Мы не раз публиковали материалы о церкви в селе Братске. Но уже опубликованные сведения обрастают новыми подробностями, вновь открываются неизвестные документы, фотографии, появляются люди, которые помогают сложить таинственную мозаику прошлого.
Первые, известные нам, сведения о богослужебном помещении в Братском остроге – часовне, относятся к 1649 году. Тогда енисейский воевода Федор Полибин написал письмо архиепископу Сибирскому и Тобольскому Герасиму. Копия этого письма, присланная из Государственного архива древних актов, находится в фондах Братского городского музея.
«Великому Господину Преосвященному Герасиму архиепископу Сибирскому Федор Полибин челом бьет. В прошлом году били челом государю Енисейского острога сотник стрелецкий и атаманы казачьи, и пятидесятники, и десятники, и рядовые служилые люди о том, что в Брацком острожке образ Пречистой Богородицы, иконы в часовне устроены и обложены серебром. И от того образа Богородицы бывали явления и чудеса многие, и свеча перед образом сама загорелась. И чтоб Ты Государь служилых людей пожаловал, а ты Преосвященный Герасим благословил и велел бы им в Брацком острожке и на часовенном месте церковь воздвигнути. И послал священника вдовова для того, что служилые люди бывают от иноземцев ранены и от ран помирают, а иные многие помирают от болезни своею смертию без отца духовного и без причастия, и погребают их без отпевания».
Тогда братский острог находился на правом берегу Оки недалеко от устья. Через пять лет в 1654 году острог перенесли к самому устью на левый берег Оки, где и возникло село Братск. По этому случаю в Енисейск сын боярский Дмитрий Фирсов доносил «Братский нижний острог поставили весной… на воротах…часовня»¹ .
В начале ХХ века в Братске была услышана и записана учителем М.Е.Карповым легенда о событиях, предшествующих перенесению острога. Она была опубликована в «Известиях ВСОРГО» сотрудницей Иркутского музея А.И.Михайловской². «Когда острог еще стоял на правом берегу Оки, а на теперешнем месте (т.е. на месте села Братск) жили буряты, из острога исчезла икона, висевшая над входом в острог. На другой день буряты обнаружили ее на левом берегу, недалеко от своей священной лиственницы³, и вернули в острог, говоря: «Возьмите вашего Бога и не позволяйте Ему переходить к нам». Дважды исчезала икона и дважды ее находили на бурятском берегу. Это было принято за указание свыше». Далее следовала версия о битве на Кровавой протоке, поражении бурят и переносе острога. Вероятно, оба этих сообщения повествуют об иконе Божией Матери, к тому же и первая церковь была построена во имя Богородицы. Путешествующий по Ангаре в 1675 году Николай Спафарий отмечал: «В остроге церковь во имя Пресвятой Богородицы Владимирской» (4). Известно и имя одного из первых братских священников, служивших в этой церкви. Он упоминается в 1658 году в связи с донесением енисейского воеводы Ртищева в Сибирский приказ о злоупотреблениях братского приказчика Ивана Похабова (5). «Ему ж, Ивану Похабову, учал священник, Богороцкой Иван, говорить за нашу, Государь, братию сирот твоих, что де ты, Иван Иванович, не сильно изгоняй бедных тех пашенных крестьян, и он ему священнику учал говорить: «Батюшко, после де меня хотя и трава не рости, ныне де бы я сыт был, а после де меня хотя и не было». Крестьян он заставил «воеводы Афанасия Филипповича Пашкова зимовья ломать и переносить в острог и ставить себе хоромы, избу и баню и поварни винные вплоть возле церкви, а те, Государь, зимовья Афанасий Филиппович Пашков после себя приказал Богородице на церковное строение».
Таким образом, церковь в Братске во имя Владимирской иконы Божией Матери возникла между 1654 и 1658 годами, хотя и не все церковные постройки к этому времени были возведены. Одновременно с почитанием Владимирской иконы, в Братске избрали чествование праздника Святого Богоявления. Культ Крещения Господня имел в Сибири особое значение, подчеркивая одну из главных задач русских землепроходцев — обращение его коренных жителей в христианство. Значимость этого праздника усиливала близость монастыря – Спасовой пустыни; и тех миссионерских задач, которые стояли перед его насельниками.
Одно из важнейших для Братска событий конца 17 века — выступление братчан против приказчика Христофора Кафтырева, закончившееся их победой, началось в День Крещения Господня. В.Н.Шерстобоев писал об этом в книге «Илимская пашня»: «Крестьяне Братской волости ежегодно съезжались в Братский острог к 6 января ко дню их престольного праздника. Обычно совершалось богослужение, варилось вино и устраивались скромные народные торжества. В это же время переизбирались старосты и целовальники. В 1696 году крестьяне съехались к этому дню как обычно и решили использовать съезд для насильственного отстранения Кафтырева» (6). Церковный причт тогда разделился. «Богоявленский дьячек» Василий Алексеев встал тогда на стороне негодующего народа. Священник же Иван Григорьев оказался сторонником Х.Кафтырева.
Священник этот остался известен в истории еще и тем, что при нем в 1707 году была построена в Братске новая церковь с двумя приделами: во имя Владимирской иконы Божией Матери и во имя Богоявления Господня (7). Имя Иоанна Григорьева упоминается в опубликованных документах вплоть до 1714 года (в этот год он купил в Братске двор посадского человека Агапиты Дмитриева) (8). Из других братских священников нужно назвать Никифора Ивановича Мисорина. Он служил в Братской церкви в 20-40-е гг. XVIII века. Церковь тогда, как и все церкви Илимского воеводства, относилась сначала к Тобольской епархии, затем с 1731 года — к епархии Иркутской. В это переходное время заведовал церквями Братского острога илимский протопоп Иван Петров (9), которого за то, что не провел службы в Илимске 3 февраля 1732 года (день тезоименитства императрицы Анны Иоанновны) лишили сана, били кнутом и отправили на каторгу, где он и умер (10). Таковы были порядки во времена бироновщины.
Во второй половине XVIII– начале XIXвв. в Братской церкви служили священники Мичурины. У старшего Мичурина был конфликт с приказчиком Братского острога, которому священник указал на неподобающее поведение с женским населением. За это священник был бит, но, в свою очередь, написал донос и добился смещения приказчика, после появления на свет незаконнорожденного ребенка (11). Сын его Илья Мичурин, «дабы не отстать от природного своего места, дома и скотоводства, заведенного отцом ево, бывшим тут священником» (12), в 1787 году добился назначения в Братск. Но с братчанами не ладил. В 1804 году они доносили епископу Вениамину, что «чрез семнадцатилетнее его у нас житие во священниках всегда с прихожанами в тяжбах, обидах и притеснениях» (13). Впрочем, А.Н.Радищев, в дневнике при возвращении из ссылки 23 февраля 1797 года, одобрительно отозвался о братском иерее: «В Брацком ночевали у попа Илии, которого я лечил от лихорадки. Она будто за ним ходила и не давала покоя. Болезнь его была чрезмерное движение нервов. Причины я не мог узнать. Из благодарности он нас угостил, велел сделать починку и не велел брать прогонов. Кажется, он у прихожан в почтении. Так бы и должно быть…» (14).
После о.Илии Мичурина в Братской церкви служили священники: Василий Иванович Чирцев (1810-1817), Григорий Петрович Попов (1821-1828), Федор Григорьевич Серебренитский (1829-1934). При о.Федоре Серебренитском и при благочинном о.Илии Петелине в 1820 году во Владимирском пределе Братской церкви вновь был построен иконостас (15). Иконы для него привезли из закрытой епископом Михаилом (Бурдуковым) церкви Иоанна Воина при Иркутском Богоявленском соборе. Их в свое время освящал сам свт. Иннокентий (Кульчицкий), первый епископ Иркутский. Устроенный иконостас по какой-то причине требовал доработки. Поэтому уже в январе 1827 года Духовная Консистория слушала прошение, поданное к Его Высокопреосвященству Михаилу, архиепископу Иркутскому Нерчинскому и Якутскому, кавалеру Братского острога, от братского крестьянина Якова Вдовина с просьбой дать благословение на переплавку при Братской Богоявленской церкви разбитого колокола и справку иконостаса собственным его капиталом. Резолюция Владыки гласила: «Доброе намерение и желание просителя перелить колокол и поправить иконостас Господь Бог да благословит» (16).
Вообще, в XIX веке братчане показывали себя не раз, как добрые христиане. В 30-х гг. они решили возвести новый храм, о чем и сообщил декабрист П.А.Муханов в письме кн.Шаховскому В.М. в июле 1837 года («крестьяне хотят строить церковь») и просил заказать хорошему архитектору «фасад и план» (17) будущего строения. В 1839 году в Братск, с грамотой епископа Нила, прибыл новый священник 28-летний Иннокентий Фирсович Зырянов из известного иркутского рода священников, который и возглавил строительство церкви (18). Его ближайшими помощниками стали главный строитель церкви Михаил Стефанович Карпов и сборщик средств на церковь Алексей Огородников (19). Всего на устроение Братской церкви было собрано серебром 3765 рублей 143,4 копеек (20). Большие по тем временам деньги. В 1843 году строительство здания было завершено.Пятиглавая церковь в стиле классицизма смотрелась со стороны как каменное сооружение. Квадратный храм дополнялся прямоугольными выступами притвора и алтаря. С четырех сторон здание окружали фронтоны с двумя рядами пилястр. Выделяясь своей красотой, храм не нарушал общий гармонии, находясь рядом с 17-метровой деревянной колокольней, старинным погостом и двумя башнями, оставшимися от Братского острога. 
В главном зимнем приделе во имя Богоявления Господня разместили иконостас из старой церкви, из предела Владимирской иконы Божией Матери. О подготовке к новому освящению иконостаса писал 2 июня 1843 года благочинный Георгий Диаконов священнику Иннокентию Зырянову: «По указу Иркутской Духовной Консистории от 22 мая за №1639 велено сделать освящение в вашем новоустроенном храме. А потому предписываю вам прежде освящения взять крест со старой церкви и воздвигнуть оный по отпетии водоосвященного молебствия на новую. Далее предваряю, чтобы по освящению все было у вас готово, освящение же должно быть совершено соборно в наступающий пост 18 или 21 июня. На оном должно быть, кроме меня, 4 священника: первый будет Тулуновской церкви, второй — Шамановской или Большеокинской, третий — Падунский, а четвертый — приходской. Что касается до старого храма, то оный до приезда моего не трогать» (21). В летнем приделе во имя Владимирской иконы Божией Матери иконостас подготовили новый. В сентябре 1843 года о.Георгий Диаконов писал о.Иннокентию в Братск: «Вы извещаете меня, что в холодном приделе новоустроенный иконостас поставлен. Вследствие сего, предписываю вам (написать), когда все будет готово ко освящению» (22). А в следующем письме уже в октябре он интересовался: «Донесите мне об искусстве и прочности иконостаса, а также и о том — готовы ли иконы и какова живопись» (23). К решению об освящении иконостаса благочинный вернулся в мае 1844 года. «Храм я намерен освятить 15 или 16 числа сего месяца писал он в Братск и сие должно быть совершено до приезда Его Высокопреосвященства, ибо по прибытию Его в Братск надлежит принять Его в новом освященном храме в июле 1844 года» (24).
К приезду архиепископа Нила строительство и устроение храма было завершено. Кажется, его вид произвел на архипастыря благоприятное впечатление, так как вскоре вышел Его указ, где было записано: «Строителю и прихожанам изъявить за заботливость о Доме Божием благословение мое и признательность» (25). Приезжающих в Братск, впечатлял не только внешний вид здания церкви, но и его содержимое. «Известия Императорской Археологической Комиссии» в 1913 году (выпуск 50-й, с.136) поместили статью о церковных древностях Братска, где было написано «Иконостас церкви перенесен …из Иркутского Кафедрального собора, где он был освящен епископом Иннокентием в 1730 году. В церкви — чудотворная икона Казанской Божией Матери, рукописное Евангелие времен царя Михаила Федоровича и патриарха Иоасафа».
Иркутский археолог М.П.Овчинников, посетивший Братский острог в 1916 году также отметил ценности Богоявленской церкви: «Из икон обращает на себя внимание образ пророка Ильи, в чисто древнерусском стиле; Святой Троицы, изображенной не под дубом, а в доме; серебряный…крест с изображением Алексея, человека Божия, по преданию принесенный из России казаками» (26). Летопись Богоявленской церкви дополняет эти сведения: «В летнем пределе храма за престолом находится образ Нерукотворного Спаса, оставленный казаками – завоевателями Сибири. Образ Божией Матери Казанской в летнем пределе, риза на которой стоит около 1500 рублей» (27).
При о. Иннокентии Зырянове в Братске появилось не только новое здание церкви. В 1850 году открылось еще и церковно-приходское училище, где священник стал преподавать Закон Божий (28). Однако, учил детей недолго; в 1856 году заболел и на его место служения вступил сын – Аполлон Зырянов. Сыновья о.Иннокентия так же служили в Братском благочинии. Аполлон Иннокентьевич в Богоявленской церкви с.Братск, а Фирс Иннокентьевич в Громовской церкви Братского же благочиния, в 100 км от Братска. В клировых ведомостях об о.Фирсе записано: «Поведения очень хорошего»; после его упокоения в Иркутских епархиальных ведомостях было опубликовано стихотворение от 14 марта 1890 года некого Иннокентия Попова, которое дает нам представление о нравственной чистоте батюшки:
Он был смирен, он был незлобный,
Корыстолюбьем не грешил,
А потому и мир загробный
Его пред смертью не страшил,
Но покаянием он чистым
С души снял все в предсмертный час,
И пред престолом там Пречистым
Стоит и молится за нас.
Пройдут взабвенье год за годом
Сойдет в могилу много лиц,
Но не забудется народом,
Как пастырь пал пред ними ниц,
В прощеный день…, и умилился
Народ и все предугадал;
К стопам он пастыря склонился,
Молил прощенья и рыдал.
На смену священникам Зыряновым пришел выпускник Костромской Духовной семинарии Александр Васильевич Каллистов. В Иркутскую епархию он был направлен по указу Святейшего Синода и был определен вначале к Кежемской Никольской церкви. Но после смерти о. Аполлона Зырянова 4 апреля 1869 года, уже будучи (с 1865 г.) благочинным, переведен в Братско-Острожную Богоявленскую церковь, где и прослужил 28 лет. В Клировых ведомостях Братского благочиния за 1886 год отражены его весомые заслуги и награды перед Церковью: «В 1863 году архиепископом Иркутским и Нерчинским объявлена искренняя благодарность за ревностные труды. В 1865 г. за отличное внимание к исполнению своих обязанностей и примерное поведение награжден набедренником. В 1868 году объявлена благодарность за внимательное обозрение подведомственных церквей и причтов. В 1869 году за отличное и ревностную службу преподано благословение Св.Синода. В 1871 году объявлена благодарность Его Высокопреосвященства за особое ревностное исполнение своих обязанностей, замеченное архипастырем при обозрении епархии в июле и в августе этого года. В 1873 году награжден бархатной фиолетовой скуфьей, а в 1877 году — камилавкою. В 1878 году 3 февраля награжден орденом святой Анны 3 степени за 12 лет прохождения должности Благочинного. В 1881 году за отличную усердную службу вторично преподано благословение Св.Синода. В 1882 году за усердную и полезную службу награжден наперсным крестом Св.Синода. В том же 1882 году за сбор пожертвований в пользу больных и раненых воинов получил знак Красного Креста. В 1884 году 3 августа архиепископом Иркутским объявлена искренняя благодарность с архипастырским благословением за открытие домашней школы и обучение в оной приходских детей через своих образованных дочерей» (29).
Юлия и Александра Каллистовы окончили в Иркутске училище девиц духовного ведомства и стали первыми женщинами-учителями в Братске, открыв новую церковно-приходскую школу — женскую. Произошло это, конечно, не без участия их отца Александра Васильевича, уделявшего немало времени просвещению своей паствы. При нем, 14 сентября 1889 года в Братском приходском училище открылся 2 класс и возникло двухклассное училище Министерства Народного Просвещения.
Таким образом, в Братске в конце XIX века существовало училище МНП и женская церковно-приходская школа. У самого о.Александра было десять детей и все они родились на братской земле. Его сыновья Иннокентий и Иоанн окончили Иркутскую Духовную Академию и стали священнослужителями. Иоанн Александрович в годы русско-японской войны был священником 9 полевого подвижного госпиталя и за подвиг, совершенный с опасностью для собственной жизни, был награжден золотым наперсным крестом на георгиевской ленте (30) .
К сожалению, добровольно ехавших в Сибирь людей, подобных о.Александру, во второй половине XIX века было очень мало. На Сибирь смотрели как на место ссылки для нарушителей закона. Однако, отдаленность Среднего Приангарья привела к некоторым особенностям в характерах русских православных людей, живших здесь. К примеру, епископ Парфений в 1863 году при посещении Братского Благочиния отметил следующее: «Жители, находясь в довольно разобщенном положении от прочего сибирского населения, а, главное, будучи удалены от притока всякой нечистоты, которою Сибирь наполняется из всей России, успели сохранить древнюю простоту нравов; и вообще отличаются честностью, трудолюбием и благочестием. Здесь в первый раз мы увидели мешки с хлебом, сложенные в поле, без караула, и деревянные замки у магазинов с хлебом, среди деревень, без огорожи. Для поселенцев здесь тяжкое местопребывание; потому что пропитание здесь добывается усиленным трудом. Во все время плавания своего по Ангаре от Братского острога до Яндинского, на протяжении около 300 верст, мы чувствовали себя как будто не в Сибири. В особенности какое различие от селений на большом тракте, по которому стекается всякая нечистота из России в Сибирь» (31).
Братский учитель И.И.Воротников в 1868 году в «Описании Братской волости» также дает положительную оценку местному населению. «Жители набожны, бережливы и воздержаны. …Из похвальных качеств нужно заметить гостеприимство: странник, несмотря на то, что он бедный и богатый найдет пищу и приют почти у каждого жителя безвозмездно. Преступления редки». Прошло совсем немного времени. И закономерный процесс вовлечения Братской волости в общее экономическое развитие привел к потере ее древней самобытности, а приток сюда большого количества пришлого населения и ссыльных изменили патриархальные мировоззрения у братчан. 
Уже при новом священнике Леониде (Малышеве) эти процессы достаточно прослеживались. Леонид Михайлович Малышев родился 17 сентября 1875 года в семье священника села Белоусовское Верхоленского уезда Иркутской области. После окончания Иркутской Духовной академии и женитьбе на Зое Никандровне Толкачевой, дочери священника, был направлен в 1896 году в Большеокинскую церковь, а затем после упокоения протоиерея Александра Каллистова стал заведующим Братским благочинием и перемещен в январе 1899 года в Братско-Острожную церковь. Малышев поселился на церковной усадебной земле во вновь выстроенном в 1900 году для него доме (32). Кроме обычных дел священнослужителя у о.Леонида оказалось много общественных занятий. Так 25 марта 1913 года в Братске его жителями и ссыльными был учрежден отдел «Общества изучения Сибири и улучшения ее быта». О.Леонида избрали его председателем. Для нужд Общества Малышев передал пустующий церковный дом с надворными постройками, пожертвованный Церкви по духовному завещанию жителем с.Братск Емельяном Васильевичем Рыбниковым в 1905 году (33).
В одной из комнат этого дома организовали читальню, часть книг привезли из библиотеки Николаевского завода, часть получили от жертвователей или купили. В 1914 году в библиотеке насчитывалось около 2000 книг. Сюда же поступали газеты и журналы. В другой комнате разместили экспонаты первого музея в Братске. Среди предметов были кости мамонта, найденные Малышевым, и, подаренный им, тунгусский пояс. Прошло чуть больше месяца после образования Братского отделения «Общества изучения Сибири…», как в селе возникает еще одно общество – кредитное товарищество. И вновь у истоков его находится причт Богоявленской церкви. Священник и псаломщик входят в правление товарищества. «Новое учреждение вызывает много всевозможных толков. Богатые элементы настроены враждебно. Масса же, видя поддержку в моменты острой нужды, охотно записываются в товарищи» — писал о.Леонид в 1913 году в «Летописи Братской церкви» (34) . В 1914 году он сделал новые записи: «В Братске в 20-х числах июня 1914 г. открыта потребительская лавка. Цены на все продукты потребления были понижены, что пришлось сделать и другим торговцам». И далее: «Местные жители, сознательно обсудив свое положение, пришли к выводу — составить приговор о совершенном закрытии в с.Братском всех мест продажи спиртных напитков. Приговор был составлен 27.12.1914 года. Религиозно – нравственное состояние прихожан изменилось к лучшему» (35).
К сожалению, благородное желание части интеллигенции и священства XIX-XX вв. улучшить жизнь простых людей не смогло остановить гибельных для России процессов. Революция, гражданская война привели к государственной катастрофе и гибели многих сынов России. Конечно, все эти события прошли через сердца о.Леонида и его паствы. В 20 — е годы в Восточной Сибири большинство церквей оказалось в руках обновленцев. Обновленчество — движение в русском христианстве, возникшее в 1917 году с целью «обновления Церкви» (демократизации управления и модернизации богослужения). Обновленцы выступали против патриарха Тихона, заявляя о полной поддержке нового режима. С 1922 по 1926 год движение было единственной официально признаваемой властями РСФСР православной церковной организацией.
В отчете благочинного 3 округа Тулуновского уезда обновленческого священника Бориса Масюкова за 1924 год видно, как непросто было священнику Малышеву выбрать между «обновленцами» и «тихоновцами». «Братский приход самый маленький из всех приходов благочиния. Всего в нем числиться до 150 дворов православных верующих. Остальные или состоят на службе или считают себя неверующими. Население, хотя и занимается хлебопашеством, однако имеет своеобразный отпечаток скупости, негостеприимства и скрытности (36). Храм посещают женщины и при столь малом православном населении довольно в приличном количестве. Проповеди священник произносит на отвлеченные религиозные темы и то с большой опаской, т.к. ему было приказано ГПУ отнюдь не раскрывать рта. Для поддержания веры и нравственности он пользуется частными беседами и надо сказать умно. Авторитетом и влиянием на прихожан пользуется большим не только как пастырь, но и как хозяин и дальновидный человек. Отношение его к обновленчеству двойственное, с одной стороны, он как будто за него; с другой стороны, советует обождать присоединением к какому либо течению. Не дал подписки и не принял протоиерейства от ИЦУ (37) под предлогом, что никакого извещения о сем не получал. Может быть, в нем сказывается дальновидность, а может быть, влияние родни, которая вся принадлежит тихоновщине (38). Симпатии прихожан на стороне Тихона. Священник поминает Синод, архиепископа Илию – более никого. Причт Братской Богоявленской церкви состоит из священника о.Леонида Малышева (имеет все награды включительно до протоиерейства) и исполняющего обязанность псаломщика заштатного священника о.Николая Корюхова (награжден камилавкою)» (39).
В другом документе за 1929 год- «Деле протоиерея Леонида Малышева» (40) назван состав Братского церковно-приходского совета: председатель Варвара Попова, члены Любовь Кокорина, Василий Петров, Дарья Воронкова. Здесь же указано число верующих. Их –275 чел. Численность населения в Братске в это время — 887 чел. Про священника написано, что он дважды состоял под следствием — в 1921 и в 1929 годах. Есть основания предполагать, что в последние года жизни Леонид Михайлович Малышев все-таки отошел от обновленчества. В Братском городском архиве есть документ, в котором секретарь Братского РИКа Ведерников доносил Краевому исполкому о состоянии церквей в Братском районе по состоянию на 01.01.1933 г. Братская церковь в это время действовала; приход относился к тихоновскому направлению.
Леонид Михайлович Малышев умер 6 июня 1933 года. После смерти священника у властей появилась возможность закрыть Богоявленскую церковь. В ноябре 1934 года в Братском волисполкоме приняли решение по размещению временной школы в задании церкви, так как в октябре 1934 года в Братске сгорела школа. Но дети обучались в Богоявленской церкви недолго; для них вскоре было построено новое здание школы. Уже 11 марта 1935 года Президиум Восточно-Сибирского крайисполкома принял постановление о передаче церковного здания под «культурные нужды».
К началу 1936 года в Братске в здании храма разместился Дом культуры с кинотеатром. К этому времени, какая – то часть внутреннего убранства храма ушла с аукциона. Что-то из икон было расхищено, что-то немногое попало в иркутские музеи. Большая же часть иконописных ликов была уничтожена; их просто вынесли на уличную свалку. Во время переделки здания убрали купола, кресты; разобрали здание рядом стоящей колокольни. Погост, где с 17 века братчане хоронили сородичей, снесли. Стоящие на могилах КРЕСТЫ кому-то не давали покоя и о многом напоминали. В Братском архиве сохранилось постановление Президиума Волисполкома от 04.06.1935 года, которое, иначе как кощунственным, не назовешь. «Слушали: ходатайство РК ВЛКСМ о разрешении использовать площадь, принадлежащую ранее церковной ограде для использования под спортплощадку. Решили: 1.В соответствии с решением Президиума Крайисполкома об использовании здания бывшей церкви под клуб удовлетворить просьбу РК ВЛКСМ использовать площадь бывшей церковной ограды под спортплощадку. 2.Согласиться с разрешением санврача снести с территории площади бывшей церкви могилы, сооруженные до 1900 года, т.к. согласно инструкции ВЦИК от 16.04.1931 года срок последних захоронений истек. 3.Учитывая то обстоятельство, что до 1917 года чугунные надмогильные постройки (кресты и т.д.) никем не ремонтировались и последние разрушались, предложить заведующему ОМХ и РИК А.Т.Кулябко собрать остатки чугунных изделий и сдать их в металлолом» (41).
Жена о.Леонида — Зоя Никандровна Малышева еще долгое время жила в небольшом домике в Братске вместе с больной дочкой-инвалидом. Старожилы вспоминали, что домик ее летом отличался от других обилием цветов, которые матушка выращивала. Перед затоплением села за Зоей Никандровной приехали родные и увезли ее в Днепропетровск. В этот 1961 год старый Братск ушел под воды водохранилища. В связи с этим, хотелось бы сказать о необходимости молитвенного поминовения тех живших здесь православных, чей покой был нарушен образованием Братского моря. Если бы на Братском водохранилище проводили (например, в День старого Братска) панихиды подобно Леушинскому стоянию на Рыбинском водохранилище, то это оказало бы благотворное влияние на жизнь нашего города.
Список литературы и примечания:
1.Герасимов В.Ф. Летопись Братска. Т.1. Иркутск. 1992.С.22-23.
2.Михайловская А.И. Братский острог//Известия ВСОРГО, Иркутск.1928. С.101-102.
3.И.И.Воротников также писал в «Описании Братской волости»: «Старожилы помнят вековую лиственницу, стоявшую неподалеку от острога, к которой сходились шаманы для совещаний и жертвоприношений. Место это было для бурят священное».(Герасимов В.Ф. Летопись Братска. Т.2. Иркутск. 1992.С.96).
4.Герасимов В.Ф. Летопись Братска. Т.1. Иркутск. 1992.С.28.
5.ЦГАДА. Ф.214, стб.589, л.93,92,91,89,88,87
6.Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. Иркутск. 2001. Т.1. С..204.
7.ГАИО. Фонд 50, оп.1, д.1668.
8.Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. Иркутск. 2001. Т.1. С.280.
9.Иркутские епархиальные ведомости. 1867.№26. С. 335.
10.Иркутские епархиальные ведомости, 1867.№9. С. 99.
11.http://ostrog.ucoz.ru/publ/s/sannikov_a_p/cerkovnoe_sluzhenie_i_dejatelnost_prikhodskogo_dukhovenstva_na_territorii_irkutskoj_gubernii_v_xvii_xviii_vv/89-1-0-134#20.
12.ГАИО. Ф.50, оп.1, д.908
13.Там же
14.Герасимов В.Ф.Летопись Братска. Т.1. Иркутск.1992. С.51.
15.ГАИО. Ф.291, оп.1, д.6, с.292-294
16.ГАИО. Ф.291, оп.1, д.6 ,с.302.
17.П.А.Муханов. Сочинения, письма. Иркутск. 1991.С.344.
18.В переизданной в 2006 году книге прт. Прокопия Громова «Первосвятитель Иркутский Иннокентий 1 (Кульчицкий)» есть сведения о том, что в феврале 1729 года прихожане Баргузинского острога представили кандидата во священника своей церкви дьячка Иова Васильева сына Зырянова, родом из Енисейска, сын посадского. «Кажется, это был родоначальник почившего в Иркутске в 1860 году старца прт. Фирса Матвеевича Зырянова, который до 80 — летнего возраста служил в Церкви до последнего воздыхания. …Кто не знает, какой искусный чтец и певец был отец Фирс», — писал прт. Прокопий Громов. И далее: «Его дети и внуки отличаются той же способностью» . Укажем, что такую же фамилию носил келейник епископа Иннокентия (Неруновича), который оглашал в 1747 году в Спасовой пустыни духовные завещания епископа.
19.ГАИО. Ф.291, оп.1 ,д.9, с.445.
20.ГАИО. Ф.291, оп.1, д.9, с. 574.
21.ГАИО. Ф.291, оп.1, д.9, с. 308.
22.ГАИО. Ф.291, оп.1, д.9, с.336.
23.ГАИО. Ф.291, п.1, д.9, с. 345.
24.ГАИО.Ф.291, оп.1, .9, с.466.
25.ГАИО.Ф.291, п.1, .9, с. 575.
26.Герасимов В.Ф. Летопись Братска. Иркутск. 1992. Т.1. С.141.
27.ГАИО.Ф.291, п.1, д.158.
28.ГАИО.Ф.291, оп.1, д. 9, с.804.
29.ГАИО.Ф.50, оп.9, д.9876.
30.www.history-ryazan.ru
31.Из записей, сделанных при обозрении Иркутской епархии епископом Парфением / Иркутские епархиальные ведомости. 1863. №47.
32.ГАИО.Ф.291,оп.1,д.158.
33.ГАИО. Ф.50,оп.1,д.14562
34.ГАИО. Ф.291,оп.1,д.158
35.Там же.
36.Сравните с характеристиками братчан полвека назад.
37.Иркутское Церковное управление — губернский орган управления Обновленческой Российской Православной Церкви.
38.Возможно, речь идет об его сыновьях — священниках (Иннокентии и Владимире).
39.ГАИО.Ф.485, оп.2, д.3
40.ГАИО. Ф.485,оп.1, д.108, св.2
41.БГА. Ф.Р-1, оп.1, д.56, л.238.
Источник: «Братск православный», 2016, №1 (150), 6 января.