Дубынин Г.И. О пережитом…

 Я, Дубынин Георгий Иннокентьевич, родился 24 января 1936 года в большой крестьянской семье (четыре мальчика и пять девочек) в деревне Алексеево Кобляковского сельского совета Братского района Иркутской области, где и проживал до 1951 года, пока родители не переехали в деревню Кобляково.                              

      Отец — Дубынин Иннокентий Степанович, мать — Дубынина Федосья Васильевна, оба 1910 года рождения.

Дубынин Иннокентий Степанович

Дубынин Иннокентий Степанович с детьми. Стоят спереди — Валентина и Галина, сидят сзади — Александра, Иван и Георгий.   Дер. Алексеево.

   Дубынина (Антипина) Федосья Васильевна

 При моем рождении проживали в семье родителей отца — деда Степана и бабушки Евдокии.  Жили мы в половине деревянного дома площадью не более 35-40 кв. метров. С улицы заходишь в кухню, где была большая глинобитная печка, где пекли хлеб, варили корм для себя и скоту. Рядом с ней стояла небольшая железная печка с железной трубой. Тепло для проживания в доме давали две эти печки. Топились они дровами.

Большая глинобитная печь служила нам и для того, чтобы ночью спать и греться после того как побываем зимой на улице. Из кухни вход был в зал, где находилась деревянная кровать для отца с матерью и другая кровать для деда с бабушкой. Дети, которые не вмещались на печь, спали  на полу.

При усадьбе был построен амбар из двух половин. В одной хранили вещи, а летом отдыхали, во второй хранился корм скоту и мука для нас.

Наш дом, в котором мы проживали, находился на окраине деревни. За 30-40 метров от него находился двор со стайкой для содержания животных (крупного рогатого скота, свиней и летом кур). Зимой кур держали в кухне.

Огород для выращивания овощей находился в косогоре на расстоянии 100 метров от речки Вихоревка. Картошку сажали на отдельных участках выше деревни. Баня находилась в косогоре на расстоянии 70-80 метров от речки. Воду для полива овощей в огороде и в баню  носили с речки на коромыслах, по 2 ведра одновременно.

Выше за деревней был построен конный двор для содержания лошадей и двор для содержания коров, овец и кроликов. На окраине деревни, за конторой была построена кузница. На левом берегу речки напротив деревни был построен так называемое гумно (ток), где молотили зерновые культуры и хранили солому. Рядом были построены риги (деревянное здание из бревен) для сушки зерновых в снопах и сушки конопли. Рядом с гумном стоял склад для хранения зерна и корма для животных. Когда в реке была большая вода (весенний разлив), с берега на берег переплывали на лодках. Как вода упадет, делали сходы на козлах с берега до берега.

На левом берегу реки выше и ниже по течению на расстоянии 5-7 километров от реки в основном росла береза и кустарник. Правый берег был гористый, но там тайга состояла из сосны, лиственницы, ели, кедра. А эти деревья нужны были для строительства жилья и для отопления. Кроме того, на правом берегу в этом месте было обнаружено два ключа, вытекающих из земли в русло реки. Вода была чистая и холодная, пригодная для питья и приготовления пищи. В этом лесу было много разного зверя и птицы, пригодного для употребления в пищу.

Для того, чтобы с правого берега перейти на левый, выдалбливали из толстых осин лодки и на них переплывали и ловили рыбу сетями, фитилями, мордами, изготовленными своими руками из своего материала.

Алексеево впервые упоминается в книгах Падунской церкви за 1898 год,  где находилось три двора,  и проживали в них 11 душ мужского пола, и 9 женского. Переселенцы будущей деревни были из деревни Дубынино, связанные родственными связями. Это Михаил, Степан, Иван, Влас, Арсентий Дубынины. Позднее приехали два брата Оглоблиных (Иван и Павел). После приехали  семьи Серышевых, Чупиных и Куклиных.

На выбор места для строительства жилья повлияло то, что напротив будущей деревни на левом берегу реки имелось две курьи, которые образовались в результате изменения русла реки в прошлые времена. В связи с тем, что в курьях не было течения воды, рыба заходила с Вихоревки в них, нерестилась и была возможность успешному ее лову. Но главным условием выбора места для деревни на левом берегу реки была земля, пригодная для ведения хозяйства.

Для того чтобы получить зерно, молоко, мясо необходимо было топором вырубить кусты, березняк, спиливать ручной пилой крупные деревья, после сжигая их на костре. А годную землю разрабатывать лопатами и мотыгами. Позднее появились деревянные сохи с металлическим лемехом. Лошадь запрягалась в эту соху и тянула ее, а хозяин шел за ней, держа обеими руками эту соху и вожжами направляя лошадь в нужном направлении. Затем эту землю боронили изготовленной самим хозяевам бороной, которую возила лошадь.

Сеять семена зерновых и других культур приходилось вручную. Семена насыпались в так называемое «лукошко», изготовленное из дерева или мешок и они вешались на человека через плечо. Человек идя по полю рукой брал эти семена  и, размахивая, разбрасывал их по земле. После на лошади с бороной или каиком заделывал эти семена в землю. Из зерновых сеяли рожь, ячмень, овес, горох, а также лен и коноплю.

Первые года жать зерновые приходилось только серпом. Это очень тяжелый труд. Человек, наклонившись левой рукой, охватывает несколько растений, а правой, в которой серп, срезает эти растения и укладывает в кучу. Чтобы из нее получился сноп. А затем одним срезом эту кучку завязывают, и получается сноп. Затем несколько снопов ставят друг возле друга зерном к верху в суслон и сверху на него ставят один сноп также вверх зерном.

С появлением в продаже ручных кос, стали ими косить зерновые культуры и травы на сено. Для скашивания зерновых к косам делали приспособление, чтобы скошенные культуры после ее срезания ложились в кучку.

 Если зерно в снопах оказалось влажным его помещали в сушилки для просушивания. Сушилка – это деревянное здание размером 5х6 метров с одним небольшим окном и дверью, а внутри, в одном из углов сложена из камня печь. Эта печь топилась дровами, а дым выходил в это окошко. Когда камни нагреются, окно закрывали и зерно сохло. Снопы в сушилках ставились на деревянные настилы с метр от пола.

До появления механических молотилок зерно из снопов выбивали колотилками вручную — под навес на пол укладывали снопы в два ряда колосьями друг другу и колотили по снопам там, где колос зерна.

Колотилка состояла из черня (1,5-2 метра) и собственно колотилки (50-45 сантиметров),  которые соединялись веревкой или кожей. Чернем человек поднимал эту колотилку над собой и с силой ударял о сноп.  Затем несколько раз снопы переворачивали. И так делали, пока в снопах не останется зерен. После снопы вытряхивали, хлеб сметали и проветривали на ветру от мякины и мусора.

С появлением косилок и молотилок люди стали объединяться, чтобы купить эту технику и облегчить свой труд. Серпом только обжинали пни и лежанку.

В косилку запрягалась одна лошадь, а другая рядом, на так называемых постромках, помогала везти эту косилку. Третья лошадь, на которой сидел подросток, помогала тянуть косилку и направлять движение лошадей. На косилке сидел мужчина, который широкими граблями в руках прижимал посев на косилку. А чтобы получился сноп, на косилке было устройство, которое сдерживало скошенный хлеб до массы на сноп. А после человек ногой нажимал на педаль, приспособление опускалось вниз. Тогда человек граблями сбрасывал сжатый хлеб на землю. Следом женщины шли и завязывали снопы, которые после ставили в суслон. Через несколько лет на смену косилки пришли жатки, где ручной труд был облегчен тем, что человек сидел на сидении жатки и управлял лошадьми, а жатка сама набирала столько, чтобы получился сноп, и сама сбрасывала, после нажатия ногой на рычаг. Но снопы все же приходилось вязать женщинам и ставить суслоны.

Для обмолачивания скошенного хлеба стали появляться простые по устройству молотилки, состоящие из одного обмолачивающего барабана, которое вращалось через ременную передачу, от большой шестерни, которую вращали по кругу три пары лошадей. После прохода через барабан солому ручными граблями отделяли от зерна, а зерно засыпали в веялки для очищения зерна от мусора. Веялки люди вращали вручную, чтобы решета тряслись, и создавалось движение воздуха от самодельного вентилятора.

Для получения муки крестьянам пришлось проявить находчивость. Так они за 25километров от деревни нашли ручей из-под земли в косогоре горы. Используя энергию ручья они стали молотить зерно. Но для этого ниже по ручью они построили теплую мельницу из бревен, чтобы можно было жить в ней и зимой. Она состояла из 3-х отделов. В первом жил человек, который молол, в другом мололась мука и ссыпалась в ящик, а в третьем холодном отделении крутилось деревянное колесо с лопастями, на которые сверху из жёлоба лилась вода с ручья. Жёлоб длиной 30 метров (от выхода из земли ручья до мельницы). Вода подавалась по жёлобу, выдолбленному из толстых лиственниц.

На этом водяном колесе сбоку были пристроены выступы, которые через деревянную шестерню вращали верхний жернов,  изготовленный из прочных камней. Нижний был неподвижен. Вращаясь, верхний жёрнов и нижний размалывали зерно, мука выбрасывалась в ящик, откуда ее сгребали в мешки и везли на лошадях домой. До организации колхоза размол зерна каждый хозяин делал сам.

С появлением в продаже керосина люди стали так освещать свои дома: в маленькую бутылочку заливали керосин и туда же опускали один конец скрученной тряпочки, а другой, выходящий из бутылки, поджигали. Керосин по тряпочке поднимался вверх и при поджигании загорался, давая некоторую видимость в темноте.

Другим источником освещения был камин. На трубу железной печки, на расстоянии 50-60 см. от печки, одевалась более широкая труба длиной 25-30 см. с открывающейся дверцей. В этот камин вставлялась труба для выхода дыма на улицу. В камине ставилась решетка, на которую клали мелкие дрова. Камин работал, когда печь не топилась, а когда топилась, печь дверца камина закрывалась. Когда горели дрова в камине, то через открытую дверцу освещалось та часть помещения, где была расположена печка. Лампы и фонари со стеклами появились к концу 30-х годов. В связи с тем, что не всегда можно было купить спички, к тому же они промокали, то курящие люди использовали примитивную зажигалку. Мне не раз приходилось видеть, как отец самокрутку прикуривал.  В левой руке у него был небольшой камешек, в правой металлический предмет, который, ударяя о камешек, получал искру, искра поджигала тряпочку, лежащую на камешке. Тряпочка, таким образом, загоралась.

Особенно хочется отметить трудную жизнь в годы Великой Отечественной войны.  Для Армии из колхоза забрали пять лучших лошадей. Каждая крестьянская семья обязана была отдать в год для государства 7,2 кг. масла, 2 ведра сушеной картошки. Так же по деревням шел сбор теплых вещей и шерсти овец для Армии. Колхоз выполнял задания по сдачи зерна государству. Для колхозников оставалось совсем мало, так что до нового урожая, приходилось жить на то, что возьмешь у природы: рыбу, мясо зверя, ягоды, орехи кедровые и т.п.

В 1941-45 годы  все мужики деревни Алексеево были призваны в армию. Все они большей частью  погибли, вернулось всего двое раненых и то они вскоре ушли в мир  иной.

Для того чтобы одеть себя и детей женщинам приходилось из конопли и льна прясть, а затем ткать свое так называемое полотно, из которого шили куртки, брюки, портянки. Одежду они красили корой лиственницы и травами. Из шерсти овец вязали чулки, носки, рукавицы, шарфы и многое другое. Научились стирать одежду без мыла, с помощью березовой чаги.

Дети в годы войны тоже не сидели без дела, они наравне с взрослыми выходили на работу: полоть на поле, заготавливать сено, копать колхозную картошку, рвать и молотить коноплю, убирать зерновые культуры и т.п.

В деревне была добрая бабушка Дубынина Матрена, которая активное участие принимала в работе с детьми. А когда поспевали ягоды, она с группой детей ходила в лес за брусникой, черемухой, кислицей, смородиной земляникой.

В свободное от работы время дети качались на качелях, играли в лапту, ловили рыбу на удочку, играли в бабки, подолгу купались в речке Вихоревка. В зимний период катались на самодельных лыжах и санках. Осенью, когда речка замерзала, а снега еще не было, дети одевали самодельные коньки, брали топор и катились на то место реки, где глубина была 15-20 см. Там находили рыбу, топором ударяя по льду, глушили ее, она переворачивалась вверх животом, таким образом, дети ловили эту рыбу.

У меня в памяти осталось то, что жители нашей деревни жили дружно. Старались помогать тем, кто имел большую семью или с плохим состоянием здоровья. Всей деревней отмечали завершение весенне-полевых работ и уборку урожая. Вместе с гостями из соседних деревень дружно отмечали праздники: Пасху, Троицу, Рождество. 

В деревнях Алексеево, Чупино и Сахорово школ не было. Дети этих деревень ходили пешком учиться в другие деревни. С Чупино и Алексеево дети учились в Кобляковской школе, а дети с Сахорово в Буслайке в начальных классах, а затем с 4 по 7 класс в Кобляковской школе.

Когда я стал учиться в школе еще в начальных классах, то моя мама (Дубынина Федосья Васильевна) мне подсказывала и буквы, и цифры и суммы, сложенные из них. В один из дней учебы, когда я выполнял домашнее задание, у меня возник вопрос к своей матери: «Мама, а вы где учились и кто вас учил»?  Она ответила, что в тридцатые годы, когда нам было уже за 20 лет, с нами проводили занятия в вечернее время. Занятия проводили  грамотные люди из ссыльных. Один из них был латыш «Дядя Карла» — муж сестры ее матери, другим был поляк по национальности. Те занятия в то время назывались ликбезом.

 Интернатов ни в Кобляково, ни в Буслайке в мое детство не было, поэтому в теплую погоду ходили ежедневно из дома в школу. В морозные дни родители детей договаривались с жителями Кобляково и Буслайки, чтобы их дети могли временно пожить у них. Многие жители этих сел соглашались на это.

Позднее в Кобляково было построено помещение для ночлега из двух половин для девочек и мальчиков. Питание было свое, а постельные принадлежности и работу уборщицы оплачивало государство.

С 1950 года в райцентре Братск начала работать школа, дающая среднее образование — 10 классов. И первым, кто поехал учиться в этой школе из наших деревень, был я и сын директора Кобляковской школы Шляпкин Владимир Григорьевич.

Расстояние от Кобляково до старого Братска было приблизительно 115-120 километров. Машины в то время с Братска до Кобляково не ходили,  потому что их было мало и не было для них подходящей дороги. По тем дорогам ехать можно было на лошадях летом на телеге, а зимой на санях. Поскольку в старом Братске не было интерната, то нам нужно было везти на время учебы и продукты, и одежду. В Кобляковской школе была рабочая лошадь по прозванию Монгол. Григорий Иннокентьевич Шляпкин, директор школы, выделил нам с сыном эту лошадь с телегой. И в Братск с Кобляково мы ехали трое суток. Первую ночь ночевали в зимовье за деревней Анчириково. Зимовье находилось на лужке недалеко от дороги.  В зимовье была железная печь, на которой мы сварили чай и поужинали. Но ночью лошадь сильно забеспокоилась и мы поняли, что к зимовью подошел какой-то зверь. Мы стали кричать, колотить палками о стену зимовья. Посетитель удалился и лошадь успокоилась. Когда мы утром выехали от зимовья на дорогу, то обнаружили следы медведя. Вторую ночь мы ночевали в деревне Падун на берегу Ангары. А к вечеру третьего дня приехали в Братск. После завершения учебного года с  Братска до Падуна мы ехали на попутной грузовой машине в кузове, а с Падуна до дома шли пешком.

На следующий учебный год поехал учиться в Братск в 8 класс и мой брат Иван 1938 года рождения. За обучение с 8 по 10 класс нужно было в год заплатить 150 рублей. Эта плата была отменена только в 1956 году. Поскольку нас из семьи училось двое, нужно было оплатить уже 300 рублей.  Поэтому отцу приходилось ежегодно в зимний период ездить в район Чуны на заготовку леса. А мы с братом в период учебного года зарабатывали небольшие деньги у жителей Братска на колке дров, чистки туалетов уличных и домовых территорий. А в летние каникулы работали в колхозе. Я пахал на паре лошадей плугом, а брат боронил. Принимали участие в заготовке грубых кормов.

 Когда я закончил 10 классов, а брат 9 классов, мы остались в Братске и работали на сплаве леса по реке Ока. Нам в этом помогали два молодых человека, которые стали проживать в той же квартире, где и мы. Они закончили техникум и были направлены в Братск на работу по заготовке леса в Братскую сплавную контору.

Один из них был назначен начальником участка по сплаву и выгрузке на берег леса, а другой мастером по сплаву. Лес готовили по Оке выше Братска на 50-60 километров. Чтобы лес приплыл по Оке к месту выгрузки на берег в штабеля, было построено три направляющих бона длиною по 100-150 метров. Я работал в бригаде на этих бонах, а брат с багром в руках подталкивал приплывающие бревна в западню к месту выгрузки их из воды в штабель.

Вспоминая о жизни и учебе в Братске, я не могу не сказать добрые слова благодарности семье, где мы жили, когда учились. Это семья Дубыниных: Николай Михайлович[1] и его жена Дубынина Анна Арсеньевна, детей у них не было. До 1948 года до переезда в Братск они жили в Алексеево. Николай Михайлович, брат моему отцу в третьем поколении, когда создали колхоз, был бухгалтером, а затем председателем колхоза. Анна Арсеньевна была рядовая колхозница, работала на всех работах. Моя мать и Анна Арсеньевна всегда дружили и работали по возможности всегда вместе. Николай Михайлович работал сотрудником в Райзо Братского района. Анна Арсеньевна вела хозяйство и работала сторожем истопником в киоске, который находился в 100 метрах от их дома. В киоске продавали хлеб, соль, сигареты, крупы, виноводочные изделия и прочее. Торговля велась через окно, в киоске была сделана печь из кирпича. В зимний период в киоске печь нужно было топить, а сам киоск в нерабочее и ночное время охранять. Вот этим и занималась Анна Арсеньевна.

Проживая по три учебных года, мы с братом чувствовали внимание и заботу со стороны Николая Михайловича и Анны Арсеньевна. Мы были у них как родные дети. Питались вместе с ними. Наши родители в зимний период отправляли нам  в мороженом виде печеный хлеб, молоко, творог, мясо и т.п. с колхозниками, которые на лошадях  в санях везли зерно в «Заготзерно» в Братск.

Несмотря на трудности и сложности, мне удалось с успехом закончить 10 классов Братской средней школы в 1955 году в возрасте 19 лет. Это было  связано это с тем, что в нашей деревне Алексеево не было школы, и нам приходилось пешком ежедневно ходить 6 км в школу соседней деревни, поэтому нас отправляли учиться в первый класс только с 9 лет.

Получив среднее образование, я решил идти в армию, поэтому на время приехал  к родителям в д. Кобляково (в 1955 году они уже переехали  в Кобляково). В это время в Кобляково был перевезен из деревни Чупино дом (6х6 метров) под клуб, а в бюджете сельсовета были заложены деньги на содержание и оплату работникам клуба. Меня пригласили в сельский совет и предложили возглавить работу клуба до призыва в Армию. В клубе был установлен бильярд, отгорожена комнатушка для хранения книг, которые я выдавал жителям деревни. В клубе проводились собрания жителей деревни. Вечерами молодежь организовывала различные игры, танцы, ставили концерты. Я возглавлял комсомольскую организацию, которая являлась организатором всех мероприятий.

 У меня была гармошка, на которой я играл для танцев. Книги для жителей соседних деревень я развозил на велосипеде, посещал работающих в поле на покосе, проводя с ними беседы. Была у нас еще редколлегия, которая выпускала боевые листовки и стенгазету.

25 сентября 1955 года я был призван в ряды Советской Армии. Иркутская областная комиссия по состоянию здоровья и образования определила меня на службу в военно-морской флот, и отправили меня с другими ребятам в Хабаровск-18, где находилась учебная часть. В нашем взводе было 30 человек. В учебной части нас готовили (в течение 9 месяцев) по профессии артиллерийского электрика для службы на корабле в артиллерийской боевой части (БЧ-2). Не знаю почему, но лейтенант, командир нашего взвода, определил меня быть его секретарем и вести документацию. Возможно, этому послужило то, что у меня был хороший почерк.

Через 9 месяцев нас перевезли во Владивосток на пересыльный пункт, с которого я был направлен на крейсер «Лазарь Каганович». В августе 1957 года крейсер был переименован в «Петропавловск». Пройдя трёхмесячную стажировку со старослужащими, нас всех новичков определили на самостоятельное обслуживание техники, а старослужащие были демобилизованы, потому что они прослужили по 4 года.

Меня определили на обслуживание генератора, который принимал переменный ток от электромеханической боевой части, а затем выдавал постоянный ток для артиллерийской боевой части на приборы по выработке данных для стрельбы из орудий главного калибра. Данный пост находился на самом дне корабля. Генератор принимал энергию и передавал через щит, на котором было 18 рубильников. Во время работы генератора на посту было жарко и много шума, особенно когда корабль был в походе, да еще при объявлении химической тревоги, когда задраена вся вентиляция.

Когда мы находились на ремонте у стенки завода, или стояли на рейде порта в точке якорной стоянки, то раз в неделю ходили в город, в том числе, и в театр. На корабле вечерами показывали в клубе кино, но клуб был небольшой, и фильмы могли смотреть только те, кто не нес службу. Кормили на флоте очень хорошо и вкусно. В свободное от службы время делали уборку на боевых постах, в кубриках, гальюнах (туалетах), в столовой, на камбузе, где готовят пищу, в помещениях, где хранят запасы продуктов и в других местах корабля.

Командиром крейсера был Ховрин Николай Иванович, а старшим помощником командира капитан 2 ранга Соловьев Николай Васильевич. В 1957 году Ховрин Н.И. был направлен в Военно-морскую академию им. К.Е.Ворошилова, а командиром крейсера стал капитан 2 ранга Н.В. Соловьев. В 1974 году Ховрин стал командующим Черноморским флотом.

Перед переходом из Владивостока в Совгавань на нашем крейсере побывал главный инспектор вооруженных сил СССР дважды Герой Советского Союза маршал Рокоссовский К.К. и начальник группы исследования оперативно-тактических проблем Главного штаба ВМФ адмирал Трибуц В.Ф.

В феврале 1957 года я был принят кандидатом в члены КПСС и мне присвоили звание старший матрос.

В мае 1957 года крейсер вышел из Владивостока в Петропавловск-Камчатский с заходом в Корсаков на острове Сахалин. После Петропавловска-Камчатского крейсер совершил переход к месту постоянного базирования в залив Советская Гавань, куда и прибыл к осени 1957 года. Переходы были тяжелые, сильно укачивало, некоторые молодые матросы не могли сутками нести службу и принимать пищу.

Согласно решению Правительства СССР личный состав Вооруженных сил страны был сокращен на 1 млн.200 тыс. человек. Сокращение произошло и на нашем крейсере. 30 декабря 1957 года нам зачитали приказ о сокращении личного состава в количестве 80 человек, тогда прозвучала и моя фамилия.

31 декабря 1957 года  всех сокращенных моряков на небольшом корабле доставили в Комсомольск на Амуре. Здесь нас посадили в поезд и отправили к местам, откуда мы были призваны.

8 января 1958 года я прибыл в Братск и сразу встал на учет в райвоенкомате и райкоме партии, где первым секретарем был Кузнецов Михаил Николаевич, очень добрый и внимательный человек. С ним у меня состоялась беседа  о дальнейшей моей жизни и учебе. И в тот же день я прибыл в Кобляково.

Отдохнув неделю, я пришел к директору Кобляковской МТС и был принят на работу в качестве машиниста локомотива.  Котлы отепляли помещение и вырабатывали электроэнергию для работы оборудования мастерских. В середине января этого же года проходило отчетно-выборное собрание и на нем комсомольцы избрали меня секретарем.

Работая в котельной я видел, что для топки котлов все время не хватает дров, потому что не хватало людей для их заготовки. Механизаторы вместо ремонта техники были вынуждены ехать в лес. Тогда бюро комсомольской организации собрало собрание, куда пригласили и не союзную молодежь. На собрании решили в воскресные дни выезжать в лес и готовить дрова для котельной. В лес приезжало по 25-30 человек. На заработанные деньги решили купить в клуб радиоприемник «Иртыш» с проигрывателем пластинок  и десятка три пластинок для танцев. Договорились за определенную сумму с  плотником, чтобы он нам сделал ящик для проигрывателя и пластинок. Так мы решили две задачи: в клубе заиграла музыка, и обеспечили котельную дровами. Из участников по заготовке дров в настоящее время в Кобляково живут супруги Черемных Иван Николаевич и Черемных Любовь Михайловна, Шляпкин Владимир Григорьевич.

В конце 1958 года в связи с развитием города Братска райком и райисполком перевели в город. В районе их не было 3,5-4 года. В феврале 1959 года у меня истек срок кандидата в члены КПСС, и я был принят в члены КПСС  уже в горкоме КПСС, где первым секретарем работал Георгиевский Сергей Иванович, а членом бюро горкома председатель горисполкома Кузнецов Михаил Николаевич, бывший первый секретарь райкома. В июле 1959 года меня пригласили в горком КПСС и посоветовали дать согласие на работу освобожденным секретарем комсомольской организации вновь создаваемого овощемолочного совхоза «Братский».

23 июля состоялось собрание комсомольцев сел, входящих в совхоз «Братский» где я был избран секретарем. На учете в комсомоле на то время состояло около 300 человек. На городской конференции  меня избрали членом бюро горкома комсомола. В связи с началом строительства Братской ГЭС и резким увеличением населения города перед руководством города возникла проблема по обеспечению жителей продуктами питания и в первую очередь мясными, молочными и овощами. Почему они возникли? Жители деревень вверх по Ангаре и Оке знали, что им необходимо уехать на новое место жительство, тем более что в зоне затопления создавались леспромхозы, которым нужна была рабочая сила. Руководство города и строительства ГЭС (Георгиевский С.И.- первый секретарь Горкома КПСС, Кузнецов Н.Н.- председатель горисполкома и Наймушин И.И.- начальник строительства ГЭС) приняли меры по сохранению сельского населения и не сокращения поголовья скота в районе. А именно:

— Вокруг сел, куда будут переселяться население из зоны затопления, увеличили технику для освоения новых земель в незатопленных местах;

— Ускорили строительство жилья для жителей и скотных дворов для скота  в созданном совхозе «Братский»;

— Приняли усиленные меры для перевозки жилья из зоны затопления в постоянные поселки. Зимой автотранспортом, а летом на баржах;

 Для того чтобы скот в этих селах был накормлен и напоен, была проведена большая работа руководством города и стройки и горкома комсомола во главе с первым секретарем Чурсиным Михаилом Федоровичем и мной, как секретарем комсомольской организации созданного совхоза.        Комсомольцы и несоюзная молодежь в селах остались проживать на летний период на баржах, водой вывозили скот на пастбища. А зимовал скот в основном в крупных еще не затопленных поселках: в Парилово, где за работу отвечал секретарь комсомольской организации Рыбников Александр; в Шаманово  (Черных Костя); Большая Мамырь (Машукова Лиза); Большеокинск (Большешапов Василий); Калтук (Рыбкин Вася); Ключи-Булак  (Барахтенко Матвей). 

Для меня и комсомольцев, которые остались в селах, зима оказалась очень холодной, морозы доходили до минус 60 градусов. Дороги были по Ангаре, а машины были только ЗИС-5,  и на них не было будок. Ездить по деревням приходилось только на кузове автомашины. Местами заметало дорогу, приходилось брать лопаты, чтобы ехать дальше.

При избрании меня секретарем комитета комсомола горком комсомола установил мне зарплату в размере 70 рублей, но в связи с тем, что много времени приходилось ездить по поселкам, то профсоюзный комитет совхоза, председателем которого был Ковалев Сергей, доплачивал еще 50 рублей.

Директор совхоза Михаил Агафонович Верпето выделил 3-х комнатную квартиру в новом доме. Он очень внимательно относился к молодежи и, в том числе, ко мне. Когда совхозу выделили 2 мотоцикла Иж-56, он один дал мне для работы, а второй мотоцикл дали управляющему крупного отделения совхоза Праваде Ефиму Николаевичу, который впоследствии стал директором совхоза.

 При получении квартиры ко мне приехали две сестры: Галина и Валентина, которые стали работать доярками. 

  В совхозе было организовано шесть отделений: Калтукское, Большеокинское, Куватское, Кумейское, Ключи-Булакское и Леоновское.

 Молодёжь села очень активно принимала участие во всех мероприятиях проводимых комитетом комсомола, как в организации труда, так и в духовной жизни сел. Комитет комсомола имел тесную связь с руководством школ и клубными работниками.

Совхоз сажал по одной тысячи гектар картофеля и столько же овощей. И это делалось с учетом оказания помощи совхозу.  Для собственного потребления такого количества выросшей картошки и овощей не требовалось, так как жители сел для себя овощи и картофель выращивали в своих огородах. Да и произвести уборку в срок совхоз не смог бы. Вся выращенная продукция увозилась на автомашинах в Братск.

В период массовой уборки в совхоз приезжало примерно 400-500 человек на 20-25 автомашинах. Перед заездом шефов в совхоз я приезжал в Братск в горком ВЛКСМ, и мы с первым секретарем Чурским встречались с секретарем комсомольской организации шефствующих предприятий по организации выезда в совхоз, а после заходили к первому секретарю ГК КПСС Сергею Ивановичу Георгиевскому для информации о выезде шефов в совхоз.

И вот однажды Сергей Иванович сказал мне, что сейчас подъедет Иван Иванович Наймушин,  и мы  вместе с ним отправимся в совхоз. Когда приехал И.И. Наймушин, то меня посадили на переднее сиденье «Волги». Во все время пути мы вели разговоры о путях улучшения жизни строителей ГЭС и жителей города.

Моя работа в должности секретаря комитета комсомола совхоза «Братский» продолжалась до конца августа 1961 года.  25 августа меня пригласили в горком КПСС и предложили провести отчетно-выборное собрание комсомольцев совхоза.  На собрании инструктор горкома КПСС Татарников Федор Александрович объявил, что Дубынина Г.И. необходимо освободить от должности секретаря, в связи с тем, что горком КПСС рекомендовал его возгласить профсоюзную организацию вновь создаваемого совхоза «Кобляковский».

Узнав о смене жительства и работы, я предложил своей девушке Беломестных Марии Афанасьевне, учителю начальных классов Калтукской средней школы, выйти за меня замуж. Она дала согласие, и мы с ней пришли к ее матери Прасковье Ивановне и сообщили ей наше решение. Отца моей будущей жены уже не было в живых, он погиб на фронте в 1943 году. Прасковья Ивановна дала свое согласие на наш брак, но ехать с нами отказалась, потому что ей надо было доработать до пенсии 2 года. Выработав пенсию, моя теща переехала в Кобляково и в дальнейшем все 33 года жила с нами до конца своей жизни. А мы с женой приехали в Кобляково 5 сентября 1961 года в новую предоставленную нам квартиру.

Во вновь создаваемый совхоз входили села по рекам Ангара и Вихоревка: Пашино, Нижняя Шаманка, Гарменка, Подъеланка, Усть-Вихорево, Дубынино, Антоново, Грихуткино, Московское, Матера, Бурнино, Седаново, Тенга, Стениха, Кузнецовка, Анчериково[2].  Приступив к работе по созданию профсоюзных организаций, я в сентябре и в октябре 1961 года, когда на лодке, когда на лошадях, объехал все населенные пункты. На проводимых собраниях были избраны председатели профсоюзных комитетов и делегаты на общесовхозное собрание по выбору профсоюзного комитета совхоза и председателя. Избрали состав комитета из 9 человек, а меня избрали председателем.

В совхозе было организовано восемь отделений под руководством управляющих. В каждом отделении были созданы профсоюзные комитеты и их председатели. Предстояла большая работа по налаживанию роли профсоюза в жизни селян, так как в бывших колхозах этой работы просто не было, и она не проводилась. Особенно нужно было позаботиться о правах граждан и определению колхозного стажа работы для будущих пенсионеров, соблюдению охраны труда, техники безопасности и соблюдению трудового законодательства, облегчению труда рабочих совхоза.

Жизнь требовала от меня повышения уровня образования. В 1964 году я поступил на заочное отделение в Иркутский сельхозинститут.

В связи с тем, что бывший секретарь парткома совхоза «Кобляковский» Попов Василий Данилович был назначен директором этого совхоза, горком партии рекомендовал меня избрать  секретарем совхоза парткома. На отчетно-выборном собрании коммунисты совхоза 25 февраля 1965 года избрали меня секретарем парткома совхоза.

Работать пришлось много, особенно это было связанно с большой разбросанностью населенных пунктов, времени на учебу оставалось мало, и поэтому появилась задолженность по освоению программы. Тогда я решил на очередном отчетно-выборном собрании 10 ноября 1967 года не давать согласие на работу в дальнейшем. Мою просьбу удовлетворили, и с 10 ноября 1967 года по 31 октября 1968 я работал в совхозе плотником, строил в бригаде строителей летние лагеря для крупнорогатого скота, навесы под сельхоз технику и др. В течение года я погасил всю задолженность по учебе в институте. И в конце октября 1968 года меня пригласил на беседу в райком КПСС первый  секретарь Сазонов Василий Ильич, Герой Социалистического труда, и предложил мне дать согласие пойти работать секретарем партком совхоза «Братский». «Это хозяйство более компактное, и коммунисты вас знают по работе в комсомоле» — сказал он мне.  Я дал согласие, и 31 октября 1968 года на партийном собрании меня избрали секретарем парткома совхоза «Братский».

Председателем рабочего комитета совхоза был избран Тарасов Петр Иннокентьевич, директором совхоза — Провада Ефим Николаевич. В составе совхоза было два отделения: центральная контора и первое отделение совхоза, которое находилось в поселке Калтук, население которого составляло около 2,5 тыс. человек и работающих в совхозе около 500 человек. В поселке была средняя школа, больница, спортучасток, потребкооперации, две столовых, много магазинов, Дом культуры, метеостанция. Второе отделение находилось в поселке Куватка, в котором проживало более 1,2 тысяч человек, в основном взрослое население работало в совхозе. Работала средняя школа, фельдшерский пункт, клуб. Всего в совхозе работало 961 человек. По данным госучета земель на 1января 1969 года за совхозом было закреплено:

общая площадь — 33265 га. 

в том числе, сельхозугодий — 11265 га, из них:

пашни- 9165 га, сенокосы — 670 га, пастбищ — 1480 га.

Совхоз имел: поголовье крупного рогатого скота — 3120 голов (в том числе, коров — 1200 голов), свиней — 307 голов. Направление совхоз имел молочно-овощное. В товарной продукции растениеводства овощи и картофель занимали 51%, молоко в товарной продукции животноводства занимало удельный вес — 42,3%

В связи с дальнейшим ростом населения города Братска от руководства совхоза, партийной, профсоюзной организаций требовалось в ближайшие пять лет увеличить производство молока и овощей с картофелем в полтора раза. А для этого было необходимо увеличивать урожайность этих культур, и увеличить площади их посева. Для увеличения производства была поставлена задача — повысить урожайность зерновых на корм скоту, и повысить продуктивность животных с увеличением поголовья скота.

На учете в партийной организации состояло в пределах 130-150 человек, в том числе, 20 человек ветеранов войны.

Для руководства партийными организациями был избран партком из 9 человек, в который входили: директор совхоза, председатель профкомитета, токарь мастерских, два механизатора, две доярки, зоотехник по племделу и я. На комитете меня избрали секретарем.

На очередных выборах меня избрали депутатом сельсовета и членом исполкома. Меня увлекала работа с людьми, а не просиживание в кабинете, поэтому я часто встречался с людьми непосредственно там, где они работали: на ферме, в поле, в мастерских по ремонту техники, а также в школе, больнице, в домашних условиях в любое удобное для них время суток. Я старался внимательно выслушивать человека и принимал все возможные меры по решению вопросов, которые возникали у людей. Часто приходилось встречаться с комсомольцами на их собраниях, и с учениками в школах. Тяжелая жизнь в детские годы в многодетной семье научила меня работать старательно, с полной отдачей сил решать вопросы по справедливости, как говорили — по совести, чтобы мне не было стыдно перед людьми, среди которых я живу.

Слаженная совместная работа дирекции совхоза, партийной, профсоюзной, комсомольской организаций, во главе которых стояли коммунисты, дала свои результаты. Совхоз резко увеличил производство молока, картофеля и овощей. Наш совхоз был признан одним из лучших совхозов в области. Ему было вручено переходящее Знамя. В решении обкома было отмечено то, что успеху хозяйственной деятельности способствовало поставленная на должный уровень партийно-политическая работа совхоза «Братский». Обком партии организовал выезд партийных руководителей других районов в наш совхоз для обмена опытом партийно-политической работы.

В 1970 году я успешно окончил Иркутский сельхозинститут и получил специальность ученого агронома. В декабре 1972 года окончил одногодичный заочный экономический факультет повышения квалификации руководящих кадров сельского хозяйства Красноярского сельхозинститута. 20 сентября 1973 года я был награжден Орденом Трудового Красного Знамени, который вручил первый секретарь Иркутского обкома КПСС Банников Николай Васильевич.

Позднее в 1973 году меня направили на работу в Киренский райком, где избрали секретарем райкома КПСС. 1 июня 1982 года на сессии районного совета я был избран председателем Райисполкома. На первом аппаратном совещании работников аппарата райисполкома во главе с заместителем председателя и руководителями 18 отделов я задал присутствующим один вопрос: «Кто не желает со мной работать, прошу заявить». Никто из присутствующих не обратился. Тогда я поблагодарил их за оказание доверия и выразил надежду на дружную работу по развитию района и улучшению жизни киренчан. За время восьмилетней работы уволилось только 2 человека в связи с выходом на пенсию.

Первых несколько месяцев приходилось вечерами подолгу просиживать по изучению поступающих документов, обязанностей каждого из 18 отделов. Работа председателя райисполкома во многом отличается от секретаря райкома. В связи с началом строительства Амурской магистрали перед речниками  Киренского района областью была поставлена задача по перевозу техники и материалов для строительства с Усть-Кута до места стройки водным путем по рекам Лена и Киренга. Мной был создан штаб по организации и контролю по решению этой задачи. В него вошли директор Киренской РЭБ Ким Виктор Юрьевич и начальник техучастка Ковадло Геннадий Николаевич, начальник речного порта Кравченко Альберт Николаевич. В связи с тем, что  по реке Киренга из-за мелководья большие суда проходить не могли, груз с Усть-Кута  до Киренска возили крупнотоннажными  судами, а в Киренске его перегружали на малые баржи и суда, которые уже довозили груз до места назначения. Но даже для этих плавсредств пришлось на Киренгу поставить пять земснарядов, которые углубляли дно реки на перекатах. Я совместно с руководителями этих предприятий часто встречались  с коллективами судов. Штаб проводил заседания еженедельно, на  котором рассматривались итоги работы за неделю. Нужно отметить, что речники успешно справлялись с поставленной задачей. 4 октября 1985 года указом Президиума Верховного Совета  РСФСР большая группа речников была награждены орденами и медалями за строительства БАМА, в том числе и меня, наградили медалью.

 За восьмидесятые годы в районе увеличилось в полтора раза строительство жилья в основном благоустроенного. Даже в совхозах, и то успели построить до перестройки по несколько квартир с водоснабжением и отоплением. Городская строительная организация, возглавляемая Королём Иваном Захаровичем,  построила свой кирпичный завод. Имея небольшой бетонный завод и кирпич, он стал строить благоустроенное жильё  из трёх этажей. В связи с увеличением населения в Усть-Куте  и на стройке БАМА, а также увеличение запросов Якутии на картофель и овощи,  совхозы резко увеличили их производство, доведя посадку картофеля до 1 тысячи гектаров  и овощей до 160 гектаров.  Урожайность  картофеля в 1989 году составила 150 центнеров с гектара. За последнюю пятилетку увеличилось поголовье крупного рогатого скота и его продуктивность. На Киренской РЭБ  было сделано судно быстроходное ‘Заря’ для перевозки  молока с района в Усть-Кут. Лучших показателей по производству молока  добился  коллектив совхоза «Алымовский» (директор Швецов Фёдор Александрович). У них надой на фуражную корову  достигал 3500-3600 литров в год.

Чтобы развивать производство и улучшить жизнь людей в районе, перед руководством  всех лесозаготовительных организаций  была поставлена задача — сократить отгрузку круглого леса за пределы района на 25-30 процентов.  Лес отгружали в Якутию, в пять областей РСФСР и южные республики СССР. Были установлены дополнительные пилорамы, на которых пилили брус, полубрус и разных размеров доску. Пилорамы были  установлены и в совхозах, чтобы строить только из своего материала. В связи с развитием Севера по добыче нефти и газа и строительством БАМа увеличился пассажиропоток на авиалиниях. А это потребовало  построить новое здание аэровокзала  и удлинить взлётно-посадочную  полосу,  построить дополнительное жильё и гостиницу. Успешно и в срок  справились с этой задачей руководители  Иннокентий Чудинов, Владимир Смачный, Сергей Сумбиев. Что касается дорог, то можно сказать, их в районе не было. По району приходилось летом ездить только по воде на катере или на лодке с мотором. В зимний период, когда Лена вставала, ездили по льду.  В области  тоже понимали, что дороги в районе необходимо строить. И  в 1985 году нам выделили деньги на строительство дорог. Строить приступили  от Киренска вдоль Лены в сторону Усть-Кута.

К 1990 году в районе было построено  70 км гравийных дорог  от Киренска до Потапово.  Отработав в Киренском районе 17 лет, я хочу отметить, что жители этого района настоящие  патриоты нашей страны — они трудолюбивые, справедливые, дружелюбные. У меня всегда складывались хорошие отношения  с трудовыми коллективами и их руководителями, что  способствовало успешному  решению поставленных задач  в производстве  и улучшении их жизненных условий.

В связи с тем,  что я мало жил вместе  со своей доброй матерью, которая отдала всю свою жизнь и здоровье ради нас, а также в связи с выходом на пенсию, я решил: на выборах в райсовет   в апреле 1990 года не баллотироваться на  председателя  райисполкома, и переехал в Кобляково. Директор Кобляковского совхоза Попов Василий Данилович  мне выделил квартиру. Я стал работать плотником в стройбригаде. В связи с избранием Попова В.Д.  депутатом Верховного совета СССР с марта 1991 года по январь 1994 года я исполнял обязанности помощника депутата Верховного Совета СССР. На этом моя трудовая деятельность закончилась. Отработав 40 лет, я ушел на пенсию. 

Находясь на пенсии вот уже 27 лет, я занимаюсь общественной деятельностью. Жители села избрали меня в трудные годы перестройки в комиссию по контролю за торговлей, депутатом поселкового совета, председателем совета ветеранов.  Вот уже 59 лет, то есть всю сознательную жизнь, я был и остаюсь коммунистом.

В моей жизни все так сложилось, что отец и мать воспитывали нас любить людей, уважать старших, быть справедливыми. Большое влияние оказывали на меня мои учителя: Георгиевский Сергей Иванович, Кузнецов Михаил Никитович, Сазонов Василий Ильич, Ершов Анатолий Дмитриевич. Моя супруга Мария Афанасьевна, с которой мы уже проживаем вместе 56 лет, работала учителем начальных классов, а когда переехали в Киренск — работником культуры, для чего заочно окончила культпросветучилище. Старшая сестра Дорофеева Александра Иннокентьевна проработала более 40 лет на разных работах в селе.    

Брат Дубынин Иван Иннокентьевич после окончания 10 классов поступил и окончил Иркутское авиационное училище и был направлен на службу в Польшу, где и женился. За образцовую службу он был рекомендован для зачисления в Московскую авиационно-техническую академию им. Жуковского. После окончания академии он был направлен в Звездный городок, где занимался подготовкой космонавтов до конца своей жизни.

Сестры и братья: Галина, Валентина, Тамара, Василий, Николай окончили школу и работают на разных работах, проживая в д. Кобляково, г. Иркутске и Черемхово. Связь сейчас в основном поддерживаем по телефону.

Оглядываясь на прожитые годы при советской власти, я счастлив, что родился, учился, работал и защищал Советскую Родину, внес свой небольшой вклад в развитие нашей страны. Но грустно становится на душе, когда видишь, как  разрушается то, что люди с такой любовью строили, мечтая завтра жить лучше, чем сегодня. А сегодня мы видим разруху.  По стране разрушены тысячи заводов и фабрик, в деревнях закрыли колхозы, совхозы, разрушили скотные дворы, мастерские, уничтожили скот, развалили всю технику.

Когда в 1990 году я приехал жить в село Кобляково, там было построено 11 корпусов и в них содержалось 2,5 тысячи голов крупного рогатого скота, в том числе 1200 дойных коров. Для работников, обслуживающих это поголовье скота, было построено двухэтажное здание, где находился красный уголок, медпункт и туалеты. Для работников совхоза, учителей, медработников было построено 80 благоустроенных квартир, детский сад на 120 мест, школа на 250 мест, Дом культуры в два этажа. От Усть-Илимской трассы до поселка и на поля, сенокосы, пастбища были построены гравийные дороги. Через три года перестройки в 1993 году совхоз закрыли, скот забили, корпуса разломали, технику распродали. Люди остались без работы, без средств к существованию. Все вклады жителей, которые лежали в сбербанке на старость лет «заморозили».

Тоже произошло в городе Братске, особенно в районе поселка Гидростроителей. В настоящее время на селе живут в основном пенсионеры, население сократилось более чем в два раза. Девяносто процентов молодежи, окончив школу, уезжают из села. Прошло 25 лет перестройки, а жизнь людей становится все хуже и хуже. А следующему поколению, по моему мнению, придется жить еще в худших условиях.

Сегодня в России наблюдается ситуация, когда среди молодежи происходит деградация духовных ценностей, до минимума сведено воспитание в семье и школе. Отсутствует работа по трудовому воспитанию, формированию нравственности и патриотизма.

В Кобляковской школе было закреплено 2 участка земли, теплица с котельной для выращивания картофеля и овощей для своей столовой. Все забросили, а школа заявляет, что за воспитание нам не доплачивают.

На тему о жизни россиян сегодня и завтра писать можно много и с конкретными выводами и предложениями, но оставим эту тему до будущего времени. Пока позволит здоровье, я буду служить людям  села и нашей России.

 В завершение своего воспоминания я выражаю сердечную благодарность Таисии Валентиновне Погодаевой и Лилии Викторовне Андреевой, которые предложили мне написать воспоминания о прожитой мной жизни за 82 года и передать им изложенный мной материал.

Особо хочу сказать спасибо Таисии Валентиновне за помощь мне в получении некоторых данных в изложении воспоминаний.

При изложении воспоминаний я почувствовал, что мне не хватает профессионализма писателя. Но жизненный опыт подсказал, что я могу просто правдиво отразить прожитую жизнь. Моя биография не содержит в себе ничего особого, так как она типична для нашего поколения. Время не властно вытравить из памяти народной жизни людей прошлых поколений.

Я уверен, что пройдет время и найдутся люди, которых заинтересует жизнь сибиряков в период двадцатого столетия. Награды, которыми я был награжден за свой труд в период работы в СССР и руководством КПРФ после переворота:

1. 6 апреля 1970 года: Медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина»;
2. 20 сентября 1973 года: Орденом Трудового Красного Знамени;
3. 14 октября 1985 года: Медалью «За строительство Байкало-Амурской магистрали»;
4. Август 1986 года: Медалью «Ветеран труда»;
5. 25 мая 2007 года: Медалью «Ветеран партии»;
6. Медалью «90 лет Советских Вооруженных сил»;
7. Медалью «90 лет Великой Октябрьской социалистической революции»;
8. Медалью «95 лет ВЛКСМ»;
9. Февраль 2016 года Орденом «За заслуги перед партией»;
10. Медалью «100 лет Октябрьской революции».

Примечания:

[1] Родной брат Героя Советского Союза Дубынина Николая (в крещении — Андрей) Михайловича  Дубынина.

[2] В связи со строительством на Ангаре Усть-Илимской ГЭС и затоплением Пашино, Нижней Шаманки, Гарменки, Подъеланки, Седаново, Усть-Вихорево, Антоново, Дубынино, Грихуткино, Тенга, Московского, Матеры, Бурнино жители деревень должны были переселиться на новые места.