Петров В.С. Дороги моего поколения

Для кого-то сочинительство стало творческой потребностью, а я, обыкновенный простой человек с начальным образованием, задался целью поведать о своих думах, переживаниях и тех испытаниях, которые выпали на мою долю.

Пишу ни для того, чтобы показать собственную умудренность или прославиться, нет. Я пишу только для того, чтобы хоть одному человеку сделать добро, спасти его от роковой ошибки: не оступиться, не соблазниться,  не покидать Отечество. Такие ошибки ломают не только молодость, но наполняют безысходностью зрелые и преклонные годы. Возраст и тревога перед неизбежной кончиной превратились в неодолимую потребность без малейшей утайки рассказать о самом себе.

Начал в той последовательности, какую сохранила память, диктующая свой черед пронесшимся событиям. Недавно пережитое перемежается с далекими воспоминаниями, которые также близки мне, как сегодняшние дни…

1.КАК ЭТО БЫЛО… 

Родился я 19 марта 1922 года в селе Долгий Луг (на р. Оке – притоке Ангары, в 30 км от Старого Братска).

Мои родители: отец – Петров Степан Андриянович родился в 1892 году в крестьянской семье селения Долгий Луг Братской волости Иркутской губернии; мать – Петрова (Мироманова) Евдокия Ивановна родилась в 1892 году в крестьянской семье деревни Пьяново Братской волости Иркутской губернии. Неграмотные.

В селе было около 75 дворов, жили зажиточно. До того, как сельсовет перенесли в Долоново (в 3-х км от Долгого Луга), он находился в нашем селе и к нему относились с. Николаевский завод и Большеокинск.

Когда закрыли Николаевские заводы, разбирали старые здания и перевозили в села. Так в Долгом Луге появились здания Клуба и Красного уголка. Были в селе мельница-нефтянка, кузница, большой колхозный зерносклад. Трактора появились не раньше 1938 года и это было чудом – до того пахали плугом на лошадях. Пахотные и сенокосные угодья были большие, сеяли ярицу, рожь, ячмень, пшеницу, коноплю. Во всех домах были ткацкие станки.

Наша семья крестьянствовала, имела крепкое хозяйство: лошадей, коров, овец, свиней. Кроме этого, как и все жители Долгого Луга, рыбачили, охотились.

Семья Петрова С.А. в с.Долгий Луг. !930-1932 гг. Крайний слева — Василий.

В семье было 7 детей, двое умерли в детстве. Отец был участником Первой мировой войны, был ранен, отравлен газами, здоровье его было подорвано. С фронта вернулся в 1918 году.

Каждая семья жила единолично. Диву даешься, как умело, не беря у тайги лишнего, подняли люди свое хозяйство! Вот ихнее уважительное отношение к Земле. Они лучше нас знали, что природу нельзя покорить, с нею можно только слиться. Даже обувь предпочитали носить такую, чтобы  лишний раз не тревожить землю. В мягких кожаных чирках, да еще вложат вместо стелек сухую траву или солому.

Мягкое отношение было у людей друг к другу. Организованно, совместно срубят дом, и живи под крышей дома своего, плоди семью, а во дворе — домашний скот и птицу. «Без труда не вынешь и рыбку из пруда» — сказывала пословица. Но бесправие трудящихся, произвол царских чиновников, нищета были в Братске и волости повсюду.

Горькой была доля крестьянина, в невероятно тяжелых условиях жили и рабочие и те, кто отбывал каторгу и долгую ссылку в строительстве Николаевского завода. А в 1896 году была проложена (легко сказать!) улучшенная грунтовая дорога от Тулуна до Братска протяженностью 258 км. А весь тракт проходил до пристани Большая Мамырь на расстоянии 320 км и был главным участком Братско-Илимского тракта. Вот тем людям на ихнюю долю выпало немало лишений и невзгод. Люди изнывали и страдали: зимой – от холода, летом – от мошки. А орудия труда были кирка, лопата, топор и тачка. А у хлебопашца была кобыла и соха… и те «хромые»…

25 октября (7 ноября) 1917 года вошло в историю как день победы Великой Октябрьской Социалистической революции в России. Народ, взявши в свои руки власть, прежде всего, начал борьбу за Мир, вдохновляя своим примером все человечество. Было ли такое!? И вообще, будет ли на земле Мир, Труд, Свобода, Равенство. Братство и Счастье всех народов? Будет ли избавление всех людей от социального неравенства, от всех форм угнетения и эксплуатации, от ужасов войны?

Судьба не обошла стороной моих родителей. Пришлось, что выше сказано, им испытать, вытерпеть и выжить. Новая жизнь тоже вначале обещает, но… «опять двадцать пять», как в народе говорится.

Так вот, в 1929 году в селе Долгий Луг началась коллективизация сельского хозяйства. Мне было семь годов. Помнится то, как сегодня. В список раскулачивания и мой отец попал. Это значило: забрали трех рабочих лошадей, корову дойную, нетель стельную, овечку с ягненком и двух подсвинок. И еще предупредили отца, что конный двор с двумя конюшнями и пригон для молодняка временно будем эксплуатировать, пока построят общий колхозный конный двор и пригон.

Коллективизация сельского хозяйства в районе была завершена в 1933 году. Для нашей семьи создалось катастрофическое положение: как физически, экономически, а особенно моральное потрясение. В 1929 году произвели ограбление, иначе не скажешь. В 1930 – засуха…  с 1931 по 1933 – появление кулацких банд. Каждый налет причинял народу смерть, разруху, увечья и грабеж.

Жестокость в жизни окончательно угробляет отца, в 1933 году он умер.  Если б вы знали, как мучила меня мысль о приобретении дров к зиме! А беда была в том, что я был ростом «мальчик с пальчик». Мама, измученная горем, переживанием, особенно от последнего удара – смерти мужа, отца шестерых детей от года до 15 лет. А здоровье у мамы с каждым годом ухудшалось… Положение сложнейшее!

В 1934 году я закончил учебу 4 класса начальной школы в своем селе. На этом образование закончилось. Не до школы, как бы выжить. Но куда сунешься на работу, если ростом «от горшка два вершка»! Такой рост Бог дал. А хочется хотя бы раз в сутки себя накормить. Вспомнил слова песенки про сироту:

Стоит одиноко мальчишка меж сосен

И тихо, по-детски маму зовет:

Туманы, туманы, верните мне маму,

Верните мне маму, прошу об одном.

Мне было два года, когда умерла ты.

С тех пор на могилу ношу я цветы.

Теперь меня, мама, никто не целует,

Никто не ласкает нежно как ты.

Седые туманы по полю гуляют,

Как будто не слышат сиротки слова.

Туманы. Туманы, верните мне маму,

Верните мне маму, прошу об одном.

Стоит одиноко мальчишка меж сосен,

Голодный, холодный стоит босиком.

Он тихо рыдает, слезу утирает,

Где бы погреться бедняжке ему.

В народе говорится, что «мир не без добрых людей». Спасибо тому пастуху, который пас тогда крестьянский рогатый скот, взял меня подпаском. Два лета бегал вокруг стада как сторожевая собака. Потом стал «управляющим» овечьего стада крестьян. И так с 1934 года до осени 1938 года работал: летом – пастух, зимой – на разной работе. Пришлось «служить» в сельском Совете исполнителем. Это значит – исполнять несколько функций (работ). Перечисляю: сторож, уборщик, истопник и дворник. И в любое время суток, несмотря на дождь, пургу и стужу, готов любого жителя деревни вызвать в сельсовет. «Мальчик, а зачем?» — спрашивают. «Стало бать придешь, узнаешь», — отвечал я. Колхозный  бригадир за данную работу начислял 10 трудодней в месяц, как подростку. А работу нужно делать, взрослый или дитя, — одинаково.

Вася-пастушок

Эпизод в начале жизни. Осенью в первом году трудопастушества был каверзный случай. Рано утром пришел я со стадом овец к солонцам к поскотине (загородь была в столбах из слег, загорожена вразбежку).  Со мной была собачонка, ростом маленькая, а злая «как собака». Вдруг она закатилась лаем,… я бегу туда. Все стадо вытаращили и уставили свои большие глаза в сторону, куда тявкала собачонка. Оказалось, старый волк хотел пролезть в промежуток (перепрыгнуть через забор силы нет), да завяз… Тут ему и попало! Волк выкарабкался и дал тёгу, убёг, но набежал на охотника. А охотник шел домой. Есть поговорка подобию – «на ловца и зверь бежит». Охотник и рассказал маме про этот случай. Допустил бы мальчишка оплошность, для матери была бы неприятность и большой ущерб. Но добросовестное отношение к делу, я бы сказал – проявил смелость, отогнал волка. Услышав слова охотника, мама была, как говорится, до смерти радёхонька. А все женщины в селе тараторили: «О, какого пастушка Бог дал! Дай Бог ему и его матери доброго здоровья!»

С тех пор у меня положение в пропитании изменилось. Жалость проявили женщины: одна сварит яйцо-два и сунет в сумку, другая – кусочек вареного мяса, третья – лепешку или калачик… А одна женщина каждую вторую субботу вечером встречала с булкой хлеба. Мама была больная, а вокруг ее еще пятеро с ложкой. И она какой-то час была радёхонькой, когда я приду домой…

Как-то осенью… А она приходила к нам в Сибирь со снегом, когда до Покрова дня, чаще – после Покрова, да так покроет снегом, что запрягай лошадь в сани и езжай, куда хочешь! Значит, весь урожай крестьяне старались убрать в закрома до Покрова. Как поговорка сказывает: «Сделал дело – гуляй смело!» Освободившись от полевой работы, люди принимались обрабатывать в складах колхоза зерно веялкой, сортировкой, треером. И мне пришлось поработать. В один прекрасный день к вечеру у меня в голове возобновилась память, и вспомнил из учебника стихотворение, вот только не помню автора, начала и конца:

…Вот как быстро, чисто, ловко сортирует сортировка.

Она стрекочет и гудит, только пыль столбом летит.

Весь мусор гонит к черту, а зерно кладет по сорту:

Вот и нива, вот – еда, вот посыпка для скота…

Люди в деревне, мужик или баба, были «и жнец, и кузнец и на дуде игрец», делали все сами. Не боги хлеб растили. А какой хлеб пекли! Горшки обжигали, и не черти дёготь гнали, и смолу варили… Детей имели от пяти и до «чертовой дюжины». А роды бабушки принимали, они и за медсестру и за фельдшера соображали, несмотря на неграмотность и «темноту»! А полотенцы вытканы «с петухами», это тоже не без старания и умения! Все: знания, умение, уважение и т.п. — вкладывали в души детей родители и старики. Недаром от Братска до Тулуна по старому тракту у жителей сел и деревень замков ни висячих, ни врезных – не было до 1947 года, спичка и палочка (затычка) на веревочке. Для всех был – Закон!

Если в домах богатство было не ахти, то в амбарах припас был на год и больше. Это: мука (пшеничная, ржаная и черемуховая), зерно, мясо, сало, рыба (соленая, копченая, сушеная), грибы, черемша, батун и др. Все это «не хухры-мухры»! А запиралось задвижками, сделанными из деревянной рейки, и, так называемый, крючок-отмычка тут же в дырке торчал.  Это чтобы свиньи и коровы не залезли в амбар. А сейчас: двери, ворота и калитка – железные, запор на запоре, замок на замке. У окон – решетки металлические, плюс к тому сделана сигнализация, звонок, ревушка и др. Вот до чего дожили люди! А?

Здесь я малость вылез вперед, вернусь к 1937 году… Второй эпизод – коварный. В 1937 году колхозный бригадир проявил против меня коварство. Это было так: время года – зима, конец декабря, долгота дня – 7 часов. У бригадира в голове беспокоил вопрос: «Кого отправить на лошади, запряженную в сани, за 30 км в тайгу на речку Вихоревка отвезти двум мужикам продукты питания?» Они были там со скотом молодняка для скармливания сена, что было запасено за лето. И вот бригадир пришел к моей маме о снаряжении меня на Вихоревку (у Моргудонской горы) к охотникам. Мать есть мать. Она запротестовала: «Он заблудится,…и волки съедят его вместе с кобылой». Он настаивал… Мама спросила меня: «А ты, сынок, дорогу-то туда знаешь?». Да, я действительно дорогу знал, так как ни раз,  и ни два пришлось по ней ехать и идти.

На следующий день запрёг я лошадь в сани и ждал с 8 часов утра до 11 дня, когда принесли пропитание. День был солнечный, но морозный. На закате солнца проехал я мимо поселка Николаевский завод. День кончился, начало темнеть… Дорога была занесена пургой, лошади идти было трудно. Вдруг послышался вдалеке вой волков. Лошадь быстрей меня сообразила: до места, куда ехать, далеко – около 20 км, а назад, в Николаевский завод, – меньше 4-х км и дорога лучше. Она повернула назад, вышла на дорогу и во всю прыть помчалась к поселку. До первого дома прибежала вся в пене от пота. Она спасла себя и меня от растерзания стаей волков. Хозяева дома приняли тепло и гостеприимно, но возмущены были. Утром в 9 утра я выехал, на Вихоревку приехал на закате солнца. Мужики были на улице у зимовья, так как ихние собаки подняли громкий лай. Выпрег лошадь, снял сбрую. Лошадь поставил во двор и дал ей сена, а сам вошел в зимовье. Тепло, и зажжена керосиновая настольная лампа. За чашкой чая рассказал им про эпизод о вчерашнем дне. Очень возмутились к отношению бригадира, повыражались сердито и легли спать.

День пробыл на Вихоревке, чтобы лошадь отдохнула, а на следующий день выехал в обратный путь другой дорогой, по так называемой «Марьиной щели» на малой речке. Проехал «от и до» благополучно. Вот такой был каверзный случай со злым намереньем.

Осенью 1938 года колхозное управление закрепило за мной тройку лошадей, и прикрепили меня к МТФ для подвозки сена, соломы скоту и дрова-швырок для отопления и приготовления корма скоту.

Помню те рождественские морозы и тот день, когда я пришел на конный двор взять лошадей, запречь в сани и съездить в лес — привезти дрова. Но конюх лошадей брать не разрешает:

— Такой мороз! Воробьи на лету замерзают, что случится, а я отвечай?  А каково быть без дров в такой мороз? Вот положение… — вздохнул конюх.

— Дядя Илья, для этого я положил на сани соломку и спички в карман, — уговариваю его.

— Молодец, да всю солому не сжигай, положь в сторонку, а когда наложишь дрова, то положи ее сверху.  Ну, езжай с Богом!

Колхозный строй в Братском районе окончательно победил. С поднятым настроением и радостней начали жить колхозники. Это было слышно издалека, люд ехали на работу с песнями, а с работы – еще веселей! Вот тебе — колхоз, боялись колхоза, а люди-то поют! По песням, по частушкам и громкому смеху бабушка Молоканиха как определила, так и сказала:

— Вон как колхоз обзавелся, имеет большую ферму. Как ее называют, вроде мэ-тэ-сэ? Аль не так?  А трахторы, да и другие машины, вон их сколько! Не чета сохе, лукошку и хромой кобыле!

Эта «мэ-тэ-сэ» (МТС)  находилась от нашего села больше 40 км в селе Шаманово – первая (1934 г.), вторая (1936 г.) была в селе Большая Мамырь на Ангаре. Я помню то появление «чудилища» в нашем селе,  когда они – тракторы, шли  своим ходом из Шаманова. Все люди села «от малого до старого»: выбегали дети и взрослые, выходили пожилые, шкондыляли старики и старухи, глухие и слеповатые — особенно хотели поглазеть на «чудо-трахтор». А к нему прицеплено: прицепной комбайн, молотилка, сеялка. Бабушки-старушки стояли и крестились: – О Господи, какая нечистая сила гудёт? А за собой сколь ташшит? Уму непостижимо! –

Жизнь в селе совсем иной вырисовывалась.

Ивушка зеленая, над рекой склоненная,

Ты скажи, скажи не тая – где любовь моя?

Да, были смех и шутки, брызги, говор на реке…   Но неожиданно разом все изменилось – началась война. На то пожарище в 1941 году весь советский народ, как один человек, за свободную Родину встали!

«И ярость благородная вскипела как волна…»

2. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Петров В.С. Вихоревка. 1995 г.

В 2002 году мне исполнится восемьдесят лет. Но рассказывая о себе, друзьях фронтовых, тяжелых боях, о радости побед, о дальнейшей судьбе своей и своих товарищей, думаю не о своем юбилее. С той высоты, которая обозначается отметкой 80, и будущее видится очень далеко  — до самого горизонта…  А прожитые годы стали просматриваться с пронзительной отчетливостью благодаря родной бабушке за рассказы с 1929 по 1941 годы. Нет, не все забыл. Честно шел дорогой своего поколения, принимая на себя все, что отпущено временем. Душевный опыт прожитых лет лишь обогатил и углубил память, обострил зрение, заставил пристальней вглядеться в своих сверстников, отстоявших Честь, Свободу и Независимость Родины, принявших участие в освобождении многих народов мира. Увидеть нечто новое в сегодняшнем молодом поколении. Верность памяти, дружбе – вот, что главное в характере человека. И еще: душевное богатство, отзывчивость, неизменная доброжелательность, которыми так щедро одаривает он тех, кто встречается на его жизненном пути.

Очень больно переношу искажения прошлого, разного рода фальсификаторов истории и недостойные выпады в адрес Георгия Константиновича Жукова. Именно с его именем связаны наши главные победы под Москвой и Сталинградом, под Ленинградом и под Курском, в Белорусской и Висло-Одерской операциях. И,  в конце концов, — Берлинская операция! Всю войну Жуков прошел с блеском величия, имя это священно!

В 1941 году без колебаний пошел на войну.

А было так… Фашисты подошли к подступам Москвы, правительство СССР в срочном порядке призвали в ряды Красной Армии на защиту Родины. В Братск на медкомиссию прибыло ребят много, в том числе, был и я. Всех ребят зачислили в ряды солдатами, а меня, как малорослого (карапузика), отправляли домой, мол, до следующего призыва еще подрастет.

Нет, я тоже в армию поеду! И добровольцем со всеми братчанами поехал в Забайкальский военный округ (ЗабВО), где вновь была сформирована 116-я стрелковая дивизия, костяк, в основном, из сибиряков, командир дивизии Самсонов.

Я попал в 406 артиллерийский полк, в первый артдивизион, в первую батарею первого взвода, первого оружейного расчета в качестве ездового первого уноса в упряжке.

В ноябре 1941 года призвали, а в феврале 1942 года дивизия была направлена на фронт под Москву. А путь от Забайкалья до Москвы – далековато! Мы помогли нашим войскам гнать фашистов только от Калуги до Зайцевой горы. Там было первое «хоронение заживо», но я оказался в числе «везучих» — остался жив. От Зайцевой горы нашу дивизию направили под Сталинград, как говорится, «из огня да в пекло». Там с марша  сходу —  в бой!

Там вместе со сталинградцами фашистов остановили. В том бою меня контузило, был вывих у левой ноги в ступне у «бабочки» и второе «хоронение живьем»  (не полностью). Опять же повезло, остался жив!

Был образован Донской фронт, командующим фронта был назначен К.К. Рокоссовский. Вот тогда организовали контрнаступление в междуречье Волги и Дона.

Я после лечения оказался не в своей дивизии, а в 49-й стрелковой дивизии наводчиком орудийного расчета 45-мм пушки 222 стрелкового полка. План «Кольцо» был превосходно выполнен, армия Паулюса была окружена, затем потеснена. Во избежание напрасного кровопролития советское командование 8 января 1943 года предложило войскам Паулюса капитулировать. Немецкое командование отклонило советский ультиматум. 10 января 1943 года в 8 часов 05 минут артиллерия Донского фронта обрушила на противника мощные огневые удары. В 10 часов утра 31 января командующий генерал-фельдмаршал Паулюс, его вся свита и весь штаб 6-й армии, окруженный войсками противника, были взяты в плен.

2-го февраля 1943 года капитулировала и северная группа противника в заводском районе города. Здесь я получил первую награду – медаль «За оборону Сталинграда».

Историческая битва в междуречье Волги и Дона завершилась блестящей победой героической Красной Армии. И повернула развитие военных событий в свою пользу.

49-ю стрелковую дивизию направили на левое крыло Центрального фронта к реке Жиздра. Мы еще не успели занять боевые позиции, а фашисты шли в атаку с танками впереди для прикрытия автоматчиков. Они думали прорваться и снова хлынуть на Москву, а получили «по заслугам». Многих успокоили насовсем, а остальные – «дали драпака». За бой у реки Жиздра был награжден второй наградой – медалью «За отвагу». Мне присвоено воинское звание «сержант». А маме выслали денежную премию и письмо с фронта командира полка гвардии майора Загинайко.

Мы погнали фашистов со своей земли. Скажу словами поэта: «И пошли ломить всей силою, всем сердцем, всей душой, за землю нашу милую, за наш Союз большой».

На нашем пути предстояло освободить город Рославль. Освободили. Дивизии дали наименование «Рославльская», а мне вручили первую Благодарность тов. Сталина. Гнали фашистов, не давая опомниться аж до реки Проня (Белоруссия).

На белорусском «балконе» командир полка гвардии майор Загинайко вызвал меня в штаб полка, где сказал:

— Назначаю тебя командиром взвода ПТО 45-мм пушек, который нужно вновь сформировать. Это поручаю тебе. Из пополнения набрать солдат, накормить, скорехонько обучить и быть готовым к выполнению боевой задачи «Багратион». –

Войскам этого фронта противостоял не только сильный противник, но и лесистая заболоченная местность. «Нелегкое дело предстояло нашим солдатам и офицерам – пройти с боями, пройти стремительно. Люди готовили себя к этому подвигу», — писал впоследствии К.К. Рокоссовский.

После артподготовки, наконец, донеслись приглушенные расстоянием звуки стрельбы из стрелкового оружия.

— Наши пошли в наступление, — облегченно сказал кто-то из товарищей, — скоро и мы двинем.

— Как-то еще прорвет пехота немецкую оборону? – возразил другой.

— Да что ее рвать-то? Там снаряды все перепахали.

Так думали большинство из нас. А как обстояло на самом деле? Несмотря на такую сильную артподготовку, многие блиндажи и дзоты врага сохранились. Они имели пять-шесть накатов и практически оказались неуязвимыми. Но остановить или хотя бы прижать роту к земле им не удалось. Пушкари 45-милимметровок «не лыком шиты», свое дело знали и уничтожали врага. Давали возможность пехоте продвигаться вперед. Я их помню: Василий Гуменюк – сержант, наводчик, рядовой; Шпаковский Иван – умел говорить по-немецки; Владимир Платонов; Морозовы Леня и Саня (однофамильцы); Саня Перминов; Мартыненко Андрей (он был всех старше годами); Олег Коркоцкий; Коропец Александр.

И вот оказались мы все «в одной семье», сплотились, подружились и, самим на удивление, какими стали боевыми верными  товарищами! Прошли дорогой войны от реки Проня (Белоруссия) до Победы (Берлин)! А между ними были и бои, и битвы – кто-кого… 3-го июля освободили столицу Белоруссии Минск. Бросились преследовать отходящего врага, не давая ему закрепиться на промежуточных рубежах.

…Непросто было умирать в середине войны, когда чаша военной удачи предательски колебалась то в одну, то в другую сторону, а впереди такой долгий, кровью политый путь – от Волги до Эльбы. Спустя много лет, глядя на пожелтевшие фотографии этих рано повзрослевших парней в измятых гимнастерках с петличками на воротниках, редко и скупо награжденных, затрудняешься, что подумать…

…Она такой вдавила след,

И стольких наземь положила,

Что 60-тый идет год:

Живым не верится, что живы…

В районе дер. Вейлишки произошла схватка нашего подразделения с фашистами. Где, «наше дело правое» — мы победили! За этот бой наградили меня третьей наградой – Орденом Славы III степени.

Успешное проведение Белоруской операции привело к разгрому немецкой группы армий «Центр». В результате были полностью освобождены Белоруссия, бóльшая часть Литвы, часть Латвии и значительная территория Польши к востоку от Вислы. Достигнув рубежа р.Вислы, нам удалось занять, отвоевать и удержать за собой плацдарм на западном берегу Вислы. За это был награжден Орденом Славы II степени «…на плацдарме за рекой Висла 14.01.45г.», так записано в документе ЦАМО от 10 июня 1993 г.

Сержант Петров. Октябрь 1945 г.

17 января была освобождена столица Польши – Варшава. Нацистские военные и политические руководители прекрасно понимали, что означает вступление Красной Армии на территорию Восточной Пруссии. И вот, цитирую зафиксированное в Благодарности от тов. Сталина: «Вам, участнику боев при вторжении в пределы Бранденбургской провинции Германии, за отличные боевые действия приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза т. Сталина от 31 января 1945 года № 266 объявляю Благодарность. Командир в.ч.п. 25708 подполковник Волков».

Наконец-то нашим войскам предстояло вступить на землю фашистской Германии. Гитлеровцы несколько раз пытались бронированным кулаком пробить ее боевые порядки и освободить завоеванную нами территорию, но успехов не добились. Мы упорно шли вперед к Берлину.

На Одерском рубеже наши войска встретили мощные оборонительные сооружения.

– На той стороне реки, — говорил подполковник, — начинается фашистское логово. Задача форсирования реки усложняется тем, что тонкий лед Одера не может выдержать тяжести танков и орудий. Поэтому на пушкарей 45-милимметровок ложится большая ответственность за обеспечение переправы огневой поддержкой. Мы обязаны подавить огневые точки врага, обеспечить захват и удержание плацдарма.

Вдруг подумалось: какая это земля? Что она приготовила для солдата? Позже увидали, что всю низину у реки Одер фашисты затопили водой. Остались мы на сухом пятачке как «дедмазаевы зайцы». А дело было не до шуток… И вот, повезло, так повезло! Нечего сказать — устояли! Отбили! Удержали! Пушкари остались живы! И пушки – целы! Весь личный состав взвода ПТО был представлен к награде Орденами Отечественной войны I степени, кроме меня — командира взвода. Меня представили к Ордену Славы I степени: за сохранность личного состава и пушек, за умелое ведение артиллерийским огнем, за отражение вражеских атак, за удержание плацдарма на своем участке. Так был зачитан в начале апреля 1945 года приказ командующего 33 армии Цветаева.

С этого плацдарма мы в том же составе пошли на Берлин. Ну как не гордиться нашей царицей-пехотой? А впереди – конницей? Кто за ней угонится? Следом пушки – тоже не игрушки! Наверху летят «жу-жу» летчики в тумане. Это все – рабочие, это все – крестьяне! Разве это не истина?

О чем я думал перед каждым боем? О смерти и гибели? Да ведь этого на войне кругом и рядом хватает… А думалось мне вот о чем: почему нашу землю, где я родился и рос, топчет фашист. Почему она, Германия, вторглась в пределы нашей Родины? Притом, не впервые? Мой отец и тесть, да и не только они, заклеймили ее проклятиями!

А еще думалось о девчатах… Бедные девчата военных лет, вам некогда, да и некого любить в те годы. Вы знали одно – работу. О каких тут нежных девичьих руках говорить, о каком румянце? Если одни —  в мозолях и ссадинах, другие  — обожженные стужей и зноем. Но ведь выдержали все… Нашлись под стать им женихи, вернувшиеся с фронта. Стали наши девчата женами и матерями.

Германия, сентябрь 1946 г. Стоит слева Петров В.С.

Война в Европе приближалась к концу. Советские войска были в 60 км от Берлина и готовились нанести по логову фашизма последний сокрушительный удар. Удар берлинской операции. Крушение ада!

16 апреля 1945 года началась Берлинская операция. Под могучим натиском советских войск не устояла оборона гитлеровцев. Война вплотную подошла к столице Германии. Это подтверждает еще одна Благодарность тов. Сталина от 23 апреля 1945 года № 339 «За прорыв обороны немцев и наступление на Берлин!», а через 9 дней 2 мая 1945 года был награжден медалью «За взятие Берлина». Еще одну медаль «За победу над Германией 1941-1945 гг.» вручили 6 ноября 1945 года.

Ранним утром 1 мая над рейхстагом уже развевалось Знамя Победы! Падение Берлина означало конец гитлеровского рейха.

Много было пролито крови, неимоверные страдания вынес наш народ во имя того, чтобы пришла Победа. Немало отгремело жестоких боев, тысячи километров прошли к ней по фронтовым дорогам, думая только об одном – о Победе! И вот она – Победа! Выстраданная, желанная пришла-а-а! Трудно передать ликование, которое охватило всех нас при таком известии – Победа!!!

Солдаты бросали кверху шапки, кричали «Ура!», вдруг схватили меня и без крыльев я «взлетел» над головами солдат. Поставили на ноги, начали друг друга обнимать. Кричали: «Победа! Ура-а-а! Конец войне! Мы живы! Ура-а-а!». Прошло 57 годов, умру, а не забуду этих дней, так богатых впечатлениями…

Думаю, что ни одно торжество на Красной площади в Москве не было отмечено таким подлинно всенародным ликованием, как то, в 1945. Хоть я и не был там, но видел по телевидению: и сегодня хранят влажные камни брусчатки цоканье копыт белого и вороного коней, на которых объезжали сводные полки маршалы Г.К. Жуков и К.К. Рокоссовский. И в ушах раздавалось раскатистое «Ура-а-а!» Ну разве такое забудешь?

Я задержался в рядах Советской Армии в оккупационной зоне в Германии. В начале декабря 1946 года пришел и мой черед демобилизации домой! Ох, как завидно было смотреть на первых отъезжающих. И вот с берлинского вокзала отходит наш эшелон с демобилизованными воинами на Родину. А накануне наш 60-й гвардейский механизированный полк был построен на торжественной линейке и состоялся прощальный час. Много теплых и добрых слов было сказано воинам-победителям.

… На станции Тулун нас, братчан, ждала кузовная машина, накрытая брезентом. Ехали от населенного пункта до следующего. А время года было на исходе, как говорится, последние денечки декабря. Сибирь все та же, суровая и добрая, а мы одеты не по-сибирски: в шинели и в кирзах. Обогревались от деревни к деревне – угощением и горячим чаем. Итак, в 22.00 часа местного времени 31 декабря 1946 года мы приехали в деревню Долоново. Нас — солдат-победителей было только трое: Павлов Антон, Василий Попов и я. Они-то уже дома, а мне еще три километра надо идти. Первым делом обогрелся. Хозяйка и хозяин дома предложили переночевать, мол, «утро вечера мудренее». Сиди, не сиди, а душа стремится домой:

— Спасибо большое за теплый прием и обогрев, но я домой пойду. Так, говорите, волки порой бывают? На всякий случай не вооружите меня железными вилами?

Старые настенные часы с медведями, скривившись, висят и тихонько тикают. А стрелки показывают 24.00 часа!

Пешочком по льду реки Оки иду к родной деревне, к родному дому! А вокруг лишь трескучий мороз, да густой туман. Вот и первый звоз! Самая знаменитая  во всей деревне «андрианова» катушка! Взошел. У ворот родительского дома стоит привязана на поводе запряженная в сани лошадь. Открываю калитку… У крыльца стоят люди… Все, как солдаты в строю, повернули головы.

— О, Васька пришел! – сказал кто-то.

— Вот так! Ушел без звука, пришел без стука, — сказал старичок. Я его узнал, это был Илья Константинович Сухих.

В 00.30 час. 1 января 1947 года я перешагнул родной порог. Дядя Илья, как бы сопровождая меня, говорит:

— Заходи, солдат-победитель, в дом родной, в дом матери и отца, царство им небесное…

Светилась керосиновая горелка, она отодвинула темноту, было видно, что стены, можно сказать, были голые, окромя шести-семи фоток и в переднем углу комнаты на полочке-божничке та же старенькая конка, когда я уходил на войну. Слева от перегородки бессменно стоит старая деревянная кровать. Справа русская печь, скамейка. Вот и все пожитки…

Посреди комнаты стояла чурочка. Видимо, поставили ее для меня. Все односельчане вокруг меня стояли на ногах, взяли меня в окружение. Снимаю вещмешок с плеч, шинель и сел… Люди зашептались, нарушили тишину. А набежало людей много.

Одна девушка сказала:

— Нам счетовод колхоза письмо командира с фронта читал о том, что наш земляк Петров Василий Степанович – герой. Награжден медалью «За отвагу» в бою с фашистскими танками, где он проявил мужество и отвагу. А где это?

Пришлось из вещмешка достать ордена и медали, прикрепить на груди гимнастерки.

— Вот это, что надо! – прозвучал голос дяди Ильи с душевным восклицанием, — А дальше утро вечера мудренее, пусть солдат поспит.

Спал я четыре часа, в 8 утра началось сборище. Пришел дядя Илья. Я был в полном «боевом» наряде.

Посмотрел он на грудь солдата:

— Вот у меня, как раз в пору, есть что сказать. …В той германской войне нам троим – Степану Андриановичу – твоему отцу, Денису Ознобихину и мне пришлось быть вместе, что очень редко такое бывает в жизни. Чтоб она в тар-тарары провалилась Германия. На войне, как на войне. Бывает, не поесть, ни попить. А голод и холод вынуждают находить выход из сложного положения. Степан (отчаянный!) нам сказал: — Поползу-ка я, авось да что-нибудь добуду. Остались  ли мы с Денисом в окопе на передовой. Через некоторое время Степан вернулся к тому месту, где был окоп, а его нет. Разрывами снарядов все засыпало. Его хорошая ориентировка помогла определить место. Отрыл и спас нас от верной гибели заживо погребенных и не успевших попасть в список без вести пропавших. Тот день вошел в душу мне и Денису незабываемым большим праздником «Вознесение Господне». А Господь наш был Степка! Он нас вознес второй раз на свет божий. К тому еще угостил своей «добычей»: водой, хлебом, куревом и др., что очень было кстати! Этот благородный геройский поступок Степана Андриановича до смерти не забуду! Царство ему небесное… — и перекрестился.

Затем положил правую руку на мое плечо и сказал:

— А тебе, Василий, спасибо от нас односельчан за то, что ты честь, совесть и достоинство своих родителей и наше не обронил и пришел с Победой домой! Вот только дом ваш в 1944 году осиротел. Ваша мать Евдокия Ивановна умерла, но в ее душе осталась хорошая весть из письма с фронта, что ее сын Василий жив, здоров и геройски бьет врага. Она трудно двигалась, плохо видела, плохо слышала и ничего не хотела, кроме одного – повидаться с Василием, или услышать его в последний в остатний разочек… А тебе, Василий, надо жить, и жить столько, сколько судьба отмерила, — на этом дядя Илья закончил свой рассказ.

…Незабываемое – не забывается. Помню бой на малом плацдарме за рекой Одер, и приказ командующего о представлении меня, сержанта Петрова Орденом Славы I степени…

 Перед отъездом из Германии домой в декабре 1946 года нас, отъезжающих, заверил замполит гвардии капитан И.Стариков:

— Кому не успели вручить ордена, медали и нагрудные знаки нашей Родины, они прибудут в военкоматы по месту жительства, там их и получите.

Действительно, 27 сентября 1947 года в Братском райвоенкомате мне вручили медаль «За освобождение Варшавы», остальные: Орден Славы I степени, нагрудные знаки «Гвардеец» и «Отличный артиллерист» как в воду канули…

Объявить-то объявили, но…  Вот, до сих пор жду…

Друзья-фронтовики: Черемных И.З. и Петров В.С. 1966 г.

 3.ПОСЛЕВОЕННАЯ ЖИЗНЬ 

Прошел первый день нового 1947 года в родном доме. А 2-го января пришел колхозный бригадир, спрашивает:

— Чем думаешь заняться? Есть работа, как на войне. Надо капитально отремонтировать деревянный мост, что в деревне Долоново на Тулунском тракте. Что на это скажешь?

Бригадир после признался в разговоре, что боялся услышать мое «нет». Но я по-солдатски «отрубил»:

— Есть плотником!

— Значит завтра, 3-го числа, вы трое из колхоза «Наше будущее»: ты, Максимченко и Иван Виноградов старшим входите в бригаду ремонтников моста. Задание: чтобы к весенним паводкам всю работу закончить потому, что страна поставила боевую задачу перед строителями – к 1951 году проложить Байкало-Амурскую магистраль (БАМ) до Усть-Кута.

Этот срок был предельно минимальным и требовал геркулесовых усилий от людей. В селе Братск на Заверняйке создавался опорный пункт и база стройки. Во многом помог тогда тракт Братск-Тулун-Братск. По нему на многие километры заранее забрасывалось все необходимое для строительства.

Уж очень быстро, показалось мне, прошли дни января. А в феврале этого же года задумал я жениться… Но проблем было, хоть отбавляй. Вместо февраля запись о браке произвели 7 октября.

«Настоящее житейское наше поприще началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили».

Райком и райисполком по согласованию (помните, была партдисциплина?) 20 октября написали распоряжение по моей жене Марии Петровне: мол, Вы как специалист-ветфельдшер направляетесь в распоряжение управляющего конторой «Заготскот» в пос. Николаевский завод. А для меня это означало: «куда иголка – туда и нитка»…

Итак, 1947 год, месяц октябрь 24 числа был принят я на работу в Братскую контору «Заготскот» в качестве рабочего. Вот так из крестьянского общества я оказался в обществе рабочих.

Сооружение Братской ГЭС и возникновение крупнейшего водохранилища внесли коренные перемены в географию и экономику обширной территории Иркутской области. Эти перемены существенно перекроили карту Братского района. Произошли перемены и в нашей семейной жизни и в жительстве.

Огромная работа развернулась в Братском районе по перемещению на новые места. Коренные жители не помышляли, что придется когда-то оставить родные насиженные места. Жили люди на облюбованных местах целые столетия, принимая от старых поколений традиции, любовь к родному месту. Тут, за околицей, за деревней лежал прах сородичей, раскинулись поля, рядом жили брат, сестра, кум, сват. И так вся деревня — от дома к дому, от школы, клуба, скотного двора кузницы была бесконечно дорогой, знакомой до мелочи и близкой, как скамейка у дома, на которой влюбленные встречали утреннюю зарю.

Вдруг неожиданно-негаданно сказали: «Оставляй, вороши нажитое веками, переноси дом в другое малознакомое место». Каждая семья всполошилась, забот невпроворот… Но сколько было сомнений – куда двинуться, как лучше устроиться, кто может пособить из родных, близких, знакомых, друзей? Хотя и редко, но встречались семьи, которые рассуждали: «Может обойдутся, передумают строить Братскую ГЭС. Жили без нее и еще поживем!»

Трудные и беспокойные думы тревожили не одну ночь и не один день сердца людей. А времени для размышлений было не так много. 2 июня 1951 года я свою семью перевез на станцию Вихоревка.

Семья Петрова В.С. Вихоревка, 1953 г.

6-го июня был принят на работу весовщиком ст. Вихоревка. Тогда, знаете, была партдисциплина: назначение, перемещение, перевод на выборную должность.

Петров В.С. комендант ст. Вихоревка, 1952-1953 гг.

В 1953 году избирался депутатом Братского сельсовета, а потом меня избрали председателем Братского сельского Совета. Бывший председатель этого Совета тов. Погодаев жил в деревне Пьяново. Он-то и предложил мою кандидатуру секретарю райкома партии тов. Тимофееву. В народе его звали «трубка». Фамилию его мог помнить не каждый, а вот «трубку» запоминали все (секретарь курил трубку).

Еще была одна деталь. Вызвал меня секретарь, а я с вопросом:

— Кто мог предложить мою кандидатуру? Как я буду работать, образование-то всего 4 класса?

Но секретарь настоял:

— Знаем Ваши заслуги как участника войны, что достойно проявили себя в боевых действиях.

Долго не соглашался, и все-таки на первой сессии в Братске был избран председателем. Секретарь райкома подошел, поздравил, руку пожал:

— Работай, а мы помогать будем.

— Да, поможете «ногам к шее».

— Что, что? – не понял секретарь.

— А так, — отвечаю, — ноги вывихнешь, а там сам дойдешь…

Принимать особо было нечего. Что такое Вихоревка в то время? Это —  станция (маленький домишко), где базировались товарные поезда, да один пассажирский поезд («телятник») ходил до Братска. Это – старый временный лесозавод. Это – больница, если ее так можно было назвать (кочевала из дома в дом), потому что стационарного здания не было. Это – железнодорожная школа-семилетка, которая находилась в сегодняшнем здании ШРМ. В эти годы началось строительство локомотивного депо, строился деревообрабатывающий комбинат. А чтобы организовать подвоз леса к нему, строили «узкоколейку» на два участка: 403 и 404.

Народу на Вихоревке было в то время немного, больше было заключенных.

Петров В.С. — Почетный гражданин г.Вихоревка. 1987 г.

Я никуда не и ни к кому не ходил, с трудовой книжкой не бегал – в отделе кадров все «утрясали». Как говорится «без меня женили, я на мельнице молол». Вот даже увольнение с уходом на заслуженный отдых на пенсию произошло не раз, а четыре! Приходил мастер с работы и не приглашал, а просил выручить, поработать сколько смогу. Вот так.

С февраля 1988 года после третьей медицинской операции с работы уволился, а общественную работу не бросал до 1992 года. С этого года по настоящее время – пенсионер.

…Вот я подумал, что, пожалуй, человеческая жизнь и есть универсальный критерий, эталон измерения, действующий во все времена во всех странах, позволяющий сравнить, как жили раньше и как живем теперь. Что значила жизнь человека в те далекие годы, что значит она нынче? Дорого ли стóит, высоко ли ценится, с уважением ли к ней относятся?

«Делать все правильно!» Представляете, в каком обществе мы бы уже давно жили, если бы так поступать стремились все?

Что же я вам оставляю?  Не накопил «ни серебра, ни злата»… В наследство оставляю всего-то  доброе имя, не запятнанное злом.

г.Вихоревка, 2001-2002 гг.

В публикации использованы рукописи и фотографии Петрова В.С. из фондов муниципального казенного учреждения культуры «Историко-краеведческого музея города Вихоревка». Выражаем благодарность сотрудникам музея за содействие в работе с материалами.

Публикацию подготовила Н.Вторушина.