам товарищей для разъяснительной работы. В Дубынинский сельсовет был направлен т.Беломестных Т.С.
Это была не первая его поездка в Дубынино. В первый раз сюда он приезжал в 1924 году по поводу десятилетия первой мировой войны. В августе, в разгар летне-осенней страды он собирает общее собрание, делает доклад и предлагает принять составленную им резолюцию: «Мы, граждане Дубынино, смело заявляем — отразим врага, кто посмеет посягнуть на нашу Советскую власть. Призываем трудящихся сплотиться тесной стальной стеной, которая должна быть угрозой капиталистам всех стран». Тогда граждане резолюцию приняли единогласно, лишь бы скорее уйти в поле.
В 1927 году Беломестных приехал в Дубынино уже секретарем партячейки, а чуть позже стал избачом, фигурой в те годы более значимой, чем учитель. Энергичный секретарь так рьяно взялся за ломку старого мира и внедрение новых порядков, зачастую опережая и перехлестывая беспрерывно меняющиеся курсы и инструкции, что к весне 1929 года стал просить выдать ему наган или перевести его в другое место. Перевели. Сначала в Долоново, затем в Кобь, где он с не меньшим рвением проводил в жизнь линию партии. Его усердие и сногсшибательные отчеты не остались незамеченными; уже в 1930 году он был в активе бюро райкома, а вскоре стал одним из руководителей района.
По его отчетам в 1928 -1929 гг. в Дубынинском селькрескоме состояло 397 человек. За год лишено избирательных прав 30 человек, в том числе 12 ссыльных. Скоропалительно создается товарищество по совместной обработке земли. Записалось 8 человек, но земля у каждого своя, в разных местах, обрабатывать неудобно. Но неважно. Отрапортовали о создании.
В конце 1927 года взят курс на организацию бедноты. Беломестных поручено организовать группу бедноты, опираясь на решения которого проводить линию партии. Предписано провести 4 собрания, он провел 10. По его отчету учтено 22 человека бедноты. «Курс на бедноту» заключался в том, что платить и пахать должны зажиточные и середняки. Укреплять фонды, нести расходы по займам и разным самообложениям тоже они, а руководить и получать льготы должна беднота. И при этом между бедняками и середняками «должен укрепляться союз».
В это же время ведется обработка женщин с целью вовлечения их в общественную жизнь. 25 марта 1928 года состоялось собрание женщин села с главным вопросом – «чтобы женщины агитировали своих мужиков в организации первичных форм коллективизации и содействовали в организации разных товариществ».
Собрания бедноты чередовались с собраниями женщин. Жизнь бурлила. Опорой и помощниками Беломестных был клан Антипиных, а также первые комсомольцы. Из женщин главной активисткой была Климова А.Д.. Молодежь всегда и везде восприимчива к новому, а тут такие горизонты открывались боевыми призывами и лозунгами, что дух захватывало. Думать было некогда, надо было действовать.
В начале 1929 года по рекомендации т. Беломестных председателем сельсовета стал Антипин С.П., после отъезда Беломестных ставший и секретарем партячейки. Преемники хорошо усвоили уроки своего наставника. Но даже Беломестных не был столь угрожающе категоричен в своих выводах. С марта 1929 г. сельсовет перешел только на приказной тон. Вот образец постановления от 18.12.1929 г. комиссии по содействию хлебозаготовкам: «Не сдавшим хлеб к 20 декабря, к зажиточной части деревни применить воздействие вплоть до бойкота и пятикратного обложения; произвести опись имущества об обложении пятикратном». И это, несмотря на то, что еще не закончился обмолот. При таком самоуправстве трудно было рассчитывать на бесконечное терпение мужиков. Чтобы восстановить события, приводим все обнаруженные и доступные документы, касающихся судеб села.
12 января 1930 года уполномоченная Розанова пишет из Дубынино в райком: «Тов. Каменев! Здесь в Дубынино я сегодня буду выявлять социальное положение, но я не знаю, что сделать после выявления, а именно: когда я приехала, то мне «многие» говорят, что у нас зажиточные, и что надо или почистить, или что-то сделать, а то мы все выйдем из товарищества, потому что здесь больше использовали машины зажиточные. Я хочу со своей стороны сделать так: все это записать, а уже там разобрать на бюро. Дальше, тов.Каменев, постарайся в РИКе побывать, пускай они скорее посылают план посевной площади т.е. контрольные цифры сколько чего сеять, а то вся работа посевкомпании может быть безжизненной, потому что нет плана, а ведь сюда почта будет 16 января, так что хотелось бы получить план весенней кампании с этой почтой. Пожалуйста, напиши твой взгляд о машинном товариществе». Речь идет, видимо, уже об объединенном машинном товариществе. Год назад их было два.
18 января 1930 года состоялось общее собрание дубынинской бедноты – 35 человек: «Слушали тов. Розанову о коллективизации деревни, которая доложила, что Братским райкомом намечено в этом году коллективизировать 40% населения. Исходя из этого, предусмотрено создать колхоз в Дубынинском сельсовете. В прениях выступило 12 человек. Дубынинская беднота постановила: организовать коммуну и сейчас же приступить к записи желающих в члены коммуны.»
А вот как описывает ситуацию сама Розанова этим же числом: «Тов. Каменев3! Сообщаю следующее. Когда я поехала в район мне тов. Рагозин4 поручил ряд установок… При всяком затруднении велел писать на имя Каменева, который даст ту или иную помощь. Сейчас пишу следующее. Когда я приехала я сразу спросила председателя сельсовета: «Есть ли группа бедноты?» и он сказал: «Есть». В последующем выявилось, что они даже не знают, из кого она составляется. На собрании бедноты проводила вопрос самокритики, результатов никаких, весь упор был: райработники виноваты, сельсовет хорош и т.д. Обследуя работу машинного товарищества пришла к выводу, что надо поставить отчетный доклад на собрании машинного товарищества. Отчет и резолюция прилагаются, но все это прошу передать бюро братской ячейки ВКП/Б/ и одну резолюцию передать в РИК или как ты найдешь, другого исхода не могу найти. Вот почему, когда отчиталось правление в прениях, работу признали хорошей. Вина сваливалась на Дорофеева, т.е. в протоколе написано, а также и в резолюции. Теперь по постановлению от 14/I выборов правления не надо проводить, у них уже выбрано новое правление, которое уже второй месяц еще не приступало к работе, работа стоит на точке замерзания. Я решила, что правление ранее было выбрано неверно, говорю старому правлению, что вы до выяснения должны работать, придет ответ из РИКа и ячейки ВКП/б/ из Братска, тогда сделаем перевыборы, а они не хотят работать, говорят, что нас товарищ Дорофеев при собрании оскорбил, что мы правые уклонисты и чуть не воры (а из бедноты назвали воров), мы работать не можем и не хотим. Я тебе со своей стороны устанавливаю вот что: тов. Дорофеев действительно здесь изрядно наколбасил. Уж очень много надо писать о нем, а я этого не смогу, как только рассказать на словах. Но старое и новое правление не работает, задолженность не собирается, дружбы нет, благодаря такому делу к организации колхоза (здесь) никак не подходят, базируются на плохом отношении в товариществе.
3 — Каменев Николай — зав. отделом пропаганды Братского РК партии
4 — Рагозин Иван Алексеевич — первый секретарь РК партии (1927-1930 г.г.)
Теперь тебе скажу следующее: мне здесь на месте работать не с кем, поддержки и помощи ни от кого нет. Здесь был инструктор по контрактации5 Окунев. Рассказал мне так ясно вопрос контрактации и как надо это провести. На Дубынинский сельсовет контрольная цифра 119 шт. Комсомольское собрание приняло, а на собрании бедноты секретарь ячейки КСМ говорит, что эту цифру принятъ нельзя — она невыполнима. Таким образом, собрание бедноты разошлось, и решать вопрос не с кем. Между прочим, сообщи об этом Бобровникову. Все активисты разошлись, вообще со стороны сельсовета помощи никакой. У них здесь какая-то круговая порука. Здесь ничего не разберешь. Скажешь, собирайте бедняцкое, эти лица приходят, на общее собрание — они же, на собрание машинного товарищества — эти же лица. Еще хуже этого было бедняцкое собрание, ∗пришел индивидуально обложенный. Стали мы просить, чтобы он ушел. Из бедноты выступили и говорят, какой он индивидуал, на будущий год вы нас также можете обложить, мы уйдем с собрания. Председатель сельсовета это дело поддерживает.
Итак, ставилось на бедняцком собрании два вопроса – о коллективизации и контрактации. В жизнь не прошло ни одного. Я из милости прошу срочно разобрать мое письмо. Шлите мне на помощь, от Васильевой6 я помощи не вижу и мы не в силах. Они поехали с другой установкой и проводят свою работу, в остальных вопросах — слабы. Я почти вынуждена уехать в Братск, но эта контрактация, я хорошо знаю, что я за нее отвечаю, но я не в силах одна работать.
5 — Контрактация — заключение контракта (договора) между государством и крестьянскими хозяйствами (кооперативными объединениями хозяйств).
6 — Еще одна группа уполномоченных.
Посылаю протокол по отчету машинного товарищества для того, чтобы бюро или ячейка обсудила поступок тов. Дорофеева и вынесла своё решение, а, может, вы найдете (способ) его сюда послать исправлять ошибку, у тов. Дорофеева тоже был здесь правый уклон в смысле его предложений задолжников отдать под суд, тогда как задолжники в большинстве беднота. Заканчивая своё сообщение я как смогла и что меня заставило дело Вам так сообщить сообщите что-нибудь мне».
В Братск, секретарю Райкома ВКП/б/ т.Рагозину пишет член правления Ирохотсоюза /подпись неразборчива/: «По приезде в с. Дубынино мною было созвано 7/II-30 года бедняцкое собрание. Присутствовало 17 человек. Касаясь вопроса роли бедноты в вопросе коллективизации, посевной кампании, ликвидации кулака, выборах сельсоветов беднота заявила: «Нас всегда тыкают, когда проводится какая-либо кампания, а в повседневной работе на нас не обращают внимания, с нами не работают. Даже партийцы не бывают на наших собраниях и мы фактически не имеем руководства партячейки, а только сельсовета, который нас собирает и нами руководит». В разрешении вопросов, когда присутствуют члены партии Сергей и Василии Антипины, особенно Сергей Антипин, беднота почти не высказывает своих мнений, а решения проводятся под нажимом последних. Сергей Антипин позволяет себе командование, зажимание, удаляет с собрания несогласных с ним бедняков. Я не знаком с Дубынино, был там первый раз, не берусь судить правильно ли их заявление, но беднота надеется на тебя т. Рагозин, говорит: «Вот скоро к нам приедет сам секретарь райкома и разберется».
Председатель сельсовета недостаточно энергичный, не чувствует ответственности за работу, на собраниях не активен, не борется со старым бытом. По заявлению бедняков водку сам не пьет, но устроил брату свадьбу и в Братске купил водку.
Распускание ложных слухов кулаками о худой жизни в колхозах не разбирается; зная, что среди женщин ходят невероятные толки о колхозах, ни разу не собрал общего собрания женщин и не разъяснил им. На собрании бедноты все заявили, что вступят в колхоз, но при записи ссылаются друг на друга: «Запишись ты вперёд, а потом я». Особенно упирали на Дубынина Максима Андреевича, который говорит: «Я войду, но, боюсь, с меня не смоют незаслуженное обвинение, брошенное т.Антипиным».
При сельсовете созвать группу бедноты не удалось, точно также и при селькрескоме, ввиду отсутствия бедняков, а при бюро коллектива был только один бедняк, но в составе бюро коллектива был кулак. На общем собрании бедноты он выведен из бюро и в состав бюро ввели бедняков. Таким образом, при бюро образована группа бедноты. В присутствии представителей от группы сельсовета и селькрескома был избран на конференцию член группы бедноты т. Дубынин Н.Я. Учительница, судя по выступлениям женщин, с последними работу не проводит. Очевидно, мало интересуется жизнью деревни. Подготовки к предстоящей посевной кампании не замечено. Характерны ссоры мужиков с женами. У Шестакова И.В., записавшегося в колхоз, жена подняла скандал, выгоняет его из дому, целый день ревела, никакие разъяснения не помогли, а вечером на собрании просидела до самого конца, часов до 2 ночи, все слушала внимательно. Жена другого бедняка, также записавшегося в колхоз, скандалит, вообще взгляд на колхоз у всех женщин, за исключением 3-4-х, против колхозов. По моему докладу много говорили о коллективизации охотничьего и рыбного промыслов и особенно сельского хозяйства7».
7 — Общее собрание с.Дубынино еще 23.11.1929 приняло решение об организации рыбной артели, но о её дальнейшей деятельности сведений нет.
Из информационной сводки члена бригады уполномоченных по коллективизации Дубровина Н.И. от 10.02.1930 года. «В Дубынино к составлению плана посевкампании не приступали. Семена не собраны, сортировка не делается. Председатель сельсовета отвечает: «Не будем же мы день и ночь сидеть. Я работаю 8 часов и кончено, а командовать надо мной вы не имеете права, т.к. вы приехали в помощь, вот и помогайте». При сельсовете он почти не находится, то, что им поручается почти не выполняется. С большим усилием начинаем раскачивать составление плана посевкомпании. По организации колхоза в Дубынино идет настоящая шумиха, мы работы еще никакой не начинали, только поставили вопрос. Сейчас настоящая буза, всевозможная болтовня. Сейчас составляем описи имущества на кулацкие хозяйства».
12.02.1930 года Дубровин провел еще одно собрание бедноты о коллективизации. И постановила беднота с. Дубынино: «Принимая во внимание, что поскольку у нас идет сплошная коллективизация по всему районному союзу, то мы, беднота с. Дубынино, все как один желаем вступить в колхоз и строить социалистическое строительство И мы все как один – у нас вновь обложили индивидуальным налогом Дубынина Ник.Ром.и Дубынина Ром.Сем. Мы, беднота, просим Братскую ячейку ВКП/б/ и Братский РИК, чтобы все деньги граждан, которые обложены инд.налогом, зачли в наш будущий коллектив. А так же мы, беднота, не считаем их вредными нашему колхозу и мы все беднота хотим полностью внести свое хозяйство в коллектив, а также желаем и хотим все как один отсортировать и протравить свои семена на все 100 %».
Ниже приписка Дубровина, помеченная 17 февраля: «Если удастся бедноту сплотить /все индивидуалы/, то Дубынино перейдет на сплошную коллективизацию. Но в своей работе наталкивается на усиленное сопротивление сельсовета. План составляем одни, на обсуждение плана председатель не явился. Один раз пришел пьяный и уснул. С 15 по 18 сельсовет почти не работал, т.к. преседатель всё это время пьянствовал, говорит, женил брата. Сейчас делаем ревизию кассы, думаем, что председатель пропил и часть казенных денег. Членов сельсовета дома никого нет».
Итак, колхоз-коммуна «Красная Пятилетка» в Дубинине образован 12 февраля 1930 года. Из доклада Дубровина в Братский РИК и РК ВКП/б/ 24 февраля 1930 года: «По коллективизации мною проделана следующая работа: Проведено ряд собраний, в результате организована сельхозартель «Красная Пятилетка», вошли в артель 23 хозяйства, прием продолжается. На организационном собрании избраны: совет колхоза, ревизионная комиссия. Оценочная комиссия сейчас приступает к обобществлению /оценке/. Сейчас сюда нужно искать агронома для составления производственного плана, пришлите для окончательного оформления. План весенней посевкомпании обсудили на заседании членов сельсовета, агроисполнителей, селькрескома; организовано производственное совещание, обсужден план. План сейчас доводим до села и двора. Сортирование идет в плановом порядке, подесяточно. К 10 марта сортирование будет закончено. Все члены сельсовета, агроиспол нители сейчас полностью приступили к работе. Сейчас делаем перевыборы сельсовета, 2 марта закончим и 2-го же созываем пленум сельсовета. Председателем здесь снова выдвигаем Антипина Сергея Петровича, кандидата партии».
В первый раз его избрали по рекомендации Беломестных в феврале 1929 года, но уже в июле отстранили с оценкой «шибко круто взялся». Новым председателем тогда выбрали Дубинина С. Ф., который, судя по архивным документам, полностью подпал под влияние Сергея Петровича. «Здесь по сохранным распискам наблюдается большая недостача семян. Для обмена семенного зерна сейчас производится учет планового, заявку высылаем».
Из сводки 1 марта 1930 года того же Дубровина: «Работу по перевыборам в сельсовет закончили. По весенней посёвкомпании упор делаем на сплошную коллективизацию. Дубынина вступила вся в колхоз, кроме кулацких хозяйств и четырех, которые на днях объединяются. Сейчас в колхозе 54 хозяйства. Выбрана оценочная комиссия, которая уже заканчивает оценку всего имущества. Объединен весь скот, сельхозинвентарь, весь хлеб, сколько имеется. Сейчас сюда нужно обязательно агронома для составления производственного плана, окончательного оформления устава. Правление и совет колхоза уже выбран. В Антоново создана инициативная группа из 7 человек. Сейчас выезжаю в Антоново и дня через 3-4 будет колхоз. Грихуткина тоже поговаривает о колхозе. Таким образом, весь Дубынинский сельсовет переходит на сплошную коллективизацию. С 3 марта начинают работать курсы актива по агроуходу. Руководит курсами кандидат партии Антипин С.П. До 20 марта Дубынинский колхоз думает подобрать всю единоличную работу: подвозку дров, сена, дообмолот. Некоторые уходят в Усть-Кут. Начинаем общественную работу по выявлению кулаков, но пока ничего не добились. Проводим подготовку. Кроме крика некоторых женщин пока ничего не слышно. Сейчас оформляем дело на забойщиков коров в Антоново. Вот вся картина посевкомпании по Дубынинскому сельсовету».
В следующей сводке Дубровина говорится о том, что в в д.Антоново колхоз организован на общем собрании с участием 15 человек. «Контрагитация вплоть до расклеивания плакатов зажиточными и «наточенными» бедняками. Ведется ликвидация кулаков. После ликвидации он /Дубровин/ сразу выезжает в Братск».
О сопротивлении жителей Антоново коллективизации и даже угрозе желающим вступить в колхоз пишет и землеустроитель. По этой причине он даже прекратил землеустроительные работы и поехал в Дубынино «поскольку там народ разрозненный и колхоз уже создан». 3 марта на общем собрании граждан с.Дубынино было оглашено предписание РИКа о переброске грузов в Усть-Кут. Дубынинцы возмущались: «Раз у нас организовался колхоз, нам надо исправлять колхозную работу, а нас гонят в Усть-Кут с лошадями». Плетью обуха не перешибешь, и по разнарядке к 10 марта надо было выгнать в Братск 61 лошадь. Так в начале 30-х возникло выражение «ходить в дорогу».
На этом же собрании выбрали первое правление колхоза: Дубынин К.3., Дубинин В.О., Антипин М.Г., Антипин С.П., Московских С.Ф., Дубинин И.. В., Дубынин А.Ф.
По слову Антипина С.П., «уплатить без исключения всю недоимку к 15 марта. В случае кто не уплатит – отдавать под суд». Будучи секретарем партячейки, командуя сельсоветом и став членом правления колхоза, он считал себя полновластным хозяином села. С этого года вводится обязательное обучение детей. В Дубынино школой заведует т.Емельянова, но на будущий год ждут нового заведующего школой.
24 февраля с отчетом РИКа в Дубынино приезжал начальник финотдела района Дубровин М.В. Дубининские активисты раскритиковали исполком за нерешительность, нежелание «практически осуществлять политику наступления на кулака, чем допускается искривление классовой линии». На этом же собрании зафиксировано создание в Дубынино колхоза «Красная Пятилетка» и принято решение о регулярном обслуживании фельдшерским персоналом, для чего восстановить медпункт, закрытый в 1929 году8. А в 1930 году создано при сельсовете общество Красного Креста, в который выбрали трех человек: Заборовского П.Д.., Найкова И.Г., Дубынину А.Г. В их обязанность входило вызывать врача для осмотра, выписывать лекарства, следить за чистотой села, добиваться открытия медпункта.
8 — Медпункт будет открыт только после войны.
Становление созданного в феврале колхоза шло не гладко. Сначала создали, отрапортовали, обобщили, загубили, потом объяснять стали. I апреля состоялось знаковое для дальнейших событий собрание гр-н с Дубынино под председательством Дубынина Андрея Сергеевича. С докладом приехал уполномоченный т. Могилев. Повестка дня: I. О землеустройстве; 2. По очистке советского аппарата.
По первому вопросу т. Могилев разъяснил: «Кто если вошел ранее в колхоз и внес свой надел земли, и также сенокоса, то в случае выхода этого гражданина из колхоза тот надел остается в колхозе и назад не отдается. А также нам надо сейчас колхозникам выбрать тот надел, где им удобно, а для этого надо выбрать комиссию, которая усмотрит где и сколько отрезать земли колхозу».
Вопросы: «Можно ли подать т.Сталину (жалобы) о земле? Можно насильно отбирать землю от тех граждан, которые вошли в колхоз и вышли? Прежние товарищи нас страшшали, что если вы не войдете в колхоз, то мы вас отправим на луну». Ответ Дубинина К.З. «Мы, когда создали колхоз, то сразу на организационном собрании постановили, сколько мы постановляем пай в неделимый капитал, а теперь мы вышли и у нас удерживают, а мы сердимся. Кто же этому виноват?». Постановили: Доклад т. Могилева принять к сведению и землеустройство провести в ударном порядке. Выступлений по второму вопросу нет.
А неделей раньше карточку лишенного избирательных прав получили: Дубинин Р.И. (количество едоков и работоспособных членов семьи 5, посевных десятин 8,53, лошадей 5, найма рабочих нет); Дубынин И.Д. (количество едоков 11, работоспособных 4, посевных десятин 9,7, лошадей 5, наем рабочих сезонно, кроме главы семьи лишено избирательных прав 10 членов семьи, состоящих на его иждивении). Вот таких трудяг и подводили под кулаков, отбирая у них все от земли до серпа и на них же возлагая все общественные и обязательные платежи, за несвоевременную уплату которых объявляли бойкот и лишали всех прав.
Кроме созданного колхоза, в Дубынино еще существовал селькреском, в котором состояло примерно 20 хозяйств к этому времени. Идут разговоры о сборе средств на трактор для крескома. На заседании с/совета 13 апреля председатель Дубинин К.З. жалуется, что пока он ездил в Братск, 18 хозяйств вышли из колхоза под влиянием агитации. На этом же заседании были «вычищены» по очередной чистке советского аппарата приказчик общества потребителей Дубинин В.А. (за пьянку и обсчет по второй категории) и агент Госторга по заготовке пушнины Серышев К.И. по тем же причинам и той же категории. Месяцем раньше 19 марта состоялось общее собрание граждан д.Антонове. Присутствовало 44 чел. Собрание проводили С.П.Антипин и И.А.Непомнящих.
В повестке два вопроса: о выселении кулака как класса и о коллективном строительстве, т.е. коллективизации. Приговорили к выселению несколько человек, «у кого была есплотация в ранешние времена» и постановили проголосовать. Проголосовали. За выселение двое рук, против 33. Сельсоветских это не устроило и через день они собрали только своих. На этот раз за выселение проголосовало большинство.
На собрании 19 марта из только что созданного колхоза в Антоново «вычистили» Серышева Константина Ивановича, это его страшно возмутило: «По какой причине выбросили меня из колхоза, когда я первый записался… Я был партизан, а когда пришли, то здесь все повернули совершенно в другое положение». Через два месяца, он станет главарем банды. Как знать, если бы не эта обида, да строптивый характер Кости, не спускавший «партейцам», может, и не было бы того выступления и его трагических последствий. Во всяком случае, вполне могло быть, что не Костя возглавил бы банду. И мужики местные за чужаками-ссыльными вряд ли бы пошли.
Если для Дубынино Божьей карой был клан Антипиных, то проклятием Антоновской деревни стал Непомнящих И.А., с февраля 1929 года постоянный и самый активный член сельсовета, который какое-то время был даже его председателем. Сколько вреда подобные «партейцы» своими действиями и поведением нанесли не только народу, но и партии и самой Советской власти, сказать трудно.
18 марта в Дубынино на собрании выясняли причины выхода многих бедняков из колхоза. Оказалось: 1) правление не собирало собрания и не предупредило крестьян о том, что будут обобществлять картошку на семена, а когда стали приближаться время посадки им просто заявили: «Раз своей нет – купите» . А где и на что? 2) «Какой ето управленец Константин Захарыч? Он зделал…/нераз/ денег в кооперативе, а теперь будет нами управлять, упрекая бедняков, что у них нет», 3)«нам при организации хорошо не разъяснили значение колхоза, а прямо пишись и все. И мы стали вступать почти все под нажимом. У крепких колхозников есть в карманах, а у нас нет, а пока мы бедные в колхоз не пойдем, чтобы не попрекали». Оправдание Антипина В.Г.: «У меня хозяйство середняцкое и говорить о том, что мы залезли в колхоз для того, чтобы прикрыть себя, ничего подобного». Были и другие выступления: «Никто нас не принуждал и говорить о том, что Дубровин загнал насильно в колхоз — неверно». Оставшаяся часть решила держаться твердо и «с удвоенной энергией крепить колхоз».
Недовольство крестьян, вызванное проводимой политикой в деревне, усугублялось поведением и куражами местных «партейцев» и начальников. Заявления в Братский РК ВКП/б/ комиссий по чистке советского аппарата:
- «Какое имеет право член партии Антипин С.П. ходить с обыском по амбарам искать мясо. Не знаю, по закону или нет взял он мясо у гр. Дубынина Николая Егоровича».
- «Антипин С.П. проводил в д.Антонове бедняцкое собрание, на котором он стучал об стол на бедняка Чупина Симеона Ивановича, который налог не платит и нетрудоспособный. Он на него кричал: «Почему ты нейдешь в колхоз? Если ты не пойдешь в колхоз, то мы тебя обложим налогом». И Симеон с испугу пришел и сказал жене. Жена больна, стало хуже. После этого Симеон первый из жителей не стал ходить на собрания».
- З. «Имеют ли право партийные люди пить водку? У нас в с. Дубынино имеются такие партийцы, что водку пьют, как квас». Далее идут описания пьянок — гулянок и дебошей, устраиваемых Антипиными (В.Г., М.Г., П.Г, С.П.) с участием комсомольца Дубынина И.В. и подписи жителей.
- Жалуются жители д.Антоново на члена партии Непомнящих И.А., который «набравшись на курсах политических знаний, стал считать себя барином. «Берукратизм» его в том, что он произвольно облагает налогом кого захочет, не считаясь с беднотой и законом об обложении; собраний не проводит, к себе никого не пускает для объяснения. Перед вступлением в колхоз всех запугивал, а сам продал свою лучшую лошадь и ухлопал коровушек, чтобы считаться середняком. Летом 1929 года у него жили два батрака и батрачка. При проведении общего собрания секретарем выбрали единогласно Дубынина И.А., а Непомнящих возгордился и по своей инициативе оскорбил его, а потом стал просить быть секретарем. Просим устранить его от партии». Письмо подписано всеми жителями Антоново, кто умел расписываться.
Это малая толика крестьянских воплей той поры в надежде найти защиту и справедливость. Здесь же резолюция: «В отдел разной переписки». Оттого, по Карамзину, «народный дух постепенно угасая, заменился равнодушием». И недоверием к власти.
2 июня 1930 года был «вычищен» председатель сельсовета Дубынин С.Ф. Из выступления секретаря партячейки С.П.Антипина: «Самое главное, я обращаюся к бедноте, что вы видите, что в данное время даются колхозникам льготы по сельхозналогу, а поэтому я обращаюсь к бедноте войти в данную артель, где будет бедноте все привилегии». Постановили: «По уставу правления колхоза удержание имущества уходящих граждан считать правильным, а также семян бедноте».
Работа земорганов по отводу земель колхозам и единоличникам вызвала сопротивление и взаимную вражду между колхозниками и единоличниками. Землеустройство совпало с началом сева, что усугубило социальное напряжение. Собрание в Дубынино по обмену землями состоялось 12 мая и даже беднота заявила: «Наши пашни, которые мы пахали раньше, мы не отдадим. В колхозах сидят дармоеды. Они нас разорят и сами не посеют. Пускай они сами подготовят себе пашенку и поработают». Другой вскочил на лавку и кричал: «Вы че нас путать собрались, хотите карманы себе набить, да заслугу получить. И так разорили крестьян». Третий вообще призвал разойтись. Собрание было сорвано.
В начале сева вместо того, чтобы сеять, многие добивались возможности засеять свои прежние земли и оттягивали сев. Несмотря на срыв собрания, актив все равно решил отрезать земли колхозу.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения крестьян. 10 июня 1930 года началось выступление против новой власти во главе с Костей Серышевым, называемое бандой Серышева. Поскольку первичных документов по самой банде не сохранилось (по свидетельству очевидцев и бюро райкома бумаги по делу банды разносило ветром по всему Братску, возможно, кто-то пытался уберечь мужиков от репрессий), приводим три точки зрения на события: бюро РК, сводки ОГПУ и воспоминания старожилов и родственников Серышева К.И.
Заседание бюро РК в момент выступления банды. Заслушав информацию т. Кононова, высказались:
- Яблочкин9. «Собственными силами мы сейчас ничего не сделаем. Нужно просить округ, чтобы немедленно дали сил из воинских частей, хоть небольшой отряд. Помощь же для подкрепления нужно будет дать сейчас же, так как у нас там брошены слишком маленькие силенки, а перед окротделом ГПУ поставить прямо вопрос, чтоб немедленно прислали людей и оружие. И вторая и третья категория кулаков сейчас только тем и живет, что ей надо оружие и больше ничего. Если бы оно было, то они бы все вошли в банду».
- Преображенский10 «Ликвидировать эту кучку мы сможем и своими силами».
- Верещагин11. «Нужно сегодня же организоваться и выехать на место. Вот только где взять патроны и оружие».
- Каменев. «Здесь на месте постоянных сил у нас нет и сам Братск оставить так тоже нельзя. Из Нижней Шаманки группа ссыльных куда-то делась. В банде 50% неустойчивых, если принажать как следует, то часть из банды бесспорно вернется в свое хозяйство. Самое основное и важное, пожалуй, это знание местности, где они ходят. Нам такой человек необходим, придется подобрать из бывших партизан, которые бы хорошо знали местность и были преданы делу».
5.Скопинцев. «Наблюдение за бандой должно быть. Ликвидировать банду своими силами невозможно, т.к. их собралось там до 60 человек. Оружие, которое у нас есть, можно назвать палками, патронов нет.
- Кононов12. «В низовьях Ангары положение нехорошее. Край этот совершенно оторван и что-либо получить оттуда невозможно, нет ни телефона, ни других возможностей связаться. Перед окротделом надо ставить вопрос о посылке оружие и людей для ликвидации банды, но вот сейчас надо послать туда хоть человек 15 для того, чтобы тех 8 человек не сгубить».
9 — Яблочкин — председатель Братского райисполкома
10 — Преображенский — сотрудник ОГПУ
11 — Верещагин Илья- — сотрудник ОТПУ
12 — Кононов — секретарь Братского РК партии
Постановили: 1.Информацию т.Кононова принять к сведению, Принятые меры – посылку отряда в Падун и установленное дежурство одобрить. 2. Выделить оперативную тройку из т.т. Верещагина, Преображенского и Короткова, которым поручается сформировать отряд в 25 человек из коммунистов, надежных беспартийных, колхозников, бывших партизан и немедленно выехать в низовья Ангары для ликвидации банды. 3. Фракции РИКа обеспечить доставку лошадей и принять на РЖ все расходы, связанные с ликвидацией банды. 4. В связи с тем, что банда имеет около 60 бойцов, исходя из того, что партактив мобилизован в отряд, что отражается на ходе сева и проведении массовой работы, предложить т. Верещагину просить срочно окротдел ГПУ выслать людей для ликвидации банды, а также исходя из того, что в районе нет достаточного количества оружия и патронов просить срочно выслать таковые. 5. Кононову и Верещагину информировать подробно ОК ВКП/б/ и Окротдел ОГПУ о состоянии района и отношении к этому окружных организаций, особенно Окрармотдела и Окрсуда.
Заседание Бюро РК 10 июля 1930 года, т.е. ровно через месяц после событий, когда прошли страх и растерянность и улеглись страсти:
- Яблочкин: «Обстановка способствовала развитию бандитизма. Чуткость проявлена только со стороны карательных органов, а мы вот прохлопали, что Серышев, будучи агентом в госторге, ездил безо всякой надобности по службе в Кежму и вербовал в свои ряды, а мы только стали говорить, когда организовалась банда. По разложению колхозников усиленно работало кулачество, колхозы грабили, стращали. Советская власть не оказалась на должной высоте как отпор кулацкой агитации, а также против других вылазок со стороны чуждого элемента. Сейчас надо ставить вопрос перед Округом о досрочных перевыборах сельсоветов и сделать большой перелом в постановке работы советской власти».
- Оседлова Е.: «Милиция чуткости в этой работе, как карательный орган, не проявила и ее действия не вполне правильны, …они своим арестом создали банду Гольского».
- Быханько: «На имеющиеся сведения раньше не обращалось внимания, хотя угроз колхозникам и активу в низовьях Ангары было достаточно, чтобы привлекать к суду и все-таки тянули до тех пор, что уже превратилось в банду».
- Вежневец: «О полной ликвидация банды еще говорить нельзя, так как, по — моему, не ликвидирована полностью, а только это положение придавили. Основной вопрос сейчас – улаживание (конфликтов) бедноты с середником и единоличников с колхозниками».
Резюме: «Констатировать, что политическая обстановка, предшествовавшая событиям, носила характер напряженности, в силу чего создавалась постоянная угроза политическому и хозяйственному состоянию района. Это обстоятельство обязывало многие организации района и в первую очередь органы карательной политики /нарсуд, милиция, ОГПУ/ принять ряд решительных и суровых мер к предупреждению могущих возникнуть крупных осложнений, создаваемых ввиду происков и контрреволюционной работы кулачества и его агентуры, направленных против колхозов и, следовательно, против мероприятий партии и советской власти. Однако достаточных мер к предотвращению событий проявлено не было, и работа означенных организаций оказалась не на высоте положения. Наоборот, ввиду слабости работы суда оставались безнаказанными элементы активного выступления против Дубининского колхоза, которым вынесен 6ыл оправдательный приговор — «за отсутствием состава преступления».
Милиция к поступившим заявлениям, даваемым поручениям, относилась преступно халатно; в результате чего безнаказанно проходила вредительская деятельность враждебных сил по отношению к Ключи-Булакскому, Громовскому и Красноярскому колхозам, у которых разграбили имущество, разрушили поскотину, стравливали хлеба, покос, когда коснулось произвести арест, то милиция неумелым подходом отпустили лиц, намеченных к задержанию, создав, таким образом, банду Гольского.
Работа уполномоченного ОГПУ до последнего момента не отражала действительной картины и не сигнализировала парторганизации о грозящих политических событиях, последствием которых может получиться организация банды и террористическая расправа с колхозниками. Наоборот, давались сигналы, успокаивающие организацию, что ничего особенного нет, пока спокойно, а поэтому и не дошло до роспуска отряда накануне развертывания событий (распоряжение т. Караваева13 перед его отъездом в отпуск).
13 — Караваев — уполномоченный РО ОГПУ
Окружные организации оказались не чуткими и не внимательными к требованиям Бюро РК и фракции РИКа, которые настойчиво добивались усиления и подкрепления района работниками в связи с исключительной особенностью, в которой находится Братский район, имея чрезвычайною засоренность чуждым элементом – административных ссыльных до 600 человек, высланное кулачество второй и третьей категории, (которые) все время подстрекают и разжигают страсти среди населения, подстрекая его против мероприятий советской власти.
Округ не учел и того, что Братская парторганизация, малая по составу и слабая по политическому развитию, находилась в весьма сложной политической обстановке и наверняка не могла как следует в ней ориентироваться.
Местные организации в лице ячеек ВКП/6/ и ВЛКСМ и сельсоветов плохо реагировали на вылазки кулачества и в момент бандитского выступления оказались слабыми и не способными сорганизоваться для отпора, а в большинстве находились в состоянии растерянности и полного бессилия.
Исходя из изложенного Бюро райкома постановляет:
1.Несмотря на то, что отступление банды застало врасплох районные организации, однако, благодаря принятым мерам со стороны Райкома, банде не удалось втянуть в свои действия другие сельсоветы, кроме Дубынинского; а также со стороны основной части бедноты, батрачества и середняков банда Серышева не имела поддержки и сочувствия, наоборот, под руководством коммунистов и колхозников были созданы отряды самоохраны для отпора бандитам, благодаря чему банду удалось ликвидировать быстро.
- Считать, что окончательной ликвидации банды еще не состоялось, отдельные элементы притаились и далеко ушли вовнутрь, выжидая более благоприятной обстановки для нового нападения, в связи с чем парторганизация и советские органы должна настороженно организовать свои силы и решительным образом ударить по попыткам темных элементов сорганизоваться для открытого выступления, заранее сигнализируя в районные организации об угрожающей опасности.
- Поручить райуполномоченному ОГПУ принять решительные и энергичные меры к ликвидации остатков контрреволюционной банды Серышева и Гольского, выяснив всех связников банды.
- Ввиду того, что сельсоветы в (период) выступление банды дезорганизовались и проявили полнейшую пассивность и неспособность бороться с классовым врагом, предложить фракциям РИКа в низовьях Ангары, где имело место бандитское выступление, произвести срочные перевыборы сельсоветов.
- Дабы не дать повода чуждому элементу злорадствовать над тем, что им удалось уничтожить Дубининский колхоз и расшатать устойчивость остальных ячеек ВКП/б/, ВЛКСМ – фракции РИКа и Колхозсоюза должны добиться восстановления работы Дубынинс- кого колхоза и организационно-политической устойчивости всех остальных. В этих целях срочно командировать своих инструкторов для продолжительной работы. Взаимоотношения между единолич- никами и колхозниками имеют нездоровый оттенок и нуждаются в безусловном сглаживании шероховатостей; устранить и изжить ссоры можно систематической разъяснительной и воспитательной работой, ввиду чего Бюро РК предлагает как Ячейкам ВКП/б/ так и фракциям РИКа и Райколхозсоюза провести массовую работу и устранить недоразумения, являющиеся камнем преткновения, исходя из того, чтобы не происходило травли и игнорирования единоличников.
- Вследствие того, что работа милиции находится в состояний полной неработоспособности, бездеятельности и неспособности, Бюро РК предлагает фракции РИКа реорганизовать работу милиции, поднять дисциплину и радикальным образом изменить метод работы, подобрав должным образом штат милиции. Начальника райотдела т.Травкина за халатность, неспособность и ряд грубейших ошибок в работе как его, так и вверенной ему милиции, с работы снять с отдачей под суд за злоупотребления.
- Имея ввиду, что нарсудья Филонок проявляет в работе неустойчивость, колебание, не обладает классовым чутьем, а в остальных случаях прямо смыкается с чуждым элементом /совместно фотографировался с административными ссыльными/, в выполнении нарсудом наказаний сказывается нерешительность и мягкотелость, Бюро РК признает невозможным оставление т.Филонок нарсудьей, а поэтому поручает фракции РИКа ходатайствовать о назначении другого нарсудьи.
- Признать, что работа уполномоченного ОГПУ т.Караваева оказалась недостаточной, политически безответственной и в результате бандитского выступления до некоторой степени подозрительной, бюро РК просит окружком и окружную контрольную комиссию заинтересоваться этим делом и в особенности личностью т.Караваева, о котором ходят упорные слухи, что он бывший офицер и бандиты почему-то считали его своим человеком.
- Одобрить принятые мероприятия со стороны РК и РИКа о посылке работников на места для проведения массово-разъяснительной работы и закрепления развалившихся колхозов.
Критиковать уполномоченного ОГПУ было небезопасно и 12 сентября Бюро РК, заслушав заявление и доводы т.Караваева, отменило обвинение в его адрес: «После проверки оказалось, что отряд т.Караваев не распускал, было только снято дежурство, что командиром отряда и коммунистами было неправильно понято. Отсюда и необоснованные подозрения в адрес т. Караваева». А также: «Пункт 8 резолюции был записан без предварительной, проверки и в отсутствие Караваева (находился в отпуске). После проверки материалов членом ОКК т.Слободчиковым и секретарем РК тов. Кононовым обвинение, предъявленное Караваеву, не подтвердилось, если не считать кое-какой недоработки. На основе вышеизложенного Бюро РК считает ошибочным решение в оценке работы т.Караваева и отменяет пункт 8, как не отражающий действительности. Вместе с тем считать необходимым включить в резолюцию (пункт 1-й), то что «наряду с решительными мероприятиями, которые были приняты РК партии, органы ОГПУ являлись непосредственными практическими исполнителями в ликвидации банды». На этом же бюро создана тройка по определению хлебных излишков, рассмотрен вопрос о дополнительном выявлении кулаков, а фракции РИКа предложено подавать сведения на тех уполномоченных, которые не проявляют себя в выявлении кулацких хозяйств, а проявляют правый уклон в угоду кулаку. Комиссии по распределению изъятых излишков поручено в трехдневный срок пересмотреть нормы сдачи излишков хлеба – у колхозов в сторону снижения, для единоличников в сторону увеличения.
Нельзя сказать, что районные власти совсем не знали о готовящемся выступлении. Еще 15 января 1929 года на заседании Бюро РК отмечалось повсеместное недовольство крестьян, апатия в работе: «Работай, не работай – напрасный труд, все равно все отберут». Из выступления т.Караваева на том заседании: «Ряд товарищей сильно преувеличивает опасность кулачества, доходя порой до таких выводов, что, мол, организован контрреволюционный заговор в Дубынино, Коби, Леонове».
Из секретной резолюции Бюро РК: «У ряда товарищей Дубынинской кандидатском группы создались панические настроения, которые выражаются в том, что, якобы, в связи с хлебозаготовками и прочими хозяйственными мероприятиями, население района в большинстве своем настроено против советской власти и партии, что среди кулацких слоев ведутся разговоры и прямая подготовка к совершении убийства ряда товарищей. В связи с чем, ряд товарищей настоятельно требуют выдачи им оружия».
В массе своей крестьяне, особенно молодежь, не были против Советской власти. Они знали, что при любой власти страну надо кормить. Но при этом чтобы была соблюдена справедливость и не нарушался здравый смысл, не было того разгула и беспредела, которой творили на местах новые хозяева жизни.
Проводимая так называемая политика расслоения деревенского населения была изначально неприемлема в Сибири, т.к. сибирский крестьянин в массе своей представлял зажиточного собственника, выше российского середняка. Иркутская губерния в этом плане не представляла исключения, а потому расслоение на деле вылилось в разжигание вражды в деревне, натравливание менее зажиточных на более крепкие хозяйства. Если бы политика Советской власти была направлена не на овладение деревней через посредство пролетарского слоя, т.е. ее разорения, а на вовлечение зажиточного хозяина в хозяйственное обустройство страны, сибирская деревня была бы сохранена и страна в целом не испытала бы тех потрясений, разрухи и голода, какие пришлись на ее долю.
Из сводок ОГПУ: «Экспроприированные, но не высланные по третьей категории кулаки использовали передышку в контрреволюционных целях. Не теряла времени и политссылка. Среди ранее выселенных кулаков и самовольно возвратившихся к прежнему месту жительства также наметилось оживление и даже «банддействия» в отношении милиции. 4 июня на участке Анзебь Братского района высланные кулаки третьей категории Гольский Алексей и Гольский Леонид при попытке их ареста милиционером Белоконем оказали сопротивление. Вооружившись трехлинейной винтовкой и двухствольным ружьем, открыли огонь, выстрелив в милиционера, по его словам, семь раз. Ему удалось бежать, оставив на месте лошадь, шинель и портфель с бумагами. Кулаки, не ограничившись этим, стали преследовать милиционера; не догнав, вернулись на участок, где к ним присоединились кулаки Романов Андрей и Иванов Степан, после чего неизвестно куда скрылись.
После указанных событий поступили сведения, что около Николаевского завода группируется до 40 кулаков 3-й категории, имеющие связь с остатками неликвидированной банды Тулунского района, которые намерены выступить и действовать открыто.
5 июня участники (в количестве 39 человек) арестованы, ведется следствие, но некоторым удалось скрыться, и они подозреваются в убийстве активиста Терпугова в с.М.Када».
Связь была и со ссыльными в деревнях ниже Братска, ведущими «разъяснительную» работу среди крестьян. На 1 сентября 1929 года в Иркутском округе ссылку отбывало 1062 чел. Из них в Братском и Нижнеилимском районах размешено 922 человек или 86,8% ссыльных. Ссылка подразделялась на 11 категорий, но основную часть составлял уголовный, социально опасный элемент и политссылка. Кроме этого в Иркутском округе проживало 282 административно высланных, основная часть которых также находилась в этих двух районах. В Дубынино и ближайших деревнях на момент восстания проживало 25 ссыльных. В целом, отношение к политссылке в этих районах было сочувственным еще с дореволюционных времен. Сельсоветы давали ссыльным возможность ездить друг к другу в разные деревни и райцентры.
С прибытием уголовников отношение к ссыльным изменилось, т.к. появились кражи, разбои, чего раньше не было. Вопрос о ссылке не раз поднимался местными властями. Выведенные из терпения крестьяне Нижнеилимского района заявили, что «будут сами убивать их, раз ГПУ не принимает мер».
Отношение всей ссылки к Советской власти было враждебным; против нее среди населения велась агитация. Да особо и агитировать не надо было, достаточно было комментировать действия властей.
Но крестьяне, хоть и были доведены до крайности действиями власти, за чужаками бы никогда не пошли. Понимали это и ссыльные. Нужен был свой мужик и выбор пал на Константина Серышева из д.Антоново. Его работа агентом Госторга по заготовкам позволяла ему разъезжать по всему району, не вызывая подозрения. Возможно, он выполнял роль связника. «Вычищение» из агентов и из колхоза лишило его возможности свободного передвижения, но прибавило обиды и злости на активистов.
Родственники, односельчане и жители окрестных деревень недоумевали и единодушно осуждали его: «По чё он связался с ними, т.е. с ссыльными? Они его сделали ширмой». Группа или, как ее принято называть, банда в большинстве своем состояла из ссыльных. Крестьян, добровольно вошедших в банду, было немного, в основном из числа родственников или раскулаченных. Брали и насильно. В Дубынино взяли 10 человек и трое были добровольцами. По дороге в Падун часть мужиков бежала на Кадаре. Двое было убито в схватке под Падуном. Из Антоново тоже были единицы. Обстоятельные московские (жители д.Московская), относящиеся к спокойному, безколхозному тогда, Падунскому сельсовету, вообще не поддержали выступления. Из Бурнино вроде несколько человек участвовало в банде во главе с С. Бурниным /Захаровым по-уличному/, но, по другим воспоминаниям, житель этой деревни С. Захаров, якобы, и предупредил Братские власти о движении банды, те успели собрать отряд и встретили банду под Падуном.
По словам старожилов, численность банды в 50 – 60 человек сильно преувеличена. Жители также убеждены были и в том, что в банде среди ссыльных была подсадная утка, которая специально подвела всё к черте и «вопше все было специально затеяно, чтобы погубить мужиков».
Возможно, так и было, может, не сработала связь, но так или иначе Серышев, двигаясь к Братску навстречу группе Гольского, не знал, что та почти полностью арестована ещё 5 июня.
Восстание должно было начаться в Дубынино в праздник Святой Троицы 10 июня 1930 года; оттуда собирались идти в Братск, поднимая все деревни. Троица – престольный праздник в Дубынино с дореволюционных времён и, несмотря на все запреты, гости всё равно съезжались. Поначалу никого не удивило такое многолюдье. Большая часть группы приплыла сверху; с Усть-Вихорево и других низовских деревень тоже прибыло несколько мужиков и ссыльных. Лодки оставили у Студёного ручья и через поскотину пришли в деревню.
Собрали активистов в Чикурину баню и учинили самосуд. Расстреляли Антипина С.П., Дубынина К. З., Климову А. Д., Найкова Г.И. (из старых ссыльных, числился постоянным уполномоченным РИКа, замещая то избача, то секретаря сельсовета). Стреляли ссыльные. Отец Сергея Антипина Пётр Григорьевич, узнав, что сын убит, схватил ружьё и побежал отомстить. И тогда, во избежание ещё больших жертв, в него выстрелил кто-то из своих мужиков.
Антипины В. Г. и М. Г. спрятались, при этом М. Г. поранил себе щёку, потом говорил, что это бандиты ранили его в бане, но ему удалось бежать через боковушку (дымовое окно бани).
Секретаря сельсовета Дубынина Ивана Власовича, комсомольца, успевшего написать заявление о приёме в кандидаты партии, расстреливать не стали, повели с собой. По дороге он решил бежать, прыгнул в реку с берега, в надежде переплыть на остров, а дно в этом месте было илистое, ноги сразу увязли. Его изрешетили пулями, а он всё стоял – ноги засосало.
Оставив 6 трупов и взяв с собой 7 мужиков, банда отплыла. Уже была неводьба14 и многие мужики, несмотря на праздник, были на тоне15. Бандиты переплыли на тоню, взяли ещё троих мужиков и пошли вверх по Ангаре в Антоново.
14 — ловля неводом
15 — рабачий стан
Из протокола заседания районной тройки по пересмотру дела Огородникова Н.Ф. в августе 1931 года. «Связь Огородникова с бандой подтверждается в полной мере. Когда бандит Константин Серышев отплыл в Дубынино, то своим заместителем в Антоново оставил Огородникова, вверив ему оружие для расправы над активистами Непомнящих, Злодюгиным и Ждановой. Но Огородников не привёл наказ в исполнение и когда Серышев по возвращении спросил его, почему он не исполнил, он ответил, что ещё и сейчас не поздно это сделать. Когда арестовали меня и учительницу Жданову, он кричал, что этих гадов расстреливать надо. Успокоился только тогда, когда Павел Серышев сказал, что если этих ребят расстреляете, я вас стрелять начну».
7. Из воспоминаний о личности Серышева К. И.
Почти ровесник века, родом из Бурнино, из большой семьи Голобородиковых. Из-за многочисленности семейства его отдали в дети в Антоново, в семью родной тётки по матери Натальи Петровны, которая своих детей не имела. Фамилия и отчество были даны по приёмному отцу.
Семья Серышевых, как обычно в сибирских деревнях, кроме официальной, имела и уличную фамилию — фамилию Тихоновых, и была замечательна тем, что четыре сына в ней носили имя Иван. Четыре Ивана. Тихон был женат дважды. Два Ивана от первой жены и два от второй. Видимо так совпадало – раньше имена давали по святцам. Все Иваны, естественно, носили прозвища для различия. От первой жены Иван Большак и Иван Зелёный, от второй – Иван Шерша и Иван Малышев. Костя рос в семье Шерши. Эти два брата жили с отцом общим хозяйством, но позднее разделились и к 30-му году жили уже раздельно.
По воспоминаниям А. И. Васильевой, двоюродной сестры Кости по приёмным родителям: «Все жили одной семьёй, питались за одним столом, каждый на своём месте. Младшим места за столом не хватало, их кормили отдельно на приставной лавке. Детей никто не делил на «своих» и «чужих», всем доставалось поровну и ласки и наказания, и мы только лет в 14 – 15 узнали, что мы не родные. Костю отдали в дети в 7 лет. Он знал, что у него есть родные родители в Бурнино и, подрастая, часто навещал их, ему не запрещали. В новой семье его любили и лелеяли».
Об его родной семье Анна Ивановна мало что помнит, кроме того, что жила у его сестры Клавдии, когда училась в Бурнинской школе и та будила их по утрам граммофонной пластинкой и что родную мать Кости звали Анисьей.
В семье Костя был очень ласковым и добрым, особенно с детьми. Но как в каждом русском человеке в нём было намешано и от Бога и от чёрта. В гражданскую войну он был в партизанах, первым записался в колхоз, а потом стал главарём банды, расстрелявшей активистов. Задира и забияка он был первым в деревенских драках, но и в работе не уступал. Его побаивались сверстники, но обожали дети. Деревенская ребятня ходила за ним табуном, как привязанная. Был самолюбив, вспыльчив, решителен, с обостренным чувством справедливости; сильный, ловкий и ладный. Уступать не любил.
Женат был на красавице Полине Афанасьевне Серышевой. Своих детей и жену любил неистово, но в дела свои её не посвящал, а если и посвящал, то отговоров не слушал. Первый сын Костя родился в 1923 году. Вся Костина родня любила Поленьку, но, пожалуй, нет в этой истории человека с более печальной и трагической судьбой, чем она.
Ее отец был против брака Полины с Костей и когда Костя просто выкрал свою любимую, отец проклял дочь. Наверное, и это проклятие сыграло роль в судьбе ее и их с Костей троих детей. Дома стояли почти рядом, но она никогда не ходила по передним воротам, а все задворками, чтобы не встречаться с отцом, завидев его, стремглав мчалась обратно. Но Костя, отчаянная голова, по субботам нес ее в баню и обратно на руках через всю деревню, чтобы тесть видел.
В 1930 году Анне Ивановне было 13 лет. И день 10 июня она запомнила. Она с ребятишками играла в мячик, катали шерстяной мячик по лункам, вдруг видит – бежит Костя с ружьем. Она спросила: «Крестненький, ты куда?». Он ответил: «На Сосновый». /У них там покосы были/. «Смотрим, а сверху лодки приплыли и пристали к берегу. А потом, когда из Дубынино приплыли, китаец — ссыльный все бегал по деревне, все тряс ружьем и чего-то лопотал громко». По словам Анны Ивановны, деревенских мужиков у Кости почти не было, от силы 5–6 человек, «вообще, их мало было, в основном ссыльные. И еще помню, как Поля подошла к Косте и сказала: «Вы хоть учительницу не трогайте, она ведь детей учит, наших будет учить».
«После разгрома банды Полю и приемного отца Кости Ивана Тихоновича арестовали и держали в тюрьме в Братске, а власть охотилась за Костей и остатками банды. Всех переловили, остался один Костя. Они выставили во всех деревнях дозоры, в Антоново, Матерой, Московской, рассчитывая, что он все равно придет за продуктами или ему кто-то понесет. Выследили его, он скрывался на Мудорме в охотничьем зимовье, а выдал его кто-то из Матерой. Он пришел туда за продуктами, продукты дали, а потом и его сдали. Когда они его окружили и говорят «сдавайся», он не стал сдаваться и застрелил себя сам. Так они его там и бросили. Потом вызвали Полю в тюрьме и сказали ей, что Константин Иванович застрелился в зимовье. Ее отпустили. Потом она поехал туда с братом моим Васей, там они и похоронили его в лесу — на Мудорме. В то время, как Поля сидела в тюрьме, я ночью, чтобы никто не видел, ходила ночевать к их детям. Они были с бабушкой Натальей, ей веселей было, когда я приду. Что пришлось пережить Поле, да и всем нам, как бандитской семье, не дай Бог никому. Всеобщий бойкот, специально нагнетали вражду и натравливали взрослых и детей. Детям и в школу нельзя было ходить и за ворота выйти. Полину избегали даже в работе, как чумную. Никто не разговаривал, страшно было. Родители ее так с ней и не примирились.
Был в деревне ссыльный из Ленинграда, очень красивы16. Года через два вышла Поля за него замуж, и они уехали в Усолье, там и жили. Детей он не обижал, хотя росли они неслухами. Потом как-то поехал он с детьми в Иркутск за покупками и там умер — прямо на Ангарском мосту. Стояла жара, а он был сердечник. Осталась Поля опять одна с детьми, потом перебралась с ними в Иркутск, где жили ее сестры. А дети – Костя, Коля и Дуся, оказались непутевыми, все спились. Что же хорошего ждать, если отец проклял…»
16 — по другим воспоминаниям это был дядя Шляпкина Г.И.. Шляпкин сначала директор Кобляковской, потом Дубынинской школ. Учитель от Бога (от автора).
Так закончилось контрреволюционное выступление в Дубынино, последствия которого были трагическими не только для семьи К.И. Серышева. Еще долго перекатывалось эхо по деревням, вычищая мужиков «за бандитизм». За пережитый страх активисты мстили многократно.
8. Тридцатые годы ХХ века
Между тем, жизнь в оцепеневшем Дубынино продолжалась. Собрание граждан под руководством уполномоченного Саукина приняло резолюцию: «Попытки со стороны кулачества и враждебных нам элементов сорвать дело коллективизации и свергнуть советскую власть в нашем районе встретили жестокий отпор со стороны трудящейся массы колхозников и единоличников. А посему мы просим суд и административные власти участников бандитского движения в нашем районе привлечь к суровой каре, а в отношении отъявленных бандитов и классово — чуждых нам элементов принять высшую меру наказания».
Глас народа – основание для репрессий. На общем собрании 28 августа поставлен вопрос об оказании помощи пострадавшим от банды: Дубынину М.З., Климову Е.О., Дубынину В.А., Дубынину В.В. и Антипиным М.Г. и И.П. Решили провести воскресник и они приняли эту помощь. Избачом в Дубынино был определен Волошин И.В., который убедил дубынинцев в каждом доме завести газету, но с оговоркой, чтобы не давали читать ссыльным.
Заслушав 30 августа сообщение Волошина о бывшем колхозе, дубынинцы решили, что нужно организовать новый. Для этого на уборку хлеба бывшего колхоза по согласию организовали бригаду, уборку хлеба разделили погектарно на человека, а обмолот провели совместно.
4 сентября на собрании бедноты обсуждали работу все еще существующего крескома. Собрание отметило, что работа крескома развалена. Причина – отсутствие руководства со стороны сельсовета, да «и сама беднота не была хорошим помощником в работе крескома. Члены крескома нисколько не чувствовали ответственности и не помогали председателю в налаживании работы, выделении ссуд. А сам Василий Власович ходит, руки в карманы, и ничего не делает». Постановили: «Просить сельсовет привести в должный порядок дела крескома. Составить списки должников и приступить к сбору задолженности. В двухдневный срок провести работу по созданию новых семфондов и приступить к сбору. К моменту нового состава сельсовета ликвидировать задолженность по ссудам. Просить Райкреском досрочно провести перевыборы крескома. В будущем крескому всякую выдачу хлеба прорабатывать на собрании бедноты и только тогда выдавать ссуду».
8 октября на собрании, проводимом председателем РИКа Яблочкиным, в адрес сельсовета прямо говорилось: «Если у сельсовета голова не работает, то он и не нужен. Сельсовет ничего не делает. Даже акты и кульки с погибшим хлебом вовремя не отправили в РИК». И.А.Непомнящих защищается: «Вы говорите, что сельсовет ничего не делает, а ходите ли вы на собрания и даете ли сельсовету какую-то помощь». Представитель Райкома Вежневец в адрес дубынинцев: «Если посмотреть на Дубынино, то это какой-то Китай. Создана Красная Армия, которая бьет всех буржуев, а у вас здесь была создана какая-то черная или белая армия и сейчас все ушли в подполье и выглядывают из-за угла. Сейчас это положение выправить нужно, а исправить то, что было весной можно только ударными хлебозаготовками».
Собрание длилось два дня. 9 октября в заключительном слове Яблочкина прозвучали слова о том, что «ваши бывшие лошади, коровы и овцы, они были все пай колхозный, а сейчас все беспризорные, а потому нам надо организоваться и собрать все имущество. И не надо больше бояться бандитов. Если мы будем все как один, нас никто не сможет разогнать».
На собрании из присутствующих 25 человек в колхоз записались: Антипин И.П., Дубынин М.З., Дубынин В.А., Дубынин Ф.С., Климов Е.О. Назначенный председатель сельсовета Таюрский сказал, что работу по дальнейшей организации колхоза надо поручить избачу. Вновь организованный колхоз получил название «Коминтерн». Решили, что селу нужна кузница. Надо дать кузнецу помещение для жилья: «Кузнеца оставляем, а кузницу выйдем в воскресенье и сделаем». И сделали. Стояла на берегу речки Ильинки до самого сноса старой деревни.
В декабре началась кампания по выдвижению бедноты во все структуры. Для проведения собрания в Дубынино приехал даже представитель от края т.Окунев. Многие сразу «обеднячились», по выражению избача Волошина. Одновременно была дана установка на «выявление скрытых кулаков».
14 декабря Бюро РК исключило Яблочкина из партии и сняло с работы. Как сказано в постановлении «за правооппортунистический уклон и закулисную работу против партийного руководства».
Яблочкин обвинил Кононова в семейственности и необъективности. Мелочь. Но тут энергично вмешался Караваев, который не мог смириться с тем, что Яблочкин единственный, кто не трепетал и не боялся его и «старался сам командовать». Проверить работу РИКа поручили т.Беломестных, который к этому времени был уже в активе Бюро РК. Акт и доклад получился, какой и ожидали. Яблочкину припомнили все – и то, что, возвратившись из поездки по низовью Ангары, он прямо заявил о нереальности планов хлебозаготовок, чем «провалил и сорвал кампанию хлебозаготовок», и то, что секретные документы милиции, в т.ч. и о банде Серышева, разносило ветром по улицам, и то, что снизил некоторым сельсоветам планы хлебозаготовок из-за заморозков. Его человечность по отношению к крестьянам и ссыльным была так же поставлена ему в вину. Бюро проголосовало почти единогласно. Против снятия Яблочкина был один прокурор Радаев. Жалели своего заступника и крестьяне и называли вещи своими именами. Но кто и когда их слушал?
Председателем РИКа назначили т. Дорофеева, того самого, который наломал дров в начальный период коллективизации.
В конце декабря состоялась 4-я райпартконференция, которая подвела итоги года. Были отмечены успехи коллективизации за счет правильной линии райкома партии, а все ошибки, недоработки, негативные явления свалены на бывшее руководство РИКа, т.е. на Яблочкина. «В результате, в апреле этого года мы имели до 50% колхозов, а в настоящее время до 25%. У всех сельсоветов есть тенденция раскулачивать даже середняков без всяких установок».
Конференция осудила поведение Радаева, Дадурина и Германсон А.И. за то, что причиной исключения Яблочкина они считали сведением личных счетов. В отношении Радаева, Дадурина в апреле следующего года сделаны оргвыводы: Дадурин исключен из партии, Радаев освобожден от должности. Так формировались монолитность и единогласие в рядах партии. Закончился год 1930-й.
1931 год. В феврале сельсовет назначил пособия семьям убитых. Колхоз хоть не совсем гладко, но существовал. Дубынинский сельсовет был коллективизирован на 74%. Шквал репрессий еще не обрушился, молодежь веселилась и плясала так, что сельсовет запретил ей собираться на мосту, во избежание его разрушения. Тогда и встал вопрос о клубе. После ареста В.П. Шаманского правление колхоза переехало в его дом, а освободившееся здание (дом раскулаченного Дубынина-Чикурина И.Д.) приспособили под клуб и библиотеку. В отчет о праздновании 1 мая отмечено, что в Дубынино праздник был самым многословным и бодрым по району.
Бюро РК приняло решение установить постоянные глубинные пункты приема зерна в селах — Шаманово, Кобляково, В.Суворово, Громы, Московской и Н. Шаманке и временные, на время осенней распутицы, в с. Кобь, Б. Када, Большеокинск, Д.Луг, Подъеланка и Дубынино.
Отмечаются безобразия в приеме контрактованного скота «Коопсоюзом» и «Союзмясом». По нескольку дней сдатчики ждали, чтобы сдать свою скотину, а иногда их гоняли по несколько раз туда и обратно за десятки верст без корма и воды, отчего скот терял в весе. Заключение договоров по контрактации скота идет механически и отвечающей стороной всегда является крестьянин. У них одни обязанности, заинтересованности и прав нет. Выданные авансы за контрактованный скот – бедноте 40%, середнякам 20% пошли на постро йку дворов для общественного скота. В результате, при окончательном расчете середняки получили 80%, а бедняки 60%, что привело к недовольству бедноты и социальному напряжению.
Началась вербовка и отток работоспособного населения из деревни. Введены заготовки на яйца, корье, ягоды, дичь, металлолом и пр. За растрату казенных денег, нарушение этики и развал работы принято решение заменить председателя Дубынинского сельсовета Антипина и отозвать его в распоряжение РИКа.
Но за всеми большими и малыми делами и заботами чувствовалось приближение грозы. Из проекта постановления Бюро Крайкома от 11 июня 1931 года: «За период с октября 1930 года по 1 мая 1931 года судебно-следственными органами края привлечено к ответственности 386 человек. Основная масса дел о контрреволюционной преступности в сельской местности рассмотрена во внесудебном порядке. Осуждено 3151 человек. По социальному составу привлечено: кулаков – 24,4%, зажиточных – 17,2%, середняков – 36,1%, бедноты – 10,9%, колхозников – 1,8 % ,прочих – 9,4 %.
Как видно, основную массу осужденных составили середняки и беднота. А если учесть, что в зажиточные к этому времени зачисляли прежних середняков и даже бедняков, становится ясным, что, во-первых, деревня в Сибири обнищала, во-вторых, карательная политика была направлена против основной массы трудового крестьянства.
На секретном заседании Бюро Братского РК 17 июля 1931 года рассматривалось два вопроса: о подготовке ликвидации кулачества и утверждении секретного письма секретарям партячеек.
Из секретного письма: «Оперативная работа по выселению кулаков и расселению их семей в нашем районе должна начаться с 20 июля сего года и должна быть закончена не позднее двух суток к 23 июля. В соответствии с экспроприацией кулачества вам надлежит обеспечить партийно-массовую работу и организацию непосредственного участия сельского актива в проведении операции по выселению кулаков. На места райкомом партии будут специально командированы люди для оказания помощи сельским организациям по развертыванию общественно — массовой работы, по линии ОГПУ, для проведения операции. Когда приедут к вам из района командированные люди, вам немедленно надо приступить к массовой работе по данному вопросу. Нужно обсудить вопрос о ликвидации кулака и о практическом проведении самой операции на бюро ячеек, на общих партийных собраниях, группах бедноты и на широких колхозных собраниях под углом зрения широкой мобилизации общественности и вовлечения сельского актива, особенно колхозников, по ликвидации кулачества. Развертывание разъяснительной работы по ликвидации кулачества увяжите с очередными хозяйственно-политическими задачами.
Райком особенно обращает внимание на недопустимость извращения и перегибов в проведении экспроприации кулачества, в частности:
- Самовольного расширения списка кулаков, утвержденного райкомиссией за счет антисоветского элемента, не являющегося кулаками. Так как последнее повлечет перегибы в отношении середняка и кулацких семей, пользующихся льготами и не подлежащих выселению без разрешения краевой тройки /партизаны, кулацкие семьи, сыновья которых служат в Красной армии или продолжительно находятся на производстве и т.д./.
- Производство конфискации вещей, не предусмотренных инструкцией, в частности одежды, мелких ценностей, домашней утвари, икон и т.д., что, кроме вреда и почвы для кулацкой провокации, ничего не даст.
- Расхищение конфискованных вещей или невключение, последних в предусмотренные инструкцией описи.
- Допущение издевательств (грубость, побои) над выселен- ными. Секретарям ячеек и бюро надлежит принять все меры, чтобы в проведении операции по выселению кулаков, была оказана максимальная помощь командированным для этой цели работникам ГПУ, а также мобилизации и непосредственно участия не только партийной организации, но и колхозного актива. От чего будет зависеть не только предупреждение возможных политических осложнений при выселении кулаков, но и успешность выполнения очередных задач, в частности, коллективизации. О принятых мерах и ходе выведения кулаков своевременно информировать РК. Все практические указания по приведению операции будут привезены уполномоченным, коим вам надлежит подготовиться основательно и руководствоваться».
А с 19 по 22 июля под руководством райуполномоченного Сенько И.Ф. прошли собрания о выселении кулачества в Антоново, Московской, Бурниной и Падуне. На собраниях приняты резолюции покончить с кулачеством как классом, не поддаваться слухам и дружно вступать в колхоз.
1932 год. На совещании Дубынинского куста отмечена победа в соревновании с верхнеангарским подрайоном. По сводке РИКа Дубынинский сельсовет реализацию займа завершающего года пятилетки выполнил на 105%. Другие сельсоветы нижнеангарского подрайона выполнили от 59 до 91%.
В Дубынинском сельсовете проживало 690 человек. В Кобляковском – 1126 человек, в Н-Шаманском – 593, в Падунском – 1131. А посевных площадей было: в Дубынинском сельсовете – 775 га, Кобляковском – 1105 га, Н-Шамановском – 536 га, Подъеланском — 874 га пашни.
Введена сдельная оплата труда в колхозах, трудовые книжки и запись трудодней в трудовые книжки. Крестьяне платили 14 разных налогов, кроме займа, целевых сборов, паевых, платежей во всевозможные общества, союзы и пр.
В мае уполномоченный по Падунскому сельсовету Сенько жалуется, что население, включая активистов и красных партизан, «не принимают план дополнительных хлебозаготовок. Самое больное место Бурнино. Там говорят: «какие хлебозаготовки, когда мы сидим голодные, сеять нечем». План весеннего сева выполнен на 89%. Как начинаешь говорить о коллективизации, сразу все с собрания разбегаются: «Мы в колхоз не пойдем, мы не сознательные, сколько можно говорить об этом».
Из Дубынино председатель сельсовета бодро рапортует «о проработке решений ЦК ВКП/б/ о хлебозаготовках и прочих заданиях. Колхоз «Коминтерн» объявил себя ударным и вышел со встречными предложениями, выходят позорные списки, в которых бичуются единоличники, две кандидатуры подготовлены для предания общественному суду, план весеннего сева будет выполнен и перевыполнен к 3 июня».
С октября 1931 года по 1 июня 1932 года из Дубынино по вербовке и самовольно ушло 107 человек, пятеро уехали учиться. Всего выбыло из деревни, а значит и из колхоза 112 молодых и здоровых парней и мужчин. В отчёте сельсовета за первое полугодие указана сумма от реализации церковного имущества – 97 р. 80 к.
Председателем сельсовета стал Антипин И. П. Заседания сельсовета стали называться пленумами с избранием президиума и начинались фразой: «Под руководством коммунистической партии». По сообщению избача Волошина, «в Дубынинском колхозе «Коминтерн» настроение антисоветское, так как все голодные. Распределение доходов в колхозе неверное и создаёт панику у колхозников. Трудодень 9 копеек. Правлению колхоза необходимо ликвидировать левацкий загиб. В Грихуткино в колхозе — кулак. В д.Антоново в колхозе ярые бандиты и кулаки, которые разлагают колхоз». Беднота в Дубынино волнуется.
Сельсовет находит способ «выпустить пар». Жертвой стал Дубынин Василий Иванович. Имущество его было описано зампредседателя сельсовета Волошиным и секретарем сельсовета Климовым. Распродажей занималась комиссия в составе Антипина И. П., Волошина И. В. и Дубынина С. Д. В описи имущества — дом, 3 амбара, баня,1 корова,1 теленок,4 овцы, 3 свиней, машинка швейная, 2 самовара… Якобы, торги состоялись 12 марта. В графе «подпись купившего», все подписи сделаны одной рукой. Если судить по графе «куда пошло», то пошло это советскому активу и родственнику в сельпо. В деле раскулаченного помещена справка сельсовета от 01.02.1932 года о семейном положении Дубынина Василия Ивановича. В семье 5 человек. Из них трудоспособных — муж и жена. Далее идут справки о динамике хозяйства, а также показания Дубынина Степана Васильевича о том, что его племянница, сирота, жила в семье Василия Ивановича до замужества. Обижена не была, при уходе из семьи всё получила сполна. Кроме этого имеются другие справки, подтверждающие честность Василия Ивановича при расчётах и заявление его самого о том, что он фактически есть маломощный середняк и трудяга.
Несмотря на это, 21 января 1932 года комиссия РИКа, рассмотрев имеющие в деле материалы сельсовета, сочла, что имеющийся в деле материал об эксплуатации вполне достаточный, хозяйство является кулацким и приняла решение: подвести Дубынина В.И. под индобложение и лишить избирательных прав. В другом постановлении от 21 марта индсельхозналог на Дубынина В. начислен в сумме 291 руб.
А Василий Иванович всё надеялся найти справедливость. Писал в РИК, РК, доказывая, что до 1920 года хозяйство его родителей было бедняцким, сами нанимались в работники, что он партизанил в отряде Бурлова, был уволен по болезни; придя домой, взялся за хозяйство; в 1925 году его признали середняком, что два года избирался председателем крескома, что работников не держал, в доме жили на воспитании двое сирот – родственников и это подтверждает вся деревня, что при организации колхоза был одним из первых его членов и никакой он ни кулак и не чуждый для села элемент, а ополчились на него по личным отношениям.
В правах Василий Иванович Дубынин был восстановлен 29 сентября 1934 года, хотя имущество, естественно, ему не возвратили.
Главный его обидчик И. П. Антипин был переведён в Подъеланский с/совет председателем. Там от тоже «проявил» себя и оказался в Братске на должности заведующим райзо, а брат и дяди его руководили в Дубынино.
1933 год. Бюро РК на основании расчётов и заявления Скопинцева признало, что планы сдачи хлеба государству в Приангарье нереальны. Население обрекается на голод при той урожайности, что дают поля и спускаемые планы. Некоторые председатели колхозов отказывались сдавать эти нормы.
Снова принимаются постановление привести в порядок дороги местного значения и установить телефонную связь от Мамыря до Парилово и от Братска до Дубынино, выделяются ассигнования на эти мероприятия. Аналогичные постановления принимал ещё в 1930 году 4-й пленум Братского РИКа.
Бывший избач в Дубынино Волошин И. В. стал уполномочен -ным РИКа. Он выехал из Дубынино в 1932 году, но с 1934 года снова в Дубынино в качестве постоянного уполномоченного.
Ликвидирован «Райрыбакколхозсоюз» и все его имущество и права переданы Райпотребсоюзу. Обнаружена масса безобразий, в том числе и у бывшего председателя Бюро рыбаков с. Дубынино.
5 августа Дубынинский сельсовет просит дать колхозу «Коминтерн» руководителя коммуниста, «иначе сорвутся все работы» и предлагает кандидатов — Непомнящих И. А. или Чупина Д. Н. с Усть-Вихорево. В этом же году опубликован список снятых с должностей руководителей за развал работы. Список возглавил Антипин В. Г. за развал колхоза «Коминтерн». А председателем колхоза стал его племянник Антипин М. П.
Введены обязательные нормы сдачи молока и масла. Кулацко-зажиточная часть облагается вдвойне. Освобождаются от маслозаготовок специалисты, имеющие коров, но не связанные с сельским хозяйством (например, председатель сельсовета).
Продолжается отток молодёжи из деревень. Секретарь Антоновской ячейки ВЛКСМ сообщает в Братск, что директива на отправку в Куйтунский зерносовхоз получена, «но дать неково, 4 человека уже отправлено, а трое сами по себе отошли из колхоза. Один уже в испидиции работает». Секретарь указывает, что если исключить из колхоза все кулацкие элементы, можно сорвать уборочную.
1934 год. По Дубынинскому сельсовету продолжается отток населения. По колхозу «Коминтерн»: едоков – 328, трудоспособных – 170, в том числе 76 женщин и 31 подросток, лошадей – 100.
По колхозу «Новая жизнь II» (д. Антоново): едоков – 228, трудоспособных – 107, в том числе 52 женщины и 11 подростков, лошадей 77.
По колхозу «Серп и молот» (д.Грихутка): едоков – 74, трудо -способных – 36, в том числе 15 женщин и 10 подростков, лошадей — 19. По сельсовету учтено 7 красных партизан.
На бюро РК стоит вопрос об открытии в подрайоне низовья Ангары двух штатных агентств связи — в Падуне и в Кобляково. В Дубынино почта уже была.
В мае получена депеша, которой предписывается записывать в единоличники вышедших из колхоза, независимо от того, занимают -ся они посевом или нет.
С июня пошли запросы прокуратуры на отдельных лиц и ответы – характеристики с сопроводиловками на повестки районного отдела исправительно-трудовых работ /РОЙТР/. На основании распоряжения РОЙТРа от 27 июля Братский РИК предписывает не позднее 1 сентября направить для отбывания сроков наказания девять граждан Дубынинского сельсовета.
17 сентября депеша из РИКа о правильном оформлении материала на кулаков. Кроме того, предписывается оформить дело на 15 хозяйств, то есть завести на каждого отдельное дело со справками от батраков – кто, когда и сколько жил. Если батраков нет, спрашивать свидетелей: кто у них, когда и сколько жил. Необходима также справка о динамике хозяйства, выписка из протокола заседания сельсовета, колхозного собрания. На обороте от руки чернилами перечислено еще 9 человек, на которых надо «дооформить дело» и выслать в РИК.
А 14 октября предлагается подвергнуть приводу под арестом в Братский РОЙТР («для отбытия меры социальной защиты») трех указанных граждан из д.Антоново и трех из с. Дубынино.
Братский райземотдел грозит отдать под суд председателей сельсоветов за несвоевременную отчетность17. В ответ Дубынинский сельсовет рапортует 1 марта: «Заверяем райком партии, райисполком и райзо о том, что мы совместно с комсомольским активом сельсовета по-большевистски справимся с весносевкомпанией в срок и полностью за 15 дней и сделаем свой колхоз из отсталого в передовой. Дубининская сельхозартель «Коминтерн» в 1934 году переживает последний год трудностей. В то же время мы улучшим бытовое положение колхозников». А люди умирали с голоду. В 1934 году в Братске стала выходить газета «За большевистские колхозы». Почти в каждый номер дубынинцы писали о безобразиях, творимых руководством колхоза, газета публиковала те письма, но то был глас вопиющего в пустыне.
17— ранее шли разнарядки из 37 пунктов только по весенней посевной: где, сколько, чего садить и сеять.
Растут недоимки населения по мясопоставкам. Депеши одна грознее другой. Крестьяне устали от угроз и уже не реагируют. Сдавать нечего. По сельсовету составлен список на 20 «специа -листов» и льготников только в Дубинино, освобожденных от мясопоставок. У остальных грозят увести последнюю корову. Продолжают составлять описи «кулацких» хозяйств.
1935 год. На этот год комиссия по культуре при сельсовете запланировала проверить ремонт школы, организовать интернат на 20 человек, приспособить церковь под еще одну школу, довести количество книг в избе-читальне до 250 экз., организовать общественную столовую в период полевых работ.
Что сделано? Приобрели одно радио в красный уголок колхоза «Коминтерн» и одну электролу/?/ – для красного уголка колхоза «Новая Жизнь II». Для интерната сделано 13 топчанов, но помещение не отремонтировано. В приспособленном здании церкви для второго класса сложены печи и добавлено 5 окон. Учителя общежитием обеспечены. Дрова для школы заготовлены, но еще не вывезены. Работы затягиваются из-за того, что в Братске сгорела школа, для строительства новой школы-десятилетки из колхозов забирают людей. По колхозу «Коминтерн» числилось 554 га пахотной земли и 210 га покоса.
10 августа принято постановление: ЦИК и СНК СССР о снятии судимости с колхозников за несвоевременную уплату платежей. В этом же году в городе снижены цены на хлеб и остальные продукты питания. Отменена карточная система. А Комзаг СНК СССР от 28 апреля разъяснил, что в тех случаях, когда глава семьи исключен или добровольно вышел из колхоза, такое хозяйство привлекается к обязательным поставкам сельхозпродуктов, как хозяйство единоличное, независимо от того, что часть семьи /жена, дети/ остались в колхозе.
Постановлением Бюро РК от 29/IХ–35г. о реорганизации сети потребкооперации решено влить Московское сельпо в Дубынинское, так как в 1933–1934 годах оба сельпо сработали убыточно, но «Дубынино находится в центре Дубынинсксго, Кобляковского и Падунского сельсоветов, торговое помещение в Дубынино лучше и пути сообщения лучше».
1936 год. По району принят план ликвидации неграмотности. По Дубынинском сельсовету 63 человека неграмотных, малограмот- ных – 36. Это меньше, чем в других с/советах. В Антоново — 40 детей не учатся из-за отсутствия учителя. До революции в Дубынино грамотных было 8–10% от населения. В Подъеланке, к примеру, всего 2 человека. В некоторых других деревнях грамотных вообще не было, даже среди зажиточных.
Документы Дубынинекого сельсовета периода с 1936 по 1947 год утрачены.
1937 год. В 1937 году в. Дубынино сразу было взято 22 человека, в основном молодых мужиков. Потом подбирали уже «стариков», тех, кому было около пятидесяти.
В число оставшихся мужчин входили и дряхлые старики, и юноши, которым предстояло идти в армию. Мало кто из них вернулся в свои деревни. В несколько лучшем положении оказались селения, которые не были в «передовиках» по коллективизации. В остальных остались бабы да безотцовщина. Война окончательно очистила деревню от мужиков.
В Усть-Вихорево проходит собрание, на котором снимают председателя колхоза Погодаева Г.Н, счетовода Погодаева Н.И. и конюха Погодаева Н.Н. Они «немало навредили колхозу и лошадям, чем поставили под угрозу срыва весенний сев, вывоз хлеба из глубинки и лесозаготовки». Просят увезти их из деревни, вместе с ними и «преподобного Родиона» и «шише кои каво». Одним из «депрессированных» называют Погодаева Ан.Ан., который в 1930 году был арестован как активный участник банды Серышева, четыре года отбывал наказание, его брат и в настоящее время находится в заключении. Сам Погодаев А. А. работает продавцом, «некультурно стоит за прилавком в шубе и махнушках, а осенью вопше закрыват лавку и уходит на охоту». Постановили его с продавцов снять, продавцом поставить Погодаева А.В.; председателем колхоза просить отпустить из Кобляково Черемных И.М. Далее уполномоченный Рыбников, проводивший собрание, докладывает: «Колхоз развален, колхозники живут в ожидании войны и говорят: «Скоро война, а они ишшо кавото проверяют».
Поручение от 8 апреля 1939 года. «Я гражданин д. Хомяковой Тотских А.Д. беру на поруки гражданку Дубынинского сельсовета Братского района Дубынину Степаниду Николаеву, которая была замужем за Дубыниным Николаем Егоровичем, который принадлежал к раскулачиванию в 1930 году и выслан из пределов Братского района. Гражданка Дубынина всего была замужем 6 лет. Дубынина Степанида из семьи крестьянина Кобляковского сельсовета Московского Н.Ф., который занимается хлебопашеством, находится в колхозе со дня организации. На основании вышеуказанного прохождения жизни Дубинин/у/ С.Н. я беру на поруки, в чем и подписываюсь. А. Тоцкий. Заверяют мою подпись лично председатель сельсовета и член сельсовета».
Далее резолюция с подписью «для расследования». Неизвестно чем закончилось дело, но перед войной Николай Егорович приезжал в Дубынино с другой женой.
9. В годы Великой Отечественной войны.
1941 год. На 1 января 1941 года в Дубынино числилось 72 хозяйства, 308 едоков. Работоспособных 48 мужчин, 60 женщин, 30 подростков. Нетрудоспособных мужчин – 10, женщин – 7. Остальные дети и служащие. Из 48 мужчин больше половины ходило в начальниках.
26 июля 1941 года правление колхоза направило секретарю РК ходатайство об освобождении Говорина В.П. от должности лесообъездчика и «определить его на место председателя колхоза, так как на сборы взято 18 наиболее активных и грамотных человек. Из оставшихся выбрать некого, а выполнять свою работу и за председателя тяжело». Ходатайство подписали счетовод Дубынин Р.Е., секретарь Дубынин А.С. В сентябре предписания уже шли на имя Говорина В.П.
Кроме всех прежних поставок и платежей с началом войны начались добровольные пожертвования и создание фондов. Был создан фонд обороны, куда сдавали хлеб, мясо, масло, деньги, брали обязательство откармливать определенное количество скота и птицы вскладчину.
Постановлением Братского РК от 15 января в колхоз «Коминтерн» определены на вселение 5 семей переселенцев. Всего по району вселено 175 семей.
Очередное разбирательство и попытка освободить от должности председателя колхоза Антипина М.П., вернувшегося со сборов, за срыв весеннего сева, развал животноводства и колхозной дисциплины, обман и очковтирательство, пьянство, избиение колхозницы, аморальное поведение, присвоение колхозных денег и т.п. Все с него как с гуся вода.
К тому времени его брат Антипин И.П. и дядя Антипин В.Г. занимали уже высокие должности в районе. Вскоре М.П. был призван на войну. По словам Дубинина И.В., служившего вместе с ним, его застрелили свои же, когда тот, воткнув штык в землю, пошел сдаваться в плен. Похоронка пришла, как на погибшего в бою.
Сбор теплых вещей для Красной армии. У большинства сдавать уже нечего. Тогда райуполномоченный Осипова предложила закупить вещи в Заготкожсырье. Покупали шапки-ушанки, валенки, овчины в долг, иногда в складчину. Сдавали облигации. Из списка в 27 человек только 7 мужчин, включая начальство. Тут же отмечены ударники труда: Дубынин В.Е. – 16 лет и Дубинин И.С. – 14 лет.
1942 – 1943 года. Война. Колхоз хиреет. Из доклада Чупина, уполномоченного: «Никакой организации труда. Единственный кузнец Антипин М.Г. ушел в тайгу, в результате стоят молотилки, нет обмолота и сдачи хлеба. К зимней дороге не готовы. Нет саней, сбруи; лошади не подкованы, скользят и падают. Падеж поросят. Телята даже после лета плохой упитанности. Помещения не утепляются и не ремонтируются к зиме. Во время весеннего сева не досеяно 9З га». Недостатки, по мнению проверяющего, можно продолжать. Задача – подобрать председателя вместо Шестакова.
А весной приезжал уполномоченный РК Антипин И.П. Его отчет: «К весеннему севу колхоз «Коминтерн» приступил 5-го мая 1942 года. За первый день сделано следующее: 20 га приготовлено под посев, паров и зяби. Колхоз оказался к севу не готов». И далее пространная информация о том, что 29 апреля им проведено в колхозе торжественное собрание с докладом о первомайском празднике. 2 мая общее собрание, на котором доложена телеграмма о выработке минимума трудодней. 5 мая были собраны в сельсовете уполномоченные по займу. На 10 мая собран исполком сельсовета с председателями колхозов и уполномоченными по займу. 15 мая проведено общее собрание по сбору теплых вещей, посева картошки и зерновых в фонд обороны. Помимо этих собраний было проведено пять производственных совещаний и пять собраний правления колхоза о севе. В период сева было выпущено 6 стенгазет по бригадам и 2 общих. Председателем колхоза «Коминтерн» назначен Панов А.Я. В Братский район прибывает очередная партия переселенцев на рыбзавод. Из них в Дубынино намечено разместить 15 семей.
В 1943 году правление колхоза «Коминтерн» пишет в Братский РК ВКП/б/: «7 января сего года получен план добычи и сдачи рыбы государству в количестве 200 центнеров. Но дело в том, что в с. Дубынино имеется две гословецкие бригады по 20 человек; план им даден по 200 ц. Госрыбзаводом организуется третья бригада в с. Дубынино и ей даден план 120 ц., то есть всего на водоем Дубынино нужно добыть 720 ц. рыбы, что, конечно, невыполнимо. Ведь 60 рыбаков Гослова, оснащенных орудиями лова, катерами и 15 босых колхозных баб, которым рыбаки всячески вредят, будут мешать друг другу на одних и тех же плесах, а в 14 км еще 3 колхоза, которые тоже имеют общий план сдачи около 500 ц. Поэтому просим снизить колхозу план до 100 ц или дайте задание госрыбзаводу хотя бы снять третью бригаду». Это был вопль отчаяния. 3а дерзость председателю к-за Панову «было дано разъяснение».
А рыбаки гословецких бригад пишут в Райком партии о плохих бытовых условиях, отсутствии продуктов, невыплате зарплаты. До августа рыбкооп вообще не отгружал в низовья Ангары товары рыбакам. Зато в аппарате рыбкоопа безбедно обитало 220 сотрудников. На очередном заседании Бюро РК 30 декабря И.П. Антипина снова критиковали за плохую работу парткома госрыбзавода, вспомнили и зав. Дубынинским рыбоприемным пунктом Антипина В.Г. Но это привычный рефрен их деятельности.
По сведениям Дубынинского сельсовета за 4-й квартал 1943 года обеспечено 27 эвакуированных семей. «По прибытии выдано 10 центнеров картошки и 4 ц. муки, обеспечены жильем, дровами. А в дальнейшем продовольствие обеспечивалось по выработанным трудодням». «Промтоварами обеспечить нет возможности – все сдано».
Продолжали создаваться различные фонды. Но не всегда народные пожертвования доходили до адресатов. Так на запрос колхоза «Новая Жизнь II» 26 июня 1943 года, что делать с фондовым скотом, РК отвечает, что «весь скот, подписанный колхозниками в фонд обороны или в помощь пострадавшим от фашистской оккупации, нужно собрать на колхозные фермы и держать его до тех пор, пока не будет указано о его сдаче государству». То есть, пока не падет от голода, а так бы гулял на травке. Позднее выяснилось, что не было никакого учета и собранным вещам. В марте 1945 года секретарь Братского РК сделал распоряжение: «Находящиеся на складе Братского сельпо теплые вещи, овчины и шерсть, ранее предназначенные в фонд Красной армии, принять по акту и использовать для детей фронтовиков и семей военнослужащих. Шерсть переработать на валенки, из овчин пошить унты».
1945 – 1946 гг. В начале лета 1944 или 1945 года упал или совершил вынужденную посадку на поле около Дубынино большой самолет, шел с востока. Экипаж 5 человек. Какое-то время в деревне жили летчики, потом уехали, остался один охранять самолет. Жил долго. Самолет был загружен продуктами, его разгружали, продукты сдавали в сельпо, мужики оставшиеся, подростки и приезжие сосали какой-то спирт. Моторы вроде тоже сняли и сдали в сельпо. Сам самолет после отъезда охраняющего раскурочили до винтика. Все шло в дело: из резины шили обувь, из обшивки клепали ведра и другую посуду, прочие части тоже куда-то приспосабливали. Для ребятишек небывалой радостью были «золотинки» – свитки из какого-то блестящего и достаточно прочного материала наподобие елочной мишуры, но более мягкого и прочного. До недавнего времени у меня хранились, забытые в старых бумагах, такие свитки. Выбросила. Теперь жалею. Кроме этого, за время войны было ещё два происшествия с самолетами. Один сел зимой на лед Ангары, через какое-то время поднялся и улетел. Другой самолет, по воспоминаниям отца, сгорел в небе; упал в лесу ниже по Ангаре. «Видать с Илима шел, обычно небо гудело по ночам от Ылимских самолетов, а этот засветло упал».
Посевной площади в колхозе более 400 га, из техники — одна старая жатка. Работают 60 женщин и подростков, на одного работающего приходится примерно 7 га, не считая покосов. Возвращающиеся с фронта мужики впрягаться в колхозное ярмо нищей и разоренной деревни не спешили, искали должности полегче и посытнее. Сокращение паров и переутомление земли привели к падению урожаев. В 1945 году в среднем – 2,9 ц с га. В Братском районе в очередной раз ставится вопрос о телефонизации низовских колхозов. В Дубынино появилась рация. С 1946 года место передового колхоза по нижнеангарскому подрайону прочно занял колхоз «Новая Жизнь III» (с.Московское).
1947-1948 гг. На сессии сельсовета 26 марта 1947 года постановили: просить райисполком об открытии в Дубынино семилетней школы. В этот год в Дубынинской школе обучалось 55 детей. По словам старожилов, РИК и ранее намечал открытие семилетки в Дубынино, но тогдашний председатель колхоза противился: «Все учится станут, а кто работать будет». Школа была открыта в Кобляково. Следом за школой туда же потом «потянулась» МТС.
6 июня 1947 года бюро РК просит выделить Братскому району одну автомашину и кинопередвижку для работы по трассе Кобляково, вторую – по низовью Ангары. С 1948 года в Дубынинской школе начал работать П.С.Дубынин, со следующего года ставший заведующим. А Бурнинская начальная школа в этом году преобразована в семилетнюю. Открыта начальная школа в Грихуткино.
Колхозу «Коминтерн», ввиду падежа и недостатка лошадей, предложено обучать крупный рогатый скот, чтобы использовать его в качестве тягловой силы. Зато, ввиду большого количества коммунистов при колхозе, создана отдельная парторганизация, выделенная из Дубынинской территориальной совместной с госрыбзаводом.
На основании правительственного постановления и решения исполкома решено мобилизовать на уборку урожая людей, нигде не работающих и школьников, а также людей, находящихся в это время на территории сельсовета. Ибо, по замечанию райпрокурора Чемизова «на полях работают малолетки и бабы, а здоровые мужики все устроились в руководящем аппарате и на теплых местах». О работе председатель колхоза Антипина И.П. сказано: «Много шума, а толку мало и дела в колхозе идут плохо не потому, что люди плохо работают, а потому, что им мешает плохая организация труда».
1949-1950 гг. В 1949 году в Дубынинской библиотеке установлена радиоприемник-радиола, из которой по праздникам гремела музыка на всю деревню, создавая праздничное настроение. 143 человека пользовалось библиотекой.
В 1950 году началось укрупнение колхозов. Секретарь Райкома Тимофеев А.А. в своем письме в обком отмечает бедственное положение в колхозах района, особенно низовых: нет техники, не хватает рабочей силы. В среднем на одного трудоспособного колхозника приходится по 14,1 га посевов и 8 голов скота, а в некоторых колхозах от 18 до 37 га. В полеводческих бригадах осталось по 3-4 человека. Наблюдается отток населения на объекты, связанные с подготовкой «Ангарстроя». Секретарь недоумевает, почему средняя норма сдачи молока в Братском районе, имеющим малопродуктивный скот, недостаток выпасов и сенокосных угодий, установлена в 32 литров с га, в то время как по области эта норма 13 литров с га, а в районах, находящихся в более благоприятных условиях, наполовину меньше. И почему при укрупнении колхозов колхоз им. Сталина (с.Монастырское), расположенный от Братска в 5 км, обслуживаемый Братской МТС, больницей и прочим передали Заярску, до которого 65 км?
На 20 декабря 1950 года из 37 колхозов в Братском районе осталось 27. Дубынинский колхоз пока никуда не «влили».
С началом индустриализации Братска увеличились лесозаготовки, которые тоже вменили в обязанность колхозам, как ранее рыбодобычу. На лесозаготовки посылали самых работоспособных, забирая последнюю рабсилу. Поскольку мужиков не хватало, посылали и молодых девушек. Многие сбегали из-за невыносимых условий, устраивались в домработницы, няни, на любую работу. Домой не возвращались. В результате колхоз терял и эти рабочие руки.
Зимой 1950 года в лютый мороз состоялся лыжный агитпоход по ангарским деревням в рамках предвыборной кампании по выборам в Верховный Совет СССР. В походе участвовали служащие воинской части 7559 Королев Г., Баев В.С., Костяков Н.Г., Ланкин А.В., Хряповский В.Н., Сафонов И.С., Инютин П.А. и Савин М.М.
После переходов по ледяной Ангаре они выступали с концертами и докладами в каждой деревне. Неизвестно, кто их кормил и обогревал. Помню, когда они пришли в Дубынино, мороз стоял такой, что из-за тумана домов не было видно. За поход им объявили благодарность и наградили почетными грамотами Райкома и Райисполкома.
Расходная часть Дубынинского сельсовета составила: затраты на школу – 16085 руб., библиотеку – 11492 руб., фельдшерский пункт – 15054 руб., содержание сельсовета – 15998 руб.
1951-1952 гг. В 1952 году началось строительство Кобляковской МТС. Директором назначен Чужакин А.И., его заместителем по политчасти стал непотопляемый Антипин И.П.
На бюро Братского РК снова отмечено отсутствие работы Дубынинской парторганизации, так как, из 17 её членов, только один числился заведующим фермой. Остальные были в начальстве и служащими. Посещение колхоза инструкторами всех рангов ситуацию не изменило. С 1951 года стали посылать в колхозы мобилизованных на уборочную страду.
1953-1954 гг. По результатам проверки школ района отмечено, что показатели успеваемости и посещаемости в школе с.Дубынино еще с дореволюционных времен были несколько выше, чем в других деревнях.
В отчете о культмассовой работе по району отмечена положительно работа Дубынинской библиотеки. Фонд – более 7 тысяч книг, 115 читателей, систематические лекции, доклады, выпуск стенгазет, боевых листовок и прочего.
На 5 мая 1953 года в районе 20 укрупненных колхозов вместо 63 прежних. Из выступления председателя колхоза «Успех» на Бюро Райкома: «По плану должны выращивать овощи в ассортименте. Выращиваем, собираем, Потом все замерзает и гниет, так как ни один заготовитель овощи не берет – не на чем вывозить. Крупный рогатый скот держать не выгодно: нет пастбищ и покосов. Каждую весну падеж скота из-за бескормицы. Но план. Каждый год закупаем снова, тратя последние деньги и залезая в долги. Выгодно держать свиней, но на них нет плана. По разнарядке Райисполкома колхозу надо отправить на лесозаготовки 15 здоровых мужчин, а в колхозе взрослых мужиков вместе со стариками 12 человек».
Это выступление – срез плановой аграрной политики тех лет. В Дубынино на этот год не было ни одного центнера кондиционированных семян. Идет систематическое снижение урожая по району. Причина в переутомлении земли и не правильном планировании, что не позволяет соблюдать севооборот. Выход видят в освоении целины. В марте 1954 года ставится вопрос о разработке целинных земель: «Поднять все силы, какие имеются в колхозе, для очистки леса, где будет подниматься целинная земля с помощью исполкома сельсовета».
На 12-й райпартконференции принят план оказания помощи колхозам района, в т.ч. «Коминтерну». Помощь состояла в налаживании учета, вывозке леса для строительства животноводческих помещений, в посылке в колхоз специалистов. Ответственность за все возложили на директора Кобляковской МТС.
1957 год. В Дубынино — 60 домов и 153 избирателя. В Антоново — 47 домов и 123 избирателя. На 276 избирателей избрано 15 окружных комиссий в составе 45 человек.
25 мая за работу школы еще отчитывался Дубынин Петр Сергеевич. 27 мая его не стало. Утонул в Ангаре вместе с женой, Варварой Сафроновной. Троих детей определили в Бурнино под опекунство родных дяди и тёти.
К 40 — летию Октябрьской революции решили электрифицировать село Дубынино, но не успели завезти «движки» и провести провода. В декабре заведующий школой критикует председателя сельпо за отсутствие керосина для ламп. На годовщину Октября в Дубынино сгорела животноводческая ферма.
1960—1969 гг. В 1960 г. Дубынинский и Падунский сельсоветы были объединены в один Московский о центром в с. Московское. Под таким названием сельсовет просуществовал до 3 июня 1964 года, когда он снова стал Дубынинским.
В 60-е годы островные деревни стали исчезать, а также и поселения, попавшие в зону затопления. Не избежало переноса на другое место и Дубынино, правда, недалеко, всего-то в километре от старого.
В 1967 — 1968 годы в Дубынино открыт детсад на 30 мест и новая школа, вскоре сгоревшая. Приступили к строительству клуба. Намечен к сдаче новый медпункт. Строится дорога от трассы до Дубынино. Начато строительство дороги Кадара — Дубынино. С проведением линии электропередачи появились в селе и первые телевизоры, из-за чего сразу упала успеваемостъ в школе.
На 15 января 1968 года в Дубынино учтено 100 дворов и 391 житель. В 1969 году Дубынинский сельсовет прекратил свое существование, слившись с Кобляковским.
Моя деревня так и не смогла подняться после войны, а тут подоспело укрупнение, потом строительство Братской и Усть-Илимской ГЭС, перенос на новое место. Теперь это общепризнано, что затопление ангарских деревень было не только их физическим разрушением. Это было уничтожение хранилищ русской культуры, быта, сибирского говора, являющегося, по сути, говором северо – русским и поморским. В настоящее время моя деревня существует под прежним названием – село Дубынино. Но это уже совсем другое селение и совсем другие люди…
И все же что-то разлито от ауры старой деревни, например, стихотворчество. Есть у Г.К. Дубыниной-Коровицкой такие строчки:
|
Деревня моя, ангарчанка, Ты стоишь на крутом берегу, Тебя волны ласкают морские, Ветры грусть разгоняют твою. Были годы, и жизнь здесь кипела. В клубе — песни, в саду — детвора. Перестройка решила иначе И теперь твоя жизнь замерла. Ты сегодня тиха, равнодушна. Не в пример недалекой поре. Петухи деревенские даже Не хотят рано петь на заре. Разорен и детсадик, и ферма, На бродяг стал похожий народ. Но в душе все же тлеет надёжда, Что деревня моя не умрет. Я хочу, чтоб восстало из пепла, Что разрушено волею злой. Чтобы смех детворы деревенской Заглушил звон бокалов хмельной. Чтобы песни вернулись в деревню. Под гармошку, чтоб пляска была. Старожилы — бабульки б шутили, Будоража народ до утра. |
ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ:
- Авдеева Г. А.Записки и замечания о Сибири. Сочинение с приложением старинных русских песен. М., 1837.
- Азиатская Россия. СПб, 1914. Т. 1 с. 4 – 24, 178 – 193, т. 2 с. 485 – 489.
- Александров М. «Воздушный тарантас или воспоминания о поездках по Восточной Сибири». В сборнике историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. 1875 г., т. 1, в. 1.
- Алексеев М. П. Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей 13 – 17 в.в. Изд. 2-е, Иркутск, 1941.
- Ангара – дочь Байкала. Иркутск, 1994, с. 8 – 10.
- Ангарида. Братск, 1996.
- Бахрушин С. В. Сибирские слободчики. Из истории колонизации Сибири. М. 1926, т. 2, с. 128.
- Бегунов Ю. К. Тайные силы в истории России. М. 2000.
- Белов М. П. Раскопки «златокипящей» Мангазеи. Л. 1970, с. 4 – 7.
- Белов М. П. и др. Мангазелия. Л. Ч. 1, 1980, ч. 2, 1981.
- Берг А. С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга 1725 – 1742 г. г. Л. 194 .
- Братский районный архив. Ф. Р–1, оп. 4. Дубынинский сельсовет. Там же. Ф. Р – 33, о. 1, д. 23.
- Буцинский П. Ч. К истории Сибири. Мангазея и Мангазейский уезд. Кн. 1, Харьков, 1893.
- Васильковский Р. С. Архитектурные памятники северного Приангарья. Новосибирск, 1988.
- Вернадский Г. В. Государевы служилые люди в Восточной Сибири 17 в. В журнале Министерства народного просвещения, 1915, апрель.
- Вернадский Г. В. «Против солнца». Распространение русского государства к востоку. «Русская мысль», 1914, т. 1.
- Витковский Н. И. Следы каменного века в долине р. Ангары. Ст. в Известиях ВСОРГО, т. ХХ, в. 1, Ирк. 1889.
- Воротников И. Братский острог Иркутской губ. Нижне-удинского уезда. В газете «Иркутские губ.ернские ведомости» за 1902 г. №№ 225, 232, 242, 248.
- «Вокруг света», журнал № 2 за 1969, № 12 за 1970 и 1971, № 1 за 1972.
- «Восточная заря», газета.04.09.1910, 22.09.1910,06.10.2010.
- «Восточное обозрение», газета. № 4 за 1882, № 93 за 1883.
- Отчёт Иркутского военного генерал-губернатора за 1896 – 1898 г.г. Иркутск. 1899.
- ГАИОФ ф. 32, о. 6, д. 6. Там же, ф. 50, о. 1, д. 2. Там же, ф. 2683 о. 1, дд. 1 – 64.
- ГАНИИО ф. 1, оп. 1. Там же, ф. 16, о. 1. Там же, ф. 31, о 1.
- Там же, ф. 123, о. 2.,о. 4, ед. хр. 35, 354.
- География Иркутской области. Выпуск 1. Иркутск. 1973.
- География населения Сибири. Иркутск. 1976, с. 28 – 29.
- Герасимов В. Ф. Летопись Братска. Ч. 1, Иркутск. 1992, с. 69.
- Герасимов В. Ф. Природа Братска и его окрестностей. Братск, 2001.
- Головачёв П. М. характер и значение колонизации Сибири в 16 – 17 столетиях. СПб, 1906, с. 20 – 45.
- Гончаров И. А. «Фрегат Паллада». с. 19.
- Города Сибири. Новосибирск, 1978, с. 252.
- «Государственные архивы». Журнал. 1993, № 5, с. 16 – 20.
- Гудошников М. Сибирь. Иркутск. 1932.
- Гурулёв С. А. Реки Байкала. Иркутск. 1989, с. 9 – 17.
- Древняя Российская Вивлиофика. Изд. 2-е, ч. 3, М. 1788, с. 104 – 288. ч. 18, М. 1791, с. 262 – 367.
- Енисейские губернские ведомости», газета. 1882 г. № 29, 1887, 1889 № 10, 1895 № 34.
- Есиповская летопись. СПб, 1907, гл. 3 с. 116 – 118.
- Жилища народов Западной Сибири. ГТУ, Томск, 1991, с. 13 – 17.
- Житков Б. М. Город Мангазея и торговый путь через Ялмал. М., 1903.
- «За русское дело», газета. 2000, № 2.
- Загоскин М. В. Иркутск и Иркутская губ. с очерком прочих губерний и областей Сибири. Иркутск, 1870.
- Записки РГО, т. Х, в. 1, СПб, 1882.
- Записки и замечания о Сибири Е. А. Полевой. М., 1837.
- Земля Иркутская. 2003, № 1, с. 55 – 73.
- Известия Иркутского Научного музея. Иркутск, 1937, с. 96 – 106.
- Иркутские Епархиальные ведомости за 1874 г. № 52, с. 342 – 343, за 1908 г. № 5 с. 144, № 8, с. 258, за 1915 г., прибавление к №№ 13, 14, с. 452 – 458, 490 – 499.
- «Иркутские губернские ведомости», газета. 1857 – 1912,
- «Иркутский хозяин» за 1913, 1914, 1915 г. г., г. Иркутск.
- История земли иркутской. Иркутск, 2002.
- Какрамзин Н. М. «Предания веков, сказания, легенды, рассказы из истории государства Российского». М., 1987.
- Колонизация Сибири в связи с общим переселенческим вопросом. СПб, 1900, с. 374.
- Коновалов С. С. Человек и Вселенная. М., 2002.
- «Краеведческий труд». г-та ВСОРГО. Иркутск. 1924.
- Кунгуров Г. Путешествие в Китай. Иркутск. 1948.
- Ларионов Д. Д. Очерк экономической статистики Иркутской губернии. Иркутск, 1870.
- Латкин Н. В. Енисейская губерния: её прошлое и настоящее. СПб, 1892.
- Леонов О. М. «Кто ты, пращур?» В сб-ке «Мы – братчане». Иркутск, 1982.
- Летопись г. Иркутска 17 – 19 вв. Иркутск, 1996.
- Литературный сборник под ред. Н. М. Ядринцева. СПб, 1885.
- Магазин землеведения и путешествий. СПб, 1883, т. 3 с. 609 – 657, т. 4, с. 5 – 283.
- Макаренко А. А.Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. СПб, 1913.
- Маныкин-Невструев А. И. Завоеватели Восточной Сибири. СПб, «Р.В.», 1885
- Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. М., 1890, т. 2, в. 1, с. 14 – 23, в. 2, с. 1 – 32, 66 – 79, в. 3, с. 75 – 76, 114 – 251, в. 4, с. 48.
- Межов В. И. Сибирская библиография. т. 1, СПб, 1891.
- Миддендорф А. Ф. Путешествия на север и восток Сибири в 6 т. СПб, 1869 – 1877, т. 2, ч. 5 с. 191, т. 6, с. 311.
- Миллер Г. Ф. история Сибири. Л., т. 1. 1937, т. 2 1941.
- Милютин Б. Н. Сборник историко-статистических сведений о Сибири. т. 1, СПб, 1875, с. 13 – 91.
- Молодых И. А. и др. Иллюстративное описание быта сельского населения Иркутской губернии. СПб, 1896.
- Морской сборник за 1869, № 11 с. 1 – 92.
- Народный календарь на 1907 г. СПб, 1906.
- «Наука и жизнь». ж. № 8 за 1973 г., с. 138 – 141.
- Неверов Т. «Приангарская ссылка», статья в журнале «Сибирские огни». 1926 № 3.
- Никонов В. А. География фамилий. М., 1988.
- Нил, Архиепископ Ярославский. Путевые заметки. Ярославль, 1874.
- Новгородов Н. «Третья Русь. Томское Лукоморье. Таймыр-Прародина». Статья в журнале «Домашний», Иркутск. 2001.
- Обручев В. А. В старой Сибири. Иркутск, 1958.
- Обручев В. А. «Загадки сибирского Заполярья». Статья в журнале «Новая Сибирь», 1954, № 31.
- Оглоблин Н. Н. Источники «Чертёжной книги Сибири» Семёна Ремезова. СПб, 1891.
- Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592 – 1768). М., 1895.
- Огородников В. И. Очерк истории до начала XIX столетия. ч. 1Иркутск, 1920, ч. 2 Владивосток, 1924.
- Огородников В. Русская государственная власть и сибирские иногородцы в 16 – 18 вв. Иркутск, ИГУ, в. 1, 1920.
- Окладников А. П. Открытие. М., 1979.
- Окладников А. П. Очерки из истории западных бурят-монголов 17 – 18 вв. Л., 1937, с. 417 – 419.
- Памятная книжка Иркутской губернии на 1881 г. с. 153 – 156, 196, то же на 1901 год, с. 43 – 59, 120 – 121.
- Панов В. И., Тюкавкин В. Г. Очерки истории Иркутской области. Иркутск, 1970.
- Повесть о блаженном Василии Мангазейском. Иркутск, 1864.
- Подгорбунский С. И. «Идеи бурят и шаманство о душах». Ст. в Известиях ВСОРГО т. XXI, в. 1, г. Иркутск.
- Православные храмы Иркутской епархии. М., 2000.
- «Путешествие по северу России в 1791 г.» Дневник П. И. Челищева в «Сибирском сборнике». СПб, 1886.
- Распутин В. Г. Сибирь, Сибирь… Иркутск, 2000.
- Ровинский П. А. «Сообщение о поездке по Ангаре и Лене». Ст. в ВСОРГО, т. 8, Иркутск, 1871.
- Романов Д. «Ангарские пороги». Ст. в «Морском сборнике» за 1863, № 7.
- «Русский вестник» за 1883 г. апрель. СПб, с. 470 – 522.
- Серебренников И. И. Иркутская губерния в изображении чертёжной книги Семёна Ремезова. Иркутск, 1913.
- Серебренников И. И. О старинных домах и церквях в Иркутской губернии. Иркутск, 1911.
- Серебренников И. И. Покорение и первоначальное заселение Иркутской губернии. Иркутск, 1915.
- Сибирская живая старина. В. 1, Иркустк, 1923, с. 8 – 69, то же, В.2, Иркутск, 1924, с. 7 – 21, 160
- Сибирская советская энциклопедия. М., т. 1929, с. 390, т. 2 1931, с. 231.
- Сибирский архив № 6. Иркутск, 1912, с. 449 – 464.
- Сибирский географический сборник. В. 2, М., 1963, с. 171 – 195.
- Сибирский сборник под ред. Н. М. Ядринцева. кн. 4, СПб, 1886, с. 155 – 186, за 1887 г. с. 108 – 116.
- Сибирский народный календарь. СПб, 1913, с. 7 – 12.
- Сибирь: её современное состояние и её нужды. СПб, 1908, с. 41 – 45, 260 – 294.
- Сибирь. Из путевых заметок графа Р. Кейзерлинга. М., 1900, с. 239.
- Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. СПб, 1886, кн. 1 с. 326, кн. 2 с. 364.
- Смирнов В. А. Исторический очерк Приенисейского края. Ч. 1,Красноярск, 1926, с. 129 – 132.
- Соболев М. К вопросу о реформе крестьянского управления в Сибири. СПб, 1905, в. 1, с. 86 – 99.
- Соколов М. П. Территория и население Иркутской губернии в 1922 – 1922 гг. Иркутск, 1924, с. 17 – 24.
- Справочник по водным ресурсам СССР. Л., 1936, с. 891.
- Справочное издание переселенческого управления МВД. В. 1 Сибирь. СПб, 1897, с. 76 – 180.
- Статистика Российской империи. ХХIII, в. 4, Иркутская губерния. СПб, 1894, с. 95 – 96.
- Статистическое обозрение Сибири. Сост. Гогеймейстер. СПб, 1854, ч. 2.
- Тайны веков. М, 1977.
- Титов А. Сибирь в XVII в. М., 1890.
- Титов В. Я. «Ангарские пороги». Ст. в «Сборнике историко-статистических сведений…» за 1875 г.
- Тырнов И. И. Обзор иностранных известий о Сибири. Ст. в «Сибирском сборнике» за 1887 г.
- У железных гор. Иркутск, 1975, с. 7 – 40.
- Учреждение для управления сибирских губерний. СПб, 1822.
- Фишер И. «Сибирская история…» СПб, 1774.
- Ходукин Я. «Материалы к археологии реки Илима». Ст. в Известиях ВСОРГО т. III, Иркутск, 1928.
- Шерстобоев В. Н. Илимская пашня. Иркутск, т. 1 1949, т. 2 1954.
- Шестунов М. Описание Братской волости. (Из б-ки Н. С. Романова).
- Шинкарёв Л. Сибирь: откуда она пошла и куда она идёт. Иркутск, 1974.
- Шумахер П. Первые русские поселения на Сибирском Востоке. Ст. в «Русском архиве» за 1879 г.
- Шунков В. «Крестьянское переселение в Сибирь в XVII в.» Ст. в ж. «Историк – марксист» за 1941 г., № 8, с. 81 – 99.
- Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири 1032 – 1882 г. г. Сургут, 1993.
- Ядринцев Н. М. Статистические материалы к истории ссылки в Сибирь. СПб, 1884.
Спасибо за настощее историческое исследование села Дубынино- очень интересно. Читаю и перечитываю не раз. Когда-то. В 1970 и 1971 гг жили с мамой Ниной Германовной. — Учителем русского языка и литературы в Дубынинской школе. Я работала в интернате. Знала многих.Дубыниных, Московских, Виктора Антипова. Дубынино — лучшее воспоминание. Молодости . Валентин Распутин написал о Дубынино в «Прощании. с Матерой-«как пишут коллеги из «Нашего. Современника»С уважением Наталья
Огромное спасибо автору этого исторического исследования села Ильинского-Дубынино и сообществу «Старый Братск», опубликовавшему его. Мой прадед по линии отца Дубынин Михаил Иванов в 1877 году родился в этом селе, его дочь в 1901 г. родилась уже в Иркутске, а два сына Яков и Владимир — уроженцы г. Харбина (1907, 1909 г.). И лишь после окончания Второй мировой войны семья Дубыниных вернулась в Советский Союз. Потомки его сына Владимира живут в Екатеринбурге, а я внучка Якова и живу во Владивостоке. Мои поиски корней семьи Дубыниных как-то приостановились. И вот такой подарок в виде этой статьи. Появилась надежда продвинуться в своих поисках.
Спасибо большое автору исследования. Нашёл в тексте упоминание моего прадеда — Михаила Васильевича Дубровина.