Увлечение историей своего края нередко приводит к открытиям. И в этом случае изучение рода Ознобихиных позволило приумножить сведения о герое Братского восстания 1696 года Митке Кирилове. На стыке XVII-XVIII веков шел процесс формирования старожильческого населения Братского острога и его деревень, главным образом, из числа осевших енисейских служилых людей. В это же время происходило установление фамилий от полуимен и прозвищ.
Обратимся к истории. В 1696 г. Братский острог был потрясен вспышкой восстания против письменного головы Христофора Кафтырева, управляющего в то время острогом. Поводом послужили лихоимства, грабежи и насилия управителя. В числе лидеров организованного народного сопротивления архивные источники и историки называют Митку Кирилова.
6 января 1696 г. братские жители собрались в свой престольный праздник, чтобы сообща насильственно отстранить Кафтырева. На мирском совете составили «обидную роспись» на Кафтырева и челобитную енисейскому воеводе Римскому-Корсакову от имени всех жителей Братского уезда: «на ево Христофорово место выбрали мы холопи и сироты ваши до ваших великих государей указу – для всяких ваших, великих государей, дел, енисейских десятника казачьего Митьку Кирилова и рядового казака Данилку Терентьева». В согласии с выборными людьми они были наделены всей полнотой административных функций в Братском уезде. Мирской совет постановил: «Им, Митьке и Данилке, быть в Братском остроге Великого Государя дел и судом, и расправою их, служилых и посадских и пашенных и ясачных людей…». Братский острог оказался в руках восставших и весь уезд, хоть и непродолжительное время, управлялся «своей братией» – выборными людьми, облаченными доверием русского и бурятского населения [14, т. 1, с. 200, 228].
Защищаясь, Х. Кафтырев в своих челобитных припомнил «вины разбойников». Так, Митка Кирилов еще в 1694 г. с товарищем Г. Безсоновым «доводили на енисейского сына боярского Ф. Клепикова в винном курении и в налогах», за что были биты батогами «чтоб впредь не затевали ложно» [9, с. 146]. Кафтырев также ставил в вину М. Кирилову то, что «согласясь с родичем своим Григорием Безсоновым и норовя, … ясачным иноземцам, сродичам своим, в том же 1695 г. в Балаганску учинил бунт и убойство» [там же, с. 151].
За десять лет борьбы за справедливость челобитчиков вызывали в Енисейск, а в Братский острог по поручению Сибирского Приказа наезжали енисейские и московские назначенцы с неоднократными сысками.
Во время следствия посадские, казаки, русские и бурятские крестьяне проявили солидарность, не выдавали друг друга и все свои показания направляли против «мучителя мирского и душегубца» Кафтырева. Следует отметить, что они не потерпели ни одного поражения в ходе многолетнего разбирательства. Приказчик же Кафтырев был наказан.
В апреле 1707 г. десятник Дмитрий Кирилов, возможно по старости, отошел от активных действий. Свидетельством тому «поручная запись», где он с другими братскими жителями выступили поручителями пятидесятника Григория Микляева: «что по Указу Великого Государя и по грамоте Илимской указной Памяти против челобитья Христофора Кафтырева ему Григорию и за нашие поруки стать из Ылимска к Москве в Сибирском Приказе…», взяв на себя «государеву пеню, а пеню, что государь укажет, в том ему подчинимся…». [6, ед. хр. 81, л. 25].
В начале XVIII в. Дмитрий Кирилов еще значился на государевой службе и пахал государеву десятину за хлебное жалованье [там же, л. 135]. По окладной книге Братского острога на 1706 г. братским служилым людям «что кому дано по окладу сполна Великого государя хлебного жалованья» оклад десятника Дмитрия Кирилова составлял: «хлеба три чети без полосмины ржи, две чети овса, два пуда соли». Его денежное жалованье в 1707 г. «по Указу Великого государя и по помете на выписке письменного головы Степана Самойловича Лисовского ему, Дмитрию, пять рублей с полтиною оклад его дано сполна» [там же, л. 147].
Безусловно, проявление стойкости и последовательности десятника Митки Кирилова, вызывает уважение и интерес. Однако, в опубликованных источниках происхождение и родовые связи народного вожака отсутствуют. В попытке узнать о его личности как можно больше, были изучены доступные материалы архива древних актов.
Поиск привел к Росписи переписной Братского острога за июль 1707 г., где были указаны казачьи дети, племянники и внучата, в том числе: «У десятника казачья Дмитрия Кирилова дети Иван 30, Никита 25 (женат), Степан 10. У него, Дмитрия, внучата Козма 4, Василий 3, Семен год». Далее: «У Ивана Кирилова дети Григорий 14, Алексей 9 лет»; далее: «Петр Тихонов сын Кирилова 27 лет, у него сын Семен двух лет» [там же, лл. 225, 226].
Делаем выводы: 1. наличие взрослых детей и внуков указывает на семейность и солидный возраст Д. Кирилова; 2. возможно, у него были родные братья Тихон и Иван.
Следует отметить, что казак Тихонко Кирилов, чей сын Петр указан в Росписи, оказался в стане приказчика Кафтырева и по его наущению подписывал челобитную государю с жалобой на восставших: «нас холопов ваших бьют на смерть и призывают к себе в бунт».
Далее, в «зборных книгах» Братского острога за 1707 г. десятник казачей Дмитрий Кирилов отражен в списке служилых и посадских людей, которые платили оброки «с домовой бани – пять алтын» [там же, л. 110]; «с одного дыма – две деньги» [там же, л. 116], что может свидетельствовать о наличии двора и об оседлости служилого. Факт приписки служилого к посаду не препятствовал обзаводится ему своим двором и пашней в деревнях Братского острога.
Дальнейшее исследование привело к сличению имен, возрастов и состава членов семейства Кириловых, что позволило идентифицировать их второе и третье поколение уже как Ознобихиных в деревне Долгий Луг по Ревизским сказкам 1721 г.
Предположение было подкреплено прямым доказательством из Подушной переписи по десятинному тяглу и другим окладным сборам за 1728 г., где значились сведения: «Отставной служилый Иван Ознобихин с рыбных ловель оброку платит в казну вместо умершего отца своего десятника Дмитрия Кириллова…» [6, ед. хр.254, л.238].
Отметим, что Дмитрий Кириллов в податный список был включен по факту наличия в 1721 году при первой Ревизии, а умер до 1728 года. Но в списке плательщиков остался до следующей Ревизии 1745 года, а сын Иван обязан был платить означенный оброк отца, так как умерших и беглых из списков плательщиков не исключали.
Учитывая то обстоятельство, что дети Митки Кирилова (Иван, Никита), племянники (Григорий, Алексей), внуки (Козьма, Василий, Семен, Козьма же, Семен же, Никита, Борис, Петр) именовались Ознобихины, это прозванье носило семейный характер, передавалось по поколениям и появилось неслучайно. В унификации нуждались требования времени: учет податного населения и введение паспортной системы.
Поскольку Митка Кирилов являлся казачьим десятником, сведения о нем следовало искать среди енисейских казаков-годовальщиков. Источником исследования были определены Окладные книги государственного денежного и хлебного жалованья, которые должны были составляться ежегодно, как минимум, в двух экземплярах, один из которых направлялся в Сибирский приказ, а другой хранился в местной съезжей избе.
Окладные книги представляли собой штатное расписание гарнизона, поэтому существовала необходимость четкой идентификации лиц, внесенных в них для получения жалованья. В отличие от другой документации, именно в Окладных книгах максимально зафиксированы составляющие имен служилых людей. [2, с. 188].
И действительно, пеший казак Митка Кирилов сын Ознобихин обнаружился в нескольких енисейских Окладных книгах от 1675 года.
Согласно Наказной памяти енисейскому казачьему голове А. Воеводину (1667 г.) он мог быть прибран в службу «из вольных и из гулящих людей добрых, которые были не воры и служилое б дело было за обычей». Новоприбранным стрельцам и казакам надлежало «имать крепкие поручные записи» и приведение «к вере по Евангельской заповеди». [4, стб. 481, л. 61].
В связи с выясненными обстоятельствами образ служилого Дмитрия Кирилова сына Ознобихина приумножили новые подробности.
В 1682 г. Митка Кирилов сын Ознобихин поверстан по челобитью в десятники второй сотни за службу и за ясачный сбор. Служебному росту, в том числе, способствовали личные качества и продолжительность службы. Его жалованье десятника было таким же, как у пятидесятника, и составляло: «…по пяти рублей с полтиною, хлеба по пяти четей с осьминой ржи, по четыре чети овса, по два пуда без чети соли …» [5, ед. хр. 815, лл. 141, 142-об.].
Весьма существенными оказались сведения из Окладной книги жалованья за 1699 г., где в числе енисейских служилых казаков – жителей Братского острога, указан «десятник Митка Кирилов Ознобихин, служит с пашни».
К концу XVII в. енисейские казаки становились постоянным населением новоприбранных земель. В 1698 г. постоянно проживающих енисейских казаков в Братском остроге числится 25 чел.; с ними братья, дети, племянники и внуки – 44 чел. Всего 69 человек мужского пола. [1, с.345].
Сведения о енисейских казаках опубликованы в биобиблиографическом словаре «Служилые люди Сибири конца XVI – начала II века» [12, с. 635]. В нем приведены имена Ознобихиных: енисейского казачьего десятника Дмитрия Кириллова и енисейского казака Тихона Кириллова. Еще одно косвенное подтверждение возможного родства. Однако, именоваться Ознобихиными по источнику 1684 г., по мнению авторов, они должны были иначе – «Ознобихин, Дмитрий Кирилов сын», поскольку фамилия еще не была сформирована.
Проведен антропонимический разбор имени: «Димитрий» – каноническое имя (производное имя – Дмитрий); «Кирилов сын» – полуотчество от имени отца; «Ознобихин» – вероятное семейное прозванье (прозвище), которое могло образоваться в роли оберега или защиты. Одной из особенностей прозвищ было то, что они были необязательны в отличие от личных имен [13, с. 105, 114].
Предстояло разобраться с трансформацией именования героя. Оказывается, до XVIII в. в ходу была особая форма личных имен – полуимена. Полуимя представляло собой морально-уничижительный вариант сокращённого обычного имени, которое образовывалось путём прибавления к нему эмоционально-экспрессивного суффикса – «ка» [8].
Использование полуимен в официальных документах имело место при обращении к вышестоящей власти (доношения, челобитные и др.), или для выражения негативного отношения к «разбойникам». По мнению авторов, именно эти факторы могли «укоротить» именование казачьего десятника Дмитрия Кирилова сына Ознобихина до полуимени – Митка Кирилов.
Однако, при переходе в новую сословную категорию бывшие служилые люди сохраняли свои прежние прозвища, что становилось семейным прозванием и передавалось от отцов к детям [3].
Итак, полное имя вожака Братского восстания было установлено – Дмитрий Кириллов сын Ознобихин. В общей сложности его казачья служба составила более 30 лет. По косвенным сведениям, он мог оставить службу до 1715 г. Именно в это время в Братском остроге служил другой казачий десятник – Иван Ознобихин, который возглавил список 32 казаков в челобитной на имя Государя: «просим Вашего Величества нам рабам твоим денежное жалованье наши оклады выдать … за 1715 и 1716 годы» [6, ед. хр. 79, л. 13].
Иван Ознобихин мог быть братом или сыном Дмитрия, они были близки по возрасту и оба значились служилыми. Этот факт также подтверждает преимущественное право родственников быть поверстанными в оклады служилых людей: «и тем служилым людям в свое место на Государеву службу велите посылать … с запасы детей своих и братию и племянников и внучат безпоместных, которые на государев службу поспели в восмнадцать лет, а никакие государевы службы не служат и ни в какие чины не писаны». [11, т. 1, с. 10].
Дату оседлости и факта создания семьи Митки Кириллова в Братском остроге установить наверняка не удалось. Можно только предположить, что закрепился он в Братском остроге в конце XVII века, а семью мог вывезти по челобитью. Многие сибирские служилые люди получали право вывоза в свой острог проживающих «на Руси» членов семьи. Для этого было необходимо подать челобитную на имя царя, после чего выдавалась грамота о предоставлении подвод и специальный указ, разрешающий вывоз родственников. Зачастую такие челобитные подавались в Москве во время «командировок» служилых людей [1, с. 76].
По переписи князя Синцова-Засекина (1723 г.) были определены места расселения служилых второго и третьего поколения Ознобихиных [6, ед. хр. 160, лл. 77, 80-об. ].
К посаду Братского острога приписаны: служилый Семен Ознобихин, 15 лет, у него брат Семен же, 12 лет. До 1744 г. братья перейдут «с живота Братского острога в деревню Долгий луг» и будут жить своим двором.
В деревне Долгий луг 5 дворов, а в них:
Двор служилого Алексея Ознобихина, 27 лет, у него сын Осип 1 год, у него брат хлебный обротчик Григорий Ознобихин, 29 лет, у него сын Иван, 1 год;
Двор служилого Ивана Ознобихина, 45 лет, у него брат Никита, 40 лет, у Ивана сын Козьма, 18 лет, у Никиты сын Семен, 13 лет.
Почти все они являлись служилыми и платили за каждого члена семьи подушную подать в размере 80 коп. Кроме Григория, который был хлебным обротчиком, и платил денежный оброк в бóльшем размере (1723 г.) – 1 руб. 20 коп. что было отражено в Ведомости сбора налогов за 1725 г. [7, ед. хр. 62, л. 123].
«Ведомственная» деревня Долгий Луг образовалась на левом берегу Оки в 25 верстах от Братского острога, где казакам отводилось до 5,5 десятин земли для «службы» с пашни. Земля передавалась на правах условного пользования на основании «данных» и «отводных» документов. Отведенные пашенные участки казаки с членами семьи обрабатывали своими силами.
По подушной переписи 1728 г. в деревне находились дворы Ознобихиных:
Хлебный обротчик Григорий Иванович, который «поголовного оброку платит в казну одну четь ржи, подушных денег платит он за наличные за себя да отца Ивана, итого за две души. Да брат его служилый Алексей Ознобихин платил за себя да за сына Осипа, да за умершего нищего Никиту Сафонова. Оной брат его Алексей в нынешнем 1728 году волею божия умре, а за хлебное жалованье имел он у себя пахотную землю и сенные покосы. Да и те платежные, которые родились после переписи государства имел он (Григорий) сына Прокопия, да Алексеева сына Козму. А больше того никакого тягла по оброчным статьям он у себя не имеет» [6, ед. хр. 254, л. 218-об.].
Служилый Семен Петрович, который «за хлебное жалованье имеет у себя пахотную землю с сенными покосами. Подушных денег платит оклад за наличие: за себя, да за братьев Семена же, Алексея, да за умершего отчима Михаила Берсенева. Итого за четыре души. Да не платил за тех, которые родились после переписи государства – за брата Матвея. А больше того никакого тягла и оброчных статей у себя не имеет». [там же, л. 237].
Служилый Козма Иванович, который «за хлебное жалованье имеет у себя пахотную землю с сенными покосами за полный оклад. Подушного денежного платит он за наличие: за себя и за отца своего Ивана. Итого за две души. Да не платил за тех, которые родились после переписи государства. Имеет он сына Леонтия, да брата Семена…» [там же].
Отставной служилый Иван Дмитриевич, который «с рыбных ловель оброку платит в казну вместо умершего отца своего десятника Дмитрия Кириллова по две гривны… со двора и подушного денег наличными за себя …» [там же, л. 238].
Служилый Семен Никитович, который «за хлебное жалованье имеет у себя пахотную землю и сенные покосы за полный казачий оклад. Подушного денежного платит он за наличие: за себя да за отца своего Никиту. Итого за две души. А больше никакого тягла и оброчных статей он у себя не имеет» (там же).
Согласно «Плакату о сборе подушных денег» в Ведомости 1733 г. все они были включены в подушный оклад и причислены в разряд разночинцев, за исключением Григория Ивановича и его сына Ивана, отнесенных к крестьянам «за расположением провианта» [6, ед. хр. 307, . 13].
Имеются сведения 1730 г. по владению пахотной землей в Долгом Луге: «Служилый Семен Ознобихин владеет пахотной землей с покосами за полный свой хлебной оклад с прошлых давних лет». А вот другой пример с того же листа: «Отставного служилого Ивана Ознобихина пахотная земля с сенными покосами лежит впусте и ни у кого во владении». Эта судьба земли Ивана Дмитриевича, умершего в 1722 г. После оставления казаком службы или его смерти даже близким родственникам необходимо было оформить право на «собинную пашню», обратившись с челобитной к воеводе. [там же, л. 145].
Чтобы пополнять недостаток в служилых людях велся учет их детей от 13 до 25 лет. Для этой цели в Илимск и Иркутск из Братского острога «для разбора и освидетельствования» направляли «служилых людей, их детей, племянников, братьев, кто явится годным, а токо ж негодным заразными болезнями или за старостью». В Реестре 1726 г. после разбора указаны годными для службы – Козма Иванович, Семен Петрович, Алексей Иванович, Семен Никитович, Григорий Иванович Ознобихины [6, ед. хр. 236, л. 8].
В 1726 г. для Илимского воеводства был установлен твердый штат служилых людей – 120 казаков, из них 32 служили в Братском остроге. В число казаков включались те, кто был в данное время «налицо» и нес какие-нибудь обязанности: государеву службу, канцелярскую или хозяйственную работу, за что получал жалование из казны или наделялся землей.
Находясь в штате казаков, Ознобихины исполняли разные службы: Семен Петрович сопровождает каторжных, а Алексей Иванович доставляет денежную казну в Иркутск (1727 г.); Семен Никитович – сборщик оброчного провианта (1736 г.); Григорий Иванович – сборщик 4-гривенного налога (1747 г.); Козьма Иванович и Семен Петрович несут службу в Камчадальском остроге (с 1747 г.); Прокопий Григорьевич с братом Леонтием – «в Ылимске в карауле» в (1750 г.); Леонтий Григорьевич строит плоты на Усть-Илгинской пристани (1756 г.); Борис Семенович в караулах на Илгинском винокуренном казенном заводе (1756 г.); Прокопий Григорьевич в Барлуцкой слободе приказчик (1758 г.) и т. д.
В 1746 г. в числе 30 «воинов Братского острога», как и 30 лет назад, казаки Ознобихины подписывали очередную челобитную о выдаче жалованья: «Служили мы рабы Ваши всякую пешую казачью службу по Братскому острогу в равенстве и бес пороку. А денежные и хлебные из казны Вашего Императорского Величества жалованья и поныне не пожалованы…». Претендовали казаки только на денежное жалованье за 1743-1746 гг. по 5 рублей за год.
Когда в 1747 г. потребовалось пополнить гарнизон Анадырского острога из Иркутска в Илимск поступил Указ Иркутской провинциальной канцелярии «из имеющихся в Брацку по штату казаков выбрать для посылки в Анадырский острог в комплекте партию молодых, здоровых и ловких 15 человек и оных с ых ружьем, с коим они служат, из Брацка послать в Илимскую воеводскую канцелярию за провожатыми при доношении оном в крайнейшей скорости» [7, ед. хр. 440, л. 120].
Из Братского острога вскоре выехало 5 вооруженных казаков. В числе выехавших – два казака Ознобихиных (предположительно, братья) «по Указу иркутской провинциальной канцелярии посланы в Анадырский острог»: Козьма Иванович, 43 лет, был направлен «в службу», а Семен Иванович, 40 лет, – «на поселение». По существующему тогда порядку если казак умирал, переводился в другой уезд, уходил в отставку по старости и болезни, то в «выбылой оклад» «верстался» на службу новый служилый человек, получавший все виды жалованья. Штат служилых людей пополнялся прежде всего за счет «верстания в службу их детей, братьев и племянников». Так, в уездном штате илимских казаков произошло замещение: вместо Козьмы Ивановича «верстался» сын его Леонтий, а Семена заменил казачий сын Прокопий Григорьевич Ознобихин, его двоюродный брат [6, ед. хр. 1706, лл. 128, 129].
При проведении 3-ей Ревизии (1762 г.) семнадцать Ознобихиных мужского пола переписаны в деревне Долгий Луг как разночинцы, а к концу XVIII в. уже значились крестьянами. Более подробно родословная история Ознобихиных за период 1650-1902 гг. исследована и издана [10].
В рамках исследования было восстановлено полное имя Митки Кирилова – вожака Братского восстания; дополнен его образ и социальный статус; доказаны истоки возникновения старожильческого рода Ознобихиных от енисейских казаков; описана деятельность служилых Ознобихиных и места расселения первых поколений; проведен антропонимический разбор именования героя с целью его идентификации.
Настоящее исследование опубликовано в сборнике «Музеи в культурном пространстве молодых индустриальных городов: материалы III науч.-практ. конф.» — Братск, 2023.
Список литературы:
1.Барахович П. Н. Служилое население Центральной Сибири в XVII столетии (Енисейский и Красноярский уезды). – Ирк. гос. ун-т. – 2016. – 438 с.
2.Бродников А. А. – Антропонимия служилых людей Енисейского острога в 30-е годы XVII века // Енисейский родослов. – 2017. – № 7. – С. 188-193.
3.Городилова Л. М. – Прозвища крестьян Приенисейской Сибири XVII в. как отражение трудовой деятельности первопоселенцев // Litera. – 2021. – № 5. – С. 232-241.
4.Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 214. Оп. 3. Стб. 481. Л. 61.
5.РГАДА. Ф. 214. Оп. 1-3. Ед. хр. 815.
6.РГАДА. Ф. 494. Оп. 1-1. Ед. хр. 79, 81, 160, 236, 254, 307,719, 1706.
7.РГАДА. Ф. 494. Оп. 2-1. Ед. хр. 62, 440.
8.Медведева К. М. Семантика эмоционально-экспрессивных суффиксов квалитативных форм русских антропонимов / К. М. Медведева. – Текст: непосредственный // Молодой ученый. – 2013. – № 7 (54). – С. 487-490.
9.Окладников А. П. Очерки из истории западных бурят-монголов (XVII-XVIII вв.). – Л.: Соцэкгиз, 1937. – 431 с.
10.Ристоланин А.П. Родословное древо Ознобихиных (1650-1902). – М.: Изд-во «Перо», 2022. – 88 с.
11.Россия. Законы и постановления. Полное собрание законов Российской империи. [Собрание 1-е. С 1649 по 12 декабря 1825 г.]. – СПб.: Тип. 2-го Отд-ния Собств. Е.И.В. канцелярии, 1830. Т. 1 : 1649-1675 : – 1830. – С. 10
12.Служилые люди Сибири конца XVI — начала XVIII в.: биобиблиографический словарь / Отв. ред. И. П. Каменецкий. Сост. И. П. Каменецкий, Д. А. Ананьев, Е. В. Комлева, Е. Н. Туманик. — М. : СПб. : Нестор-История, 2020. — 988 с.
13.Чичагов В. К. Из истории русских имен, отчеств и фамилий (вопросы русской исторической ономастики XV-XVII вв.). – М.: Учпедгиз, 1959. – 128 с.
14.Шерстобоев В. Н. Илимская пашня. Том 1. / Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века. / – Иркутск: Ирк. обл. изд-во, 1949. – 596 с.