Анзёба. История образования этого поселения показательна в истории освоения Приангарья. В разное время поселение именовалось: дер. Анзей, Анзiобь, Анзёб(ь), выселок Анзёпь, Андзёб(ка), Анзёбинская, пос. Анзёба(и).
…Сразу оговорюсь, что цель исследования – деревня «старая Анзеба» до переселения в 50-х годах в район нынешнего пос. Чекановский.
Когда и где появилось поселение Анзеба? Обратимся к истории.
До появления русских в первой половине 17 века приангарские земли уже были заняты тунгусами (с 1931 года – эвенки), которые интенсивно осваивали сибирскую территорию через реки-дороги. В том числе, на берегах левого притока Ангары — Гее, нынешней Вихоревки,1 находились кочевья тунгусов. На карте С.Ремезова2 они показаны парными палатками.
Главная задача, которую выполняли русские служивые люди – «полное объясачивание всего коренного населения и организация бездоимочного сбора ясака». [13, с.608]
О сборе ясака Перфильевым находим у Окладникова [8, с.34]: «Из числа бурятских киштымов3 на 1627 г. дали ясак ордынцы – Чеулка с товарищи, верхние шаманские тунгусы с князцом Когонец, верхние тунгусы, жившие на Гее реке «з брацкими людьми вряд» — князец Халенга и др.». «Численность населения улусов варьировала от 4 до 27 ясачных плательщиков». [5, с.208]
Центром сбора ясака был Братский острог. Здесь, начиная с 1633 года, собирался ясак с окинских бурят и тунгусов — бывших бурятских кыштымов, живших по Ангаре выше Шаманского порога до устья Уды, по рекам Гее (Вихоревой), Оке и Ие. [5, с.184]. Автор приводит сведения о численность плательщиков ясака за 1696-1702 гг.: [5, с.207]
| Острог | 1696 | 1699 | 1702 | |||
| Плательщиков ясака | Собрано соболей | Плательщиков ясака | Собрано соболей | Плательщиков ясака | Собрано соболей | |
| Братский | 245 | 454 | 275 | 583 | 289 | 529 |
В первой половине 17 века русские служилые люди выделяли среди гейско-ангарских тунгусов следующие волости/улусы: Ордынскую во главе с Чеулкой (Чичеуловым), «волость Геи реки» во главе с Хеленкой и «мунгулей». [5, с.207]
Все тунгусы этой группы были бурятскими ки(ы)штымами» к которым бурятская родовая аристократия приезжала для сбора албана4 и для торговли…» [5, с.213]
Борьба за плательщиков ясака между бурятами и русскими была не шуточной. Чтобы сохранить своих «данников» от русских сборщиков ясака буряты забирали в свои кочевья тунгусские семьи. Вот одна из историй 1633 года: «… Баяракан (бурятский князец) устроил большой набег в окрестности острога. Он приехал под Падунский острожек по Вихоревой речке по первому зимнему пути, с сыновьями своими и улусными людьми, переграбил ясачных людей, одного мужика «убил до смерти», а остальных забрал живыми с собой. Кроме того, Баяракан приказал ясачным людям, которые жили по речке Вихоревой, не давать ясака казакам «только де хто станет из них нам? ясак давать с себя и они де их всех до конца разорят». [8, с.69]
До русских в Сибири не было сколько-нибудь значительных поселений живших здесь аборигенных народов, так как те вели в основном кочевой или полукочевой образ жизни. Поэтому почти все селения основаны русскими людьми и получили русские названия. [4, с.7] В самом деле, на карте Ремезова все обозначенные деревни носят русские названия: Безсоновская, Падунска, Илюшкина, Андрюшкина, Юшкова, Косаткина, Привалихина и др.
Образ жизни тунгусов, передвигающихся за дичью по региону в течение всего года, не предполагал основание постоянных поселений. Установлено, что мужчины-эвенки перемещались на расстояние до 2000 км в год, остальные члены семьи – до 1000 км. [6, с.117]
Из этнографических источников известно, что тунгусы-аборигены давали имена объектам природного пространства, главным образом, рекам и ручьям, которые являлись ориентирами их «маршрутной карты», и по которой они безошибочно передвигались по памяти.
Историю переименования реки Гея (Геа) узнаем от Фишера5, описывающего историю гибели в 1629 году енисейского казака из отряда Максима Перфильева: «…он назывался Вихорь Савин. От него речка, которая под самым так называемом Долгим порогом с правой(?) стороны впадает в Ангару, и где он убит, получила имя Вихоревка, которую впротчем тунгусы называют Геа…». [11, с.349-350]
Деревню Вихоревка на реке Вихоревка находим на карте 1745 года.
1765 год. Следуя по сибирской земле в Китай, русский посланник Н.Г. Спафарий6 отмечает в дорожном дневнике: «Августа в 15-й день. На левой стороне реки Тунгуски (Ангары) река Вихарева, а вытекла та река издалека, из гор каменных. А по ней живут Тунгусы многие и промышляют соболи, и бобры, и иной всякой зверь…». [9, с.104]
На карте Нижнеудинского уезда 1797 г. по берегам реки Вихорево обозначены: уже переименованная деревня Усть-Вихорева, тунгусские кочевья и почтовый стан з. (заимка?) Тунгуской напротив порога Пьяного на Ангаре. Может быть, это одно из ранних мест будущей Анзебы?
На карте Иркутской губернии 1891 (Рис.3) находим д.Андзебинскую. Судя по карте, поселение находилось ближе к Кузнецово-Вихорево.
В Памятных книжках Иркутской губернии и статистических справочниках поселение также упоминается.
1.1893 год.
Примечание: в графе 3-ей по каждому селению показан состав населения: I – крестьяне, II – поселенцы. К 19 веку, по мнению Долгих, тунгусское население гейско-ангарской группы, «видимо, ассимилировались с русскими». [5, с.219]
2.1903 год:
Примечание: 30 верст – до волостного правления (Братск); 380 верст – до уездного города (Нижнеудинск); 630 верст – до Иркутска.
3.1929 год.
Что же означает название «Анзеба»? Автор-составитель топонимов Иркутской области М.Н. Мельхеев называет малоубедительной легендой возникновения наименования Анзебы: «Когда–то на берегу небольшого ручейка, на месте нынешнего селения, жил старый тунгус–кочевник Ан с женой Зёб. У них родился сын, которого они назвали Ан–Зёб. Это название перешло к речке, а позже селению». [7]
На геологических картах в месте старой Анзебы, действительно, просматривается русло пересохшего ручья (реки). В данных Государственного водного реестра этого объекта нет, хотя в yandex.ru/maps он обозначен как «р.Анзебь»
Скорее всего, его левый берег при впадении в р.Вихорево стал окончательным приютом для поселения «ясашных» и «новокрещенных» тунгусов, хозяйственная деятельность которых коренным образом изменилась и привела к крестьянству и оседлому образу жизни. И поселение, и его название появились, вероятно, не раньше первой половины 19 века. Последние изыскания в областном архиве позволили обнаружить запись в метрической книге Падунской Зосимо-Савватеевской церкви от 27 марта 1847 года о кончине Анзебинского улуса поселенца Ивана Стефановича Попова, 45 лет — от горячки.[15] Толковые словари В.И. Даля и Д.Н. Ушакова одинаково толкуют: улус — у калмыков и сиб. инородцев, … стойбище, становище. Дальнейшие поиски, возможно, приведут к дополнительным уточнениям.
Можно согласиться с легендой, что название «Анзей», «Анзёб(ь)», «Андзёб(ка)» состоит из двух частей. Причем, есть уверенность в том, что вторая часть сохранила в русской транскрипции название древней реки Гея, потому что все новые именования у эвенков происходили от гидронимов, а не наоборот.
Для исследования топонима изучаем грамматику эвенкийского языка [2] и узнаем следующее:
1.Эвенкийский язык по строю относится к агглютинативным языкам, у которых к корню слова «приклеиваются» в определенном порядке значимые словообразовательные и словоизменяемые части слова – суффиксы. Образование слов и их изменение происходит путем наращивания частиц – суффиксов. Корень слова обычно состоит из одного-двух слогов: односложные и двусложные. В нашем случае корень слова двусложный: Ан- и –Зе с окончанием –е(-я) или суффиксами (-б, -бь).
2.Язык содержит большое количество слов-имен. Именными частями речи могут быть: существительное, прилагательное, местоимение, числительное. Имена места в большинстве своем являются именами пространства и частей целого. К именам – частям целого относится, к примеру: … «ан-» — правая часть. [2, с.51] Значит, наше название связано с частью целого (река).
3.Буква «з» встречается только в словах, заимствованных из русского языка. [2, с.13] Тогда откуда взялось «Зе»? Из фонетики эвенкийского произношения следует, что сложный звук [ǯʹē] может давать буквосочетание «де».
Представим себе, как в первой половине 17 века «русское ухо» услышало название реки от «местных туземцев». Могло прозвучать однослоговое с долгим гласным: [гē], [дē], [джē], [дзē], потому что, по мнению Василевич Г.М., двусложные топонимы (Ка-я, Чу-я, Му-я), оканчивающиеся на «я» — не тунгусского происхождения. [3, с.330] А как было прописано название реки в донесениях казаков? К сожалению, первоисточники допетровского периода нам недоступны и мы читаем у Миллера, Окладникова, Долгих и пр. лишь фонетическую транскрипцию – [gеjа].
Итак, если бы казаки услышали [ге], то так бы и зафиксировали — согласная «г» всегда была твердой. А произношение [ǯʹē] могло быть записано как дж — мягкое [джʹ] и s (зело) – мягкое [дзʹ]. Впоследствии звук [дзʹ] утратился, а буквы s (зело) и з (земля) стали смешиваться. [12, с.7] В качестве доказательства можно привести пример «русского перевода» реки Джеэ (Дее, Дею) – левого притока Амура, которую мы знаем как Зея.
Кстати, Василевич Г.М. приводит множество примеров распространения одних и тех же топонимов по Восточной Сибири и отмечает этот факт интересным, как материал для определения расселения и этногенеза народов. [3, с.332]
И в нашем случае могло иметь место повторное применение гидронима. Не случись переименования реки, возможно, на братской земле мы имели бы вторую Зею.
Итак, рассмотрим несколько вариантов перевода названия поселения, помня о том, что оно должно содержать название реки:
1.«Ан-зей». Первый слог «ан-» — на эвенкийском имеет значение «правый, правая часть», мог обозначать «правый берег (реки)». Не найдя в тунгусском словаре слова «гея (геа)», подбираем походящим по произношению: «гэе» — красивый. [14, с.99] Эту версию значения гидронима можно объяснить. Река действительно могла впечатлить наших предков, живущих в гармонии с природой, своим причудливым извилистым руслом, широкими пойменными лугами и благоприятными местами для охоты и рыбной ловли. Окрестности представляли собой холмистую местность, покрытую таежным лесом, где достаточно было дичи. Она являлась нерестилищем ценных рыб, пока наши современники не загрязнили воду промышленными отходами. Со вторым слогом получилось «Ан-г(э)ее» в «русском переводе» – «Анзее(я)». Таким образом, приблизительное толкование топонима может означать «правый берег красивой реки».
2.Еще один вариант перевода второго слога «-ге» — «друг» или «-гē» — «другой, второй, следующий». В результате получаем «Ан-Ге» — «друг на правой стороне» или «Ан-Гē» — «другой, второй, следующий на правой стороне (берегу)».
3.«Ан-зё-бь», «Ан-дзе-б(к)а». Эти названия также присутствуют в официальных источниках. В этом случае к первому слогу «приклеивается» слог «-дее, -джее, -джеэ» и суффикс «-бь, -би, -ба» самодийского происхождения:7 Ан-джее(э)-бь(-би,-ба) в русской транскрипции – [анǯʹēбʹ] Андзёбь(-и,-а) с приблизительным переводом «правое лезвие(разрез) воды(реки)». Так вот, если посмотреть на карту (Рис.8), русло безымянного ручья рассекает крутой вогнутый берег р.Вихорево, как лезвие. Других таких ярких примеров по руслу реки не найдено.
Но почему «правая часть» или «правый разрез» используется в отношении реки Гея-Вихорево, ведь места кочевий гейско-ангарских тунгусов по нашей современной ориентации находились на левом её берегу? Пояснение можно найти в исследованиях Г.М. Василевич, которая выявила у эвенков 4 способа обозначения стран света: 1) по положению солнца — с использованием слов «восход», «заход», «полдень», «полночь»; 2) по направлению от человека — со словами «перед», «зад», «правый», «левый»; 3) по направлению рек — «вверх» или «вниз» по течению; 4) по направлению склонов хребтов. [1, с.225]
Об этом же у А.Лаврилье: «Началом отсчета процесса ориентации является место говорящего индивида (в частности его палатки) по отношению к реке, возле которой он находится (или на берегу которой стоит его палатка). Индивид осмысливает окружающее пространство следующим образом. Первая направляющая ось определяется местом расположения лагеря по отношению к реке: «берег, на котором стоит палатка и территория за ней — противоположный берег с территорией за ним». В этом случае, один и тот же берег будет рассматриваться по-разному в зависимости от местоположения палатки. Вторая координата определяется по течению реки: верховья – низовья. [6, с.124]
То есть, заходя через устье в притоки «большой воды» (моря, озера, реки) и двигаясь вверх по течению и обратно, тунгусы могли называть правой частью то правый, то левый берег реки относительно своего местонахождения.
4.Предлагаю еще один вариант толкования топонима. Известно, что эвенкийский язык относится к группе тунгусо-манчжурских языков, поэтому обратимся за подсказкой к Сравнительному словарю тунгусо-манчжурских языков. [10] Один из вариантов корневого слога «āн» (с долгим звуком [ā]) эвенкийского происхождения переводится как «не имеющий», «без кого-либо, без чего-либо». Смотрите, что получается: Āн-Гея(а) – «не имеющий Геи, без Геи». В самом деле, реку переименовали, дали новое имя, ничего для тунгусов не значащее, тем самым нарушили схему ориентации кочевого народа, которая передавалась из поколения в поколение, от народа к народу. Может быть, таким способом в этом толковании сохранена судьба реки и людей, живущих на ее берегах?
…Наивно полагать, что любительский перевод с помощью словарей раскроет точное значение географического названия. В результате языковых смешений и временных искажений древние названия местностей к нашему времени существенно видоизменились. Но зато сколько возможностей для исследования!
Продолжение следует…
Примечания:
1.Вихоревка — так называется река в соответствии с Государственным водным реестром.
2.Ремезов, Емельян Степанович — тобольский боярский сын. С помощью своих троих сыновей к 1 января 1701 году начертил Атлас Сибири – «Чертежную книгу Сибири». Пособием по составлению его чертежей послужили сведения, «собранные на местах», географические рукописи, «допросы сведущих людей и памятливых бывальцев».
3.Кыштымы (киштымы, от хак. кистим) — этносоциальный термин для обозначения вассального населения Южной Сибири в период средневековья. Использовался енисейскими кыргызами по отношению к зависимым данникам — таёжным народам. В том же значении был перенят русскими властями в XVII веке.
4.Албан (якут.) — вымогательство
5.Фишер, Иоганн Эбергард (1697-1771) — российский историк и археолог немецкого происхождения, академик Петербургской академии наук. Зимой 1739 г. Фишер был командирован академией в Сибирь на смену академика Миллера. Пробыв с лишком девять лет в командировке, в 1757 г. он составил труд по материалам, привезенным историографом Миллером из сибирского путешествия.
6.Спафарий, Николай Гаврилович (1636-1708) – молдавский боярин, происходивший из православной греко-молдавской семьи. Вошёл в историю как видный русский дипломат, политический деятель, учёный, переводчик, богослов, путешественник и географ. Известен, прежде всего, своими учёными трудами и воспоминаниями о посольстве в Китай.
7.Самодийцы — общее название коренных малочисленных народов России, говорящих (или говоривших) на языках самодийской группы, образующих вместе с языками финно-угорской группы уральскую языковую семью.
Иллюстрации:
1.Ремезов С. «Чертежная книга Сибири. Енисейская землица». 1699. Фрагмент.
2.«Атлас Российской, состоящей из девятнадцати специальных карт, представляющих Всероссийскую империю с пограничными землями…». 1745, лист 35. Фрагмент.
3.«План Иркутской губернии. Нижнеудинского уезда, сочинено с разных описаниев».1797. Фрагмент.
4.Карта Иркутской губернии 1891. Фрагмент.
5.«Статистика Российской империи. XXVII. Волости и населенные места». Вып.4. Иркутская губерния. 1894. С.95.
6.Памятная книжка Иркутской губернии на 1903 год. С.92.
7.Список населенных мест Сибирского края. Т.2. Округа Северо-Восточной Сибири. Новосибирск, 1929.с.856.
8.Геологическая карта СССР. 0-47-XXXVI.1958. Фрагмент.
Список литературы:
1.Василевич Г.М. Некоторые термины ориентации в пространстве в тунгусо-манчжурских и других алтайских языках. //Проблема общности алтайских языков. — Л., 1971. С. — 225.
2.Василевич Г.М. Очерк грамматики эвенкийского (тунгусского) языка. — Л., Учеб.педагог. изд-во Наркомпроса, 1940. — 195 с.
3.Василевич Г.М. Топонимика Восточной Сибири./Известия РГО. Том 90, вып.4./ — 1958. — С.327.
4.Воробьева И.А. Язык Земли. — Новосибирск, Зап-Сиб.кн.изд-во, 1973. — 45 с.
5.Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в 17 в. — М. Изд-во АН СССР, 1960. – 622 с.
6.Лаврилье А. Ориентация по рекам у эвенков юго-востока Сибири. /Система пространственной, социальной и ритуальной ориентации./ — Этнографическое обозрение, 2010, № 6. — С.115-132.
7.Мельхеев М.Н. Географические названия Восточной Сибири. – Иркутск, Изд-во Иркут. ун-та, 1995. — 316 с.
8.Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов (17-18 вв.). — Л., Гос. соц.-экон. изд-во, 1937. — 424 с.
9.Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 году. Дорожный дневник Спафария. — СПб.: Тип. В. Киршбаума, 1882. — 214 с.
10.Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю. (в 2-х томах). Т.1. — Л., Наука, 1975. – 672 с.
11.Фишер И.Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием, сочиненная на немецком языке и в собрании Академическом читанная членом Санк-Петербургской академией наук и профессором древностей и истории, так же членом исторического геттинского собрания Иоганном Ебергардом Фишером. Книга третья. Отделение третье. Параграф 13. — С.-П., 1774. – 631 с.
12.Черванёва В.А. Вводный курс по чтению и переводу старославянских текстов: учебно-методическое пособие/ – Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет./ 2012. – 52 с.
13.Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. Том 2. /Илимский край во 2-4 четвертях 18 века./ — Ирк. КН. Изд-во. 1957. — 674 с.
14.Эвенкийско-русский словарь. /Сост. Василевич Г.М./ — М. Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1958. — 802 с.
15.ГАИО, Фонд 50, опись 3, ед.хр. 660.
Уважаемым авторам спасибо за интересные материалы и полезную информацию. Касаемо замечаний к статье: как правило первые названия в необжитых местах получали топографические объекты местности (чаще всего — реки, ручьи), а от них уже поселения (на этих реках, ручьях). Поэтому анализировать происхождение названий логично по этим объектам. Ведь абсолютно очевидна связь между ними. Сравните: речка Анзебь, а с другой стороны водораздела — речка Чузебь. Анзебь и Чузебь — явная фонетическая связь, и, скорее всего, бурятского происхождения (та же Зяба, зээбэ). Теперь сравните: Чузебь и (ниже по течению Вихоревой) — Чумахай. И т.д. Неужели авторы не обратили внимание на очевидное сходство терминов? И еще: если объектам давали названия топографы и геодезисты, занимавшиеся картографированием местности (а было это не так уж давно), то названия объектов, полученные от местных жителей, они согласовывали с администрациями, с приложением переводов этих названий на русский язык. Думаю, что проще всего и точнее не пространственные рассуждения, а обращение в соответствующие архивы картографических фондов.
Уважаемый «Амака», спасибо за Ваш комментарий. Вы правы по части образования топонимов от природных объектов и это отражено в статье (извините, повторюсь): «…Из этнографических источников известно, что тунгусы-аборигены давали имена объектам природного пространства, главным образом, рекам и ручьям, которые являлись ориентирами их «маршрутной карты», и по которой они безошибочно передвигались по памяти». И ещё: «…левый берег (р.Анзебь) при впадении в р.Вихорево стал окончательным приютом для поселения «ясашных» и «новокрещенных» тунгусов, хозяйственная деятельность которых коренным образом изменилась и привела к крестьянству и оседлому образу жизни. И поселение, и его название появились, вероятно, не раньше второй половины 19 века».
В ходе изучения этнографических источников, пришла к убеждению, что переименованная река (из Геа в Вихорево) в «системе координат» кочевых тунгусов до их оседлости (середина 19 века) могла остаться с её древним названием — Геа. Отсюда была предпринята попытка «усмотреть следы» прежнего обозначения природного объекта в названиях поселения, дошедших до наших дней. А их только из официальных источников, приведенных в начале статьи — 7. Следовало также учитывать фонетику тунгусского (эвенкийского) языка и особенности старославянского письма, чтобы попытаться представить первозданное название. Отсюда «пространные рассуждения».
Согласна, что приведенные Вами гидронимы по рекам Убь и Вихоревка фонетически сходны, но каждый из них ждет своего исследователя, не всё так однозначно в плане языкового и исторического происхождения.
Последнее из названий (с 1951 года), связанное с поселением – железнодорожная станция Анзеби. Попробую воспользоваться Вашей подсказкой и обращусь с запросом по истории образования топонима в Федеральный научно-технический центр геодезии, картографии и ИПД. Только что-то мне подсказывает, что развернутого ответа не получу. Иначе почему наши ученые (Мельхеев М.Н., Гурулев С.А.) занимаясь топонимикой Восточной Сибири, десятилетиями изучали литературные источники, вместо того, чтобы обратиться в соответствующие архивы картографических фондов?. Всего доброго! С уважением, автор.
Причина, почему «ученые… изучали литературные источники», легко объяснима. Во-первых: геодезические работы долго имели гриф секретности. Год назад старый топонимист радостно сообщал в сети, что (оказывается!), топографические названия наносятся на карту не «от балды», а согласно инструкциям, где подробно расписан порядок сбора и согласования этих названий (в частности, речь шла о «Руководстве по сбору и установлению географических названий на топокартах и планах»), и узнал он об этом лишь на «старости лет» (вообще существует много законодательных актов и инструкций о сборе наименований, порядке переименований и т.д.). В частности, в ведомости установленных названий есть такие графы, как «язык», «написание в национальной графике», «смысловое значение», а в сводной ведомости названий — «обоснование названия», «заключение межведомственной комиссии по географическим названиям» и т.д. Конечно, имеются в виду не старинные схематические «чертежи», а более современные карты на координатной основе. Хотя, конечно, анализ названий — интересное занятие на досуге, наподобие кроссворда, и многим нравится в нем «упражняться».
Во-вторых: значение более старых названий может быть неведомо даже местным жителям, и тут топографы не помогут. Оно может пройти несколько языковых транскрипций с утратой изначального смысла (например — озеро Ессей, по якутски Эсэ, или Медведь — называли и Жессей, и Евсей, и Евсеевское, и Осеевское и т.д.), или назване реки «Куленга» — в т.ч. и «Гулянка» (и если искать в смысловом значении какие-то особые «гульбища» в этой местности, то это заблуждение). Поэтому анализ нужен.
В примере с «Анзеби», полагаю, нужно изучить все окрестные названия в комплексе, в соответствии с разрядом водотоков (более крупные реки, как правило, имеют более древние, и более искаженные названия, а более мелкие — сравнительно новые и «правильные»), чтобы установить хотя бы язык наименований. Поскольку топографы работали с 1-2 проводниками — толкователями названий, то, как правило, окрестные названия имеют общее происхождение по языку, и искомое название, скорее всего, будет в одном ряду с остальными.
Скажем, название «Чумахай» по-бурятски «шуумгай» — быстрый, подвижный. Название «Анзеби» (от «ан» — зверь, и «зээбэ» — кочевка, перемещение) может трактоваться как «ручей, вдоль которого перекочевывает зверь», т.е. изюбрь). Ручей «Бикей» — от «бёёгэй» — шаманский. Жалугай от «жалгай» (ложбинный).
А водотоки высшего порядка вполне возможно сохранили более старинные, эвенкийские названия (имею ввиду Геа — Вихореву).
И такой нюанс: в отличие от современных карт, в старину названия не считались чем-то незыблемым, и одно и то же название имело множество форм. И даже разных наименований, поскольку мелкие объекты на старых «картах» не обозначались, то они передавались «из уст в уста», и каждая группа людей называла их по-своему. Кроме того, они не были постоянны: скажем, ручей «Брусничный» после пожаров с легкостью мог стать «Горелым», а после успешной охоты «Добычливым местом» и т.д.
В деле топонимики важно не количество, а качество. Лучше меньше, но более достоверно, чем много, но не в тему (имею ввиду «тунгуса Ан и его жену Зёб» — ни в какие ворота). Желаю успехов, и новых интересных публикаций.
Спасибо за полезную! информацию и добрые пожелания. С уважением, автор.
Кстати, на геологической карте (фрагмент которой приведен Вами на рис. 8) имеется изображение населенных пунктов на побережье Ангары до затопления (номенклатуры трапеций O-47-XXXVI и O-48-XXXI). Довольно познавательно.
И еще хотел узнать, есть ли у Вас информация о происхождении названия острова «Тенга»?
Этот ресурс Геолкарты мне знаком и активно используется, хотя там обнаруживаются неточности в названиях.
Те(э)нга мне интересна, поскольку по метрическим книгам Падунской Зосимо-Савватеевской церкви с середины 19 века усматриваются плотные родовые связи с жителями Анзебы. Вопрос в стадии исследования.
Дополнительной информации по Тенге, кроме сведений Топонимического словаря (Гурулев С.А.),нет.